Очевидное ослабление власти было важным фактором развития событий, однако основными факторами были хроническое малоземелье крестьян и неурожай 1905 года. Неурожай имел локальный характер. В целом по Европейской России душевой чистый сбор составил 23,3 пуда, а потребление – 18,4 пуда, что было лишь немногим ниже средних показателей. Но по семи губерниям Черноземья чистый сбор составил только 15,4 пуда, вдвое меньше среднего уровня предыдущего пятилетия. Тяжелое положение сложилось также в Поволжье, особенно в Саратовской губернии, где урожай 1905 года был в 2,5 раза меньше среднего.[1872] При этом нужно учесть, что крестьянам принадлежал не весь урожай, что часть зерна лежала в помещичьих амбарах и как обычно готовилась к отправке за границу. Весной, когда запасы подойдут к концу, миллионам крестьян угрожал голод и единственным выходом было «разобрать» хлеб, хранящийся в помещичьих экономиях.

П. Н. Першин подсчитал чистый сбор зерна и картофеля на крестьянских полях во всех уездах Европейской России и отметил на карте те уезды, в которых сбор не превышал 12 пудов на душу. В зоне голода проживало 30 млн. человек, она охватывала Черноземье, Поволжье, Белоруссию, Литву и восточную часть Центрального района.[1873]

Резонансное действие трех факторов, хронического малоземелья, неурожая и ослабления государственной власти привело к тому, что крестьянство восстало. Как показывает П. С. Кабытов, именно осенью 1905 года в действиях крестьян исчезают свойственная им ранее робость и нерешительность.[1874] Поскольку действия карательных сил были парализованы железнодорожной забастовкой, то крестьяне стали хозяевами в сельской местности. Во времена прежних выступлений бунтовщики обычно ограничивались захватом зерна в помещичьих экономиях, теперь же они, забрав зерно, сжигали поместья. Из Тамбовской губернии сообщали в октябре 1905 года: «Горизонт весь в многочисленных заревах». 1 ноября тамбовский губернатор телеграфировал С. Ю. Витте: «Аграрное движение быстро разрастается, масса усадеб уничтожена, землевладельцы бегут…». Из Курской губернии генерал Ф. В. Дубасов докладывал царю: «…Свыше ста усадеб разгромлено и сожжено; уничтожен весь инвентарь и скот».[1875] «Народные бунты в деревнях усиливаются, – писала дочь саратовского губернатора П. А. Столыпина, – крестьяне жгут имения помещиков, уничтожают все, что попадается им под руку: библиотеки, картины, фарфор, старинную мебель… Проезжая по железной дороге через Саратовскую губернию, можно было видеть из окон ровную степь, освещенную, как горящими факелами, подожженными усадьбами».[1876] На вопросы одного саратовского помещика, зачем они разоряют все дотла, крестьяне ответили: «Ежели мы оставим постройки в целости, то через 2–3 месяца ты сможешь вернуться и зажить по-старому, ну, а если построек не будет, то раньше двух лет тебе здесь делать нечего…»[1877]

Восстание охватило в основном Черноземье и Поволжье. По данным МВД, в октябре – декабре 1905 года было разгромлено в общей сложности около 2 тыс. помещичьих имений (Vis всего их числа), размеры убытков помещиков составили 29 млн. руб. В некоторых районах, например, в Балашовском уезде Саратовской губернии, были уничтожены буквально все помещичьи усадьбы. Всего в Саратовской губернии за время революции было разрушено % всех поместий, и потери помещиков оценивались в 9,6 млн. руб., в Самарской губернии ущерб составил 3,9 млн. руб., в Курской – 3,1 млн. руб., в Черниговской – 3 млн. руб., в Тамбовской губ. – 2,5 млн. руб.[1878] Генерал Сахаров, командовавший карателями в Саратовской губернии, отмечал, что «побудительной целью движения служит желание захватить хлеб в амбарах, так как губернию постиг в нынешнем году страшный голод», что восстание бушевало в малоземельных уездах, и почти не затронуло многоземельные районы [1879]. «В большинстве случаев крестьяне объясняли свое участие в движении тем, что они хотели есть, – писал С. Н. Прокопович. – Часто они ограничивались одним увозом хлеба и сена. Осенью 1905 года, когда начался голод в неурожайных местах, а помощи ниоткуда не было, крестьяне решили спастись от голодной смерти „общим согласием“. Во многих местах разбирание или дележка помещичьих экономий была совершена по приговорам сельских обществ».[1880] Если выносился такой приговор, то крестьяне внимательно следили, чтобы в разгроме усадьбы участвовали все, даже женщины и дети.[1881] Как отмечает Л. Т. Сенчакова, «общество» и «волость», общинный и волостной сходы, были готовыми формами организации крестьян, которые использовались ими в борьбе с помещиками. Однако выше уровня волости крестьянская организация практически не поднималась; случаи, когда крестьяне объединялись всем уездом, чтобы воевать против помещиков всего уезда, были редкими.[1882] Наиболее ярким примером такого рода может служить Марковская республика в Волоколамском уезде Московской губернии, просуществовавшая с 31 октября 1905 года по 16 июля 1906 года.

Борьба носила в основном местный, локальный характер, каждая деревня воевала со своим помещиком, пытаясь заставить его задешево распродать крестьянам свои земли и уйти. Разгромив усадьбу своего помещика, крестьяне обычно успокаивались и ждали, что будет дальше. При этом, несмотря на впечатляющие масштабы разрушений, восстание было отнюдь не всеобщим и не повсеместным. Для Воронежской губернии, например, подсчитано, что в восстании принимали участие жители 243 из 2509 сел и деревень, то есть им была охвачена только десятая часть населенных пунктов.[1883]

Крестьянское восстание было стихийным и неуправляемым, и собравшийся в ноябре съезд «Крестьянского союза» не пытался говорить от лица восставших. Однако выступления на этом съезде и его решения позволяют выяснить настроения крестьянства. Депутаты требовали свободы слова и собраний, но при этом они по-прежнему не выступали против царя, обвиняя во всем министров и чиновников. По мнению многих исследователей, крестьяне больше интересовались экономическими вопросами, чем политическими.[1884] Они имели свои цели, отличные от целей либералов или рабочих: они требовали раздела между крестьянами всех частных земель и ликвидации частной земельной собственности. Когда делегация рабочих во главе с социал-демократами потребовала предоставить ей право участия в дебатах, крестьяне ответили, что не нуждаются в учителях.[1885]

Как доказывает Т. Шанин, крестьянское восстание было выступлением, не зависимым от борьбы в городах, оно имело свои цели и причины.[1886] В городах происходила, по терминологии Т. фон Лауэ, «революция извне», – в деревнях началась крестьянская война. «Самая серьезная часть русской революции 1905 года, – писал С. Ю. Витте – конечно, заключалась не в фабричных, железнодорожных и тому подобных забастовках, а в крестьянском лозунге „Дайте нам землю, она должна быть нашей, ибо мы ее работники“ – лозунге, осуществления которого начали добиваться силой».[1887]

Однако крестьянская война 1905 года не походила на «пугачевщину». Как ни странно, восстание было почти бескровным, крестьяне громили помещичьи усадьбы, но не трогали помещиков и по мере возможности избегали столкновений с властями. Когда в деревню приходили войска, им не оказывали активного сопротивления – потому что безоружные крестьяне попросту не могли сопротивляться вооруженной силе. В действиях крестьян просматривалось желание не доводить борьбу до кровопролития. Это желание проявилось также в том, что съезд «Крестьянского союза» высказался против вооруженного восстания и не одобрил разгрома поместий, считая крайним средством борьбы сельскую забастовку и отказ от уплаты податей.[1888] В действиях крестьян кое-где еще проглядывала вера в царя, но правительство применяло для подавления волнений самые жестокие меры, в некоторых случаях даже артиллерию. Министр внутренних дел П. Н. Дурново 31 октября 1905 года отдал приказ, в котором призывал карателей действовать «круто и сурово».[1889]

Крестьянское восстание означало, что в революцию вовлекаются глубинные пласты общества, огромные массы сельского населения. Однако революционный процесс не остановился на этом – он продолжал расширяться, вовлекая в себя последний оплот самодержавия – армию. Армия состояла в основном из крестьян, поэтому массовые крестьянские волнения неминуемо передавались и в солдатскую среду. Первая бунтарская вспышка произошла еще в июне – это было восстание на броненосце «Потемкин». Во время всеобщей стачки отмечалось невиданное прежде явление – массовое участие солдат в митингах и демонстрациях. В конце октября и в ноябре имело место 5 вооруженных солдатских митингов, 6 вооруженных демонстраций и 7 вооруженных солдатских выступлений, сопровождавшихся борьбой с правительственными войсками. 26–27 октября произошло вооруженное восстание в Кронштадте; 12–17 ноября – в Севастополе; 2–3 декабря происходили волнения в московском гарнизоне.[1890] Особенно взрывоопасным было положение на флоте. «Состояние флота становилось все хуже, – вспоминал военный министр А. Ф. Редигер, – и он являлся несомненной опасностью для страны. Государь это вполне сознавал и однажды по поводу какого-то беспорядка в Черноморском флоте вполне спокойно сказал, что Севастопольская крепость должна быть готова пустить его, буде нужно, ко дну».[1891]

1 ... 126 127 128 129 130 131 132 133 134 ... 189

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции - Сергей Нефедов бесплатно.

Похожие на История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции - Сергей Нефедов книги

Оставить комментарий