Форма входа
Читем онлайн Избранное - Юрий Скоп
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Чтобы стало чуть-чуть понятней, о чем идет речь, представьте, пожалуйста, что такое, скажем, для моей родной Иркутской области имя писателя Валентина Григорьевича Распутина… Можете представить, сколь высока и ответственна социальная роль его и поступки?.. А высказанное вслух мнение? А вкусовые привязанности?.. У-у-у…
Не приведи господь, если высочайшее дарование такого вот человека не опирается на идентичность нравственного содержания его души. Ножницы эти дорого обходятся. Именем таланта несовершенный духовно владелец его может, сам того не замечая, основательно вредить развитию других талантов. Понимаете?.. Ведь он, ослепляя своим дарованием слушателя, зрителя, читателя, администратора, слепнет и сам, привыкает корифействовать, диктовать, командовать, капризничать, выпрашивать, интриговать, разделять, заискивать, прислуживать, подличать, в конце-то концов, оберегая всем этим только одно — свое местоположение на вершине общественного мнения и свою неприкосновенность там. Происходит чудовищное перерождение: владеющий талантом печется не о таланте — нет, — о власти, которую он вкусил благодаря наличию таланта и которую желает отныне вкушать беспрестанно.
На всякий случай все-таки оговорюсь: все это никоим образом не касается моего земляка и друга Валентина Распутина. Тут все в полном порядке. Валя, поверьте на слово, по-прежнему, несмотря на всемирную известность, скромен, отзывчив, душевен, человечен.
После телефонных переговоров с корреспонденткой «Лиесмы» мы с женой засиделись допоздна. Изредка выходили на улицу, все надеясь, что откроются звезды. Но их так и не было, зато, когда стих ветер с моря, округу накрыло такой тишиной, что мы невольно перешли на шепот. Неожиданно для себя я спросил Маргариту:
— А ты довольна своей певческой судьбой?
Она сразу отозвалась вопросом:
— Ты это как писатель или…
— Или, конечно, — улыбнулся я.
Она чуть слышно вздохнула:
— Понимаешь… я очень много чего не сделала. А могла… Да вот как-то пропустила мимо, мимо. И конечно же, мне надо было больше сохранять себя как личность на эстраде. Меньше растворяться в дуэте. Больше искать себя в том, что могу и хочу… По-моему, нет ничего безжалостней, чем эта машинная, глухая к певцу, плановость работы нашей филармонии. Это же какое-то колесо!.. Раньше двадцать — двадцать пять концертов в месяц. Сейчас шестнадцать — восемнадцать. А каждая новая программа делается на год-полтора. Вот и крутишься, крутишься в ней как в консервной банке. Хочешь не хочешь, можешь не можешь, а выходи на зрителя с полной отдачей, как на премьеру. Он же на каждом концерте разный. Он верит тебе. Хочет душой отдохнуть на хорошей песне, а я, честное слово, так люблю своего слушателя. Никогда не предам его! Буду петь на последнем нерве, на последней ниточке голосовой связки, но не покажу, что мне уже тошно оттого, что я пою, пою, пою…
Я переждал немного, физически ощущая сердечность волнения любимого человека. Не встреть я Маргариту на этой земле… не знаю, как бы у меня все сложилось потом. Предыдущий брак вымотал окончательно. Я на годы лишился возможности и желания спокойно работать. На годы.
Луг перед зданием лесничества, там горел огонь, заметно бледнел. Это по низинкам накапливался предрассветный туман. В саду тяжело стукнуло в землю отпавшее яблоко.
— Рита, — шепнул я, — а может, стоит на этих четырех страничках для «Лиесмы» затронуть твою болячку, а?
— Имеешь в виду тот выпад в газете «Литература ун Максла»?
— Да.
— Не знаю… Но во мне до сих пор не проходит желание написать по этому поводу статью. Другое дело — сумею ли я? А хочется сильно. «Литература ун Максла» той статьей просто обидела меня. Ты знаешь. Но дело тут не во фразе, где автор конкретно прошелся по моему адресу, мол, «по-прежнему Маргарита Вилцане носит на сцене свои романтические костюмы», а петь — это уже так и подразумевается под строкой — разучилась. Нет. Хотя и это крайне несправедливо. Меня глубочайшим образом возмутил пассаж о том, что единственная функция и цель эстрады — это развлекать подростков. Чушь какая-то!.. Неужели эстрада не способна прививать чувство прекрасного? По-настоящему эстетического? А патриотизм? Гражданственность?.. В конце-то концов, «Синий платочек» Клавдии Ивановны Шульженко пронесли сквозь войну вместе с боевыми знаменами. Да что там говорить!.. Конечно, эстрада виновата, когда с нее глушат децибелами, ритмом, но не мелодией. Когда вместо действительной поэзии поется рифмованный набор слов. Когда на эстраде дергаются, а не танцуют. Когда с нее бессовестно демонстрируют неумение одеться, безвкусицу, уродливость внешнего вида. Когда в микрофон не поют, а кричат, визжат, насморочно гундят, форсируя этим что угодно, только не вокальные данные. Если бы я смогла написать статью, я бы в ней обязательно затронула проблему недореализованности нашей национальной латышской эстрады. До сих пор не пойму, с чьей это «легкой руки» погуливает вокруг нас, певцов, некое мненьице, что в республике нет исполнителей. Вот и приходится из-за этого, дескать, приглашать «звезд» со стороны: Аллу Пугачеву, Валерия Леонтьева и так далее. Да, да!.. Вот я и хотела бы спросить у латышей — это действительно так? Тогда куда же они подевались? Что — полностью реализовано дарование Виктора Лапченка? Или почему это мы все позволили так рано сойти с большой эстрады Норе Бумбиере, обладающей необычайно красивым голосом и редкостной, природной музыкальной одаренностью? А все ли отдал слушателю характерный исполнитель Ояр Гринбергс? То же самое — своеобразнейший певец Имант Ванзович? Мирдза Зивере? Почему никак не пробьют себе дорогу на большую эстраду Харал Симанис и Андриан Кукувас? И пробьет ли ее потенциально очень интересный Эйнар Витолс?.. Я сейчас называю только тех, с кем меня лично сводила работа на эстраде. Открыть новое имя в искусстве, конечно же, нелегко, но, как мне кажется, все же легче, чем помочь раскрыться до конца тому, кто уже открыт и известен. Вот где нужна настоящая доброта. И желание, вернее, даже потребность быть добрым. Пойдем спать. Завтра у меня трудный день. Впрочем, погоди-ка… — Маргарита протянула руку с часами к свету, бьющему из раскрытой двери в сенцы, — завтра уже сегодня.
Я тренированно поймал смысл слов, четко сложившихся в формулу.
— Здорово у тебя получилось. Завтра уже сегодня. Прямо для названия. Продай? — улыбнулся я.
— Бери за так… — грустновато сказала Маргарита и, вставая со скамьи, снова вздохнула: — Господи, кто бы знал, как все-таки хочется петь!
…Я накрывал на стол, когда услышал звук приближающегося автомобиля. Зачерпнул кружкой еще тепловатый компот и вышел из дому, за палисадник, к дороге. «Жигуленок» Маргариты был уже совсем близко.
— Ну? — спросил я, подходя к кабине.
Маргарита неопределенно покачала головой. Устало положила руки на руль, а на них голову. Прикрыла свои большие, с желтинкой в зрачках, глаза.
— Ну и черт с ними! Переживем. На — попей… — Я протянул кружку. — Знаешь, я вот тут сидел, писал про тебя, варил компот из сорванных ветром яблок, а сам придумал. Когда «Лиесма» захочет получить от тебя четыре странички про Улдиса Стабулниекса, то ты это дело с ходу перефутболь на Раймонда Паулса. Он — композитор и пускай пишет про композитора. А ты — певица. Причем самая моя любимая. Ванэ?..
В 1979 году я вступил в партию. И с тех пор уже не раз, встречаясь с читателями, когда речь заходила о партийной принадлежности писателя, говорил и буду говорить словами Василия Макаровича Шукшина. Он сам прочитал их однажды, закончив работу над трудной статьей, и, как обычно, после этого вопросительно посмотрел на меня: ну, мол, как?..
Пожалуйста, вслушайтесь в них сами и тоже ответьте на этот вопрос:
— Философия, которая — вот уже скоро сорок лет — норма моей жизни, есть философия мужественная. Так почему я, читатель, зритель, должен отказывать себе в счастье — прямо смотреть в глаза правде? Разве не смогу я отличить, когда мне рассказывают про жизнь, какая она есть, а когда хотят зачем-то обмануть? Я не политик, легко могу запутаться в сложных вопросах, но как рядовой член партии коммунистов СССР я верю, что принадлежу к партии деятельной и справедливой; а как художник я не могу обманывать свой народ — показывать жизнь только счастливой, например. Правда бывает и горькой. Если я ее буду скрывать, буду твердить, что все хорошо, все прекрасно, то в конце концов я и партию свою подведу. Там, где люди должны были бы задуматься, сосредоточить силы и устранить недостатки, они, поверив мне, останутся спокойны. Это не по-хозяйски. Я б хотел помогать партии. Хотел бы показывать правду.
Нынче, весной 1985-го, в столице Иордании, Аммане, на пресс-конференции в Союзе иорданских писателей меня спросили:
— У вас много говорится о партийности в литературе. Что под этим понимаете вы?
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Избранное - Юрий Скоп бесплатно.
Похожие на Избранное - Юрий Скоп книги
- Снайпер в Афгане. Порванные души - Глеб Бобров - Прочая документальная литература
- Off-line интервью на Лаборатории Фантастики - Ник Горькавый - Прочая документальная литература
- «ВЗГЛЯД» - БИТЛЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. ОНИ ИГРАЛИ НА КРЕМЛЁВСКИХ НЕРВАХ - Евгений Додолев - Прочая документальная литература
- Сталинград - Сергей Лагодский - Прочая документальная литература
- Почему Путин боится Сталина - Юрий Мухин - Прочая документальная литература
- Косьбы и судьбы - Ст. Кущёв - Прочая документальная литература
- Разведка Сталина на пороге войны. Воспоминания руководителей спецслужб - Павел Анатольевич Судоплатов - Военное / Прочая документальная литература / Публицистика
- Дипломаты в погонах - Михаил Болтунов - Прочая документальная литература
- Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов - Юрий Фельштинский - Прочая документальная литература
- Влияние морской силы на историю - Альфред Мэхэн - Прочая документальная литература
