Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ла Бель Фонтанон сидела прямо напротив меня, в паре шагов. Я извлек из кармана часы, шумно выдохнул, и… Ла Бель Фонтанон невольно повернулась ко мне, и тут же взор ее упал на раскачивавшийся на длинной цепочке брегет, тот самый, при помощи которого мне удалось перехитрить и мадам Боне.
— Разрешите помочь вам? — мягко осведомился я.
— Да, — выдохнула Ла Бель Фонтанон и, поддавшись рефлексу, уставилась на раскачивавшиеся подобно маятнику часы.
Я не сомневался, что Коперникус опоил ее успокоительным, но это лишь облегчало мою задачу. Глаза молодой женщины начинали закатываться — верный признак того, что внушаемость ее была как минимум умеренной. Это я твердо уяснил за годы, проведенные в Шарентоне.
Миновали секунды.
— Все будет хорошо, — успокоил ее я. — Прислушайтесь к себе. Вам решать, кому довериться.
— Прошу вас, сударь, прекратите это.
Самым что ни на есть благорасположенным топом Коперникус посылал меня ко всем чертям. На устах его была сладчайшая улыбка, какими одаривают вас представители духовенства, взор пылал, как у полководца после очередной победы. Однако стоило ему внимательнее присмотреться к мадам в коляске, заметить ее сонно-заторможенный взгляд, как фасад сто самонадеянности рухнул.
Я воспользовался его замешательством. Не обращая ни малейшего внимания на Коперникуса, я встал со стула, поднялся на подиум и вкрадчивым голосом заговорил с Ла Бель Фонтанон. Публика сидела, будто зачарованная происходящим, Коперникус, казалось, впал в ступор. Вдруг, внезапно очнувшись, он обратился к присутствующим, призвав их не вмешиваться:
— Это лишь повредит ей. Так что пусть все остается, как есть.
Публика не протестовала — мое незапланированное появление гарантировало сенсацию на первых полосах, возможно, даже скандал. Ну сами посудите — никому не известный человек, более чем скромно одетый, с раскачивающимися на цепочке часами застыл перед Ла Бель Фонтанон. А как он говорил! Как позже рассказывал мне граф де Карно, слова мои звучали нежнейшей колыбельной, но и опьяняли, как первый поцелуй. От них перехватывало грудь. Мне удалось отыскать слова поэтов, сладчайшие, как шоколад, вполне подобавшие моему звездному часу гипнотизера. Впоследствии ничего подобного мне уже не удавалось.
— Мадам, разве не подобна жизнь наша осени? Годы опадают, словно листья, часы блекнут, словно цветы, чья пора миновала.
— Нет-нет, мадам, слушайте меня, и только меня! — возопил Коперникус.
Оказывается, он все же обрел дар речи. Медленно и властно протянулась рука с волшебной палочкой, и вот она коснулась лба женщины.
— Ощутите добро и воспротивьтесь злу этих нашептываний. Не позвольте отвратительным образам увлечь себя. Вас переполняет гнев! Поднимите руку и укажите мне и публике, что вы шутить не собираетесь.
Гротескное единоборство двух гипнотизеров заняло не больше минуты. Коперникус мог сколько угодно касаться Ла Бель Фонтанон своей волшебной палкой, она слушала только меня.
— Так помогите же мне!
По залу волной прокатился ропот; недовольства. Коперникус стоял будто громом пораженный. Его патрицианское лицо посерело и осунулось. Всемогущий волшебник враз превратился в заурядного шарлатана. Рот его покровителя, маркиза де Пюсепора, сузился в щелочку, а матово поблескивавшая лысая голова графа де Карно ритмично подергивалась, будто обстреливаемая бильярдными шарами.
То, что произошло в следующие минуты, явило собой пример торжества духа и воли над жалким механизмом под названием человек. Не успел Коперникус сойти со сцены, точно побитая собака, я уже вновь вещал, подбирая верные слова — предвестники грядущего чуда.
— Разве облака не уносятся прочь подобно нашим иллюзиям? А свет, мадам, разве не меркнет он подобно воспоминаниям нашим? И солнце, даже его свет кажется нам холодным. Но как бы ни замерзали реки, не в силах воспротивиться холоду, любовь и надежды наши согревают нас, помогают нам ждать прихода весны. Вы достаточно долго надеялись, мадам. Давайте теперь вместе переживем нашу весну, ее свежую зелень! Давайте пробежим со мной и нашими гостями по весенним лугам, срывая весенние цветы, вдыхая их терпкий аромат. А потом, мадам, мы пустимся в пляс. Мы танцем пронесемся через май по этой покрытой цветами сцене, закружимся в гостиной графа де Карно в вихре головокружительного вальса!
В напряженной тишине зала раздались первые охи и ахи. И тут произошло невероятное: Ла Бель Фонтанон пошевелила сначала одной, потом другой ногой. Осмелев, я принялся внушать ей зрительные образы, желая ласково погладить ноги этой женщины.
— Мадам, позволю себе прикоснуться к вашим ногам, мертвым и неподвижным, словно деревянным, но прекрасным и стройным, как кипарис, нежным, как бархат.
Мадам с шумом выдохнула, стоило мне провести ладонью по ее ногам, после чего я, опустившись на корточки, плотно сжал руками колени Ла Бель Фонтанон. Женщина всхлипнула, из-под сомкнутых век покатились слезы.
— А теперь встаньте же, наконец! Мы ведь с вами собрались танцевать, и мы станцуем, потому что и ваши ноги, да и мои истосковались по танцам!
В одно мгновение голос мой изменился, теперь в нем звучали требовательность, нетерпение. Схватив Ла Бель Фонтанон за руки, я потянул ее на себя, сначала осторожно, потом сильнее. Тяжко вздохнув, женщина затряслась всем телом. Вдруг она сдавленно вскрикнула, будто пробуждаясь от кошмарного сна, и… встала. Я, не переставая, изливался в лести. Прекрасная и стройная, как цветущая магнолия, гибкая, словно ивовая ветвь, привлекательная, словно подернутая утренней росой роза. Я расточал комплимент за комплиментом, одновременно обвивая руки вокруг талии Ла Бель Фонтанон, в конце концов, мне все-таки удалось вытянуть из нее подобие танцевального па.
— Слышите этот чудесный оркестр, — вопил я, — он играет для нас с вами! Прислушайтесь же, мадам! Пока что звуки его раздаются вдалеке, но вы уже в состоянии различить отдельные инструменты, начинающие вальс. Вслушайтесь в эту музыку, насладитесь ею, отдайтесь ее ритму. Прошу вас, не отказывайте мне. Позвольте мне доказать всем собравшимся в этой гостиной — Ла Бель Фонтанон снова с нами!
Царившее в зале напряжение разрядилось в оглушительных овациях. Публика пришла в такой восторг, что принялась молотить ногами по паркету. Раздавались возгласы «браво», поздравления в адрес парижской красавицы, никто пс скрывал восхищения увиденным. Кое-кто из дам пустил слезу, мадам Руссо заламывала руки. Мне показалось, что я загипнотизировал не только Ла Бель Фонтанон, но и часть гостей в зале, — дамы протягивали руки кавалерам и начинали кружиться в вальсе. Граф де Карно, явно не успев оправиться от произошедшего, не стесняясь слез волнения и аплодируя, приближался ко мне.
Мне не пришло в голову ничего лучшего, как передать парижскую красавицу в объятия графа. Ла Бель Фонтанон сделала с ним несколько танцевальных па, потом движения ее вновь обрели скованность, и я тут же вернул ее в свои объятия, вновь начал рассыпать комплименты, стремясь подбодрить. И сразу же стало тихо — каждому не терпелось слышать, что же такого я ей говорю.
— Мадам, — с улыбкой нашептывал я женщине, — время летит ужасно быстро. Вы наверняка устали, верно?
— Верно. Я ужасно устала.
— В таком случае вам необходимо выспаться.
Ла Бель Фонтанон обмякла в моих объятиях. Я осторожно усадил бедняжку в коляску, и под овации зала ее увезли со сцены. Мы с графом последовали за ней. В зале тем временем вновь откупоривали шампанское.
Впоследствии граф признался мне, что до сей поры не принадлежал к числу почитателей магии, гипнотизеров и месмеризма. Данное представление рассматривалось им как своего рода эксперимент. Граф Максимилиан Жозеф де Карно именно потому связался с маркизом де Пюсегюром, что все попытки излечить его дочь Элен, прибегая к традиционной медицине, оказались безрезультатными. Поэтому и возник Коперникус. И если бы последнему удалось поставить на ноги Ла Бель Фонтанон, рассуждал граф, то можно было бы и предпринять попытку исцелить Элен.
— Я рассматриваю дело таким образом: если Коперникус избавит эту куртизанку от коляски, тогда можно смело приступать к лечению Элен. Припадки паралича, которыми она страдает после падения с лошади, в последнее время принимают воистину угрожающий характер. И мне в конце концов оставалось надеяться лишь на чудо.
Именно так и обстояли дела. Только вот Элен помочь было крайне затруднительно, ибо она в данный момент находилась в руках карбонариев. Дело в том, что Элен похитили, и похищение представляло собой блестяще организованную акцию. Выкуй составил запредельную сумму, которая была выплачена банком Буасье. Заданный в полушутливой форме вопрос о кредите на самом деле имел самую серьезную подоплеку, равно как и девиз герба Парижа.
- На краю моей жизни (СИ) - Николь Рейш - Роман
- Я из огненной деревни… - Алесь Адамович - Роман
- Лавровы - Михаил Слонимский - Роман
- Расколотое небо - Криста Вольф - Роман
- Так долго не живут - Светлана Гончаренко - Роман
- Бледная графиня - Георг Борн - Роман
- Крах всего святого (СИ) - Попов Илья В. - Роман
- Бабур (Звездные ночи) - Пиримкул Кадыров - Роман
- Второй вариант - Георгий Северский - Роман
- Площадь отсчета - Мария Правда - Роман