И Богиня нехотя протянула:
– Процесс запущен, Эсфир. Кто-то должен выполнять обязанности. Твоя супруга лишила меня божественной сути. Так что придётся тебе взойти на эту тропу именно сейчас. А Диара. Увы… ещё много столетий не будет готова.
– Нет, мама, – я поставил льнувшую ко мне Диару на ноги и обнял, – я так решил. Этого достаточно. Это полноценная причина. Мне не нужно её обосновывать всеобщим благом. Она исчерпывающая.
– Не понимаю тебя, сын…
– Я так решил. Я остаюсь на этом свете. С женой. Человеком, магом, Драконом. А потом мы вознесёмся – когда оба этого захотим. Если захотим.
– Но Эсфир, – штормовые глаза матери смотрели на меня серьёзно и глубоко, – есть ответственность.
– И эта ответственность принимается только добровольно. В нужное время.
– Твоё – наступило, – с нажимом произнесла Богиня, приближаясь ещё на пару шагов.
– Нет. Твоё время – сейчас, мама. А мой путь – другой. Я сам написал свою судьбу. Я не хочу быть несчастным, мама. Я не хочу потерять любовь Диары. Эта любовь… и есть божественный Свет.
Мама просияла.
– Да неужели? – губы бывшей Богини изогнулись в лёгкой усмешке.
– Да, мама. Я всё познал. Не сияние разума. Сияние духа. Любви. Мир стоит на столпах разума, но любовь делает всю конструкцию живым объектом.
– Как сложно, сынок, – показательно закатила глаза мама, затем кивнула на Диару, – надеюсь, эта девочка тебя потянет.
– Уже потянула, – ответил в тон матери и оскалился.
– Вижу, – симметрично оскалилась мать.
Ещё пара шагов и мы сблизились достаточно. Мама обняла нас с Диарой. Моя жена снова напряглась, но никак не прокомментировала. А я… выхватил из пространственного кармана третий флакон. С медово-золотистой смесью.
И, не давая себе времени на раздумья, коротко уколол маму в плечо. Прямо сквозь длинный рукав балахона. Она не дёрнулась. Точно ждала этого. Я медленно ввёл смесь и отбросил пустой флакон с иглой. Затем мама медленно осела на пол.
Мы С Диарой опустились рядом, придерживая Богиню. Она перестала дышать.
Миг-два. И когда её глаза распахнулись снова – они уже сияли божественным огнём, как прежде. В них клокотала вечная буря, а зрачки меняли форму, то вытягиваясь в нить, то изгибаясь пугающими полулуниями. И вдруг мама исчезла. И возникла вновь через миг – уже стоя в белоснежном длинном платье на каменном алтаре, а за её спиной расправились каменные крылья.
Я помог жене подняться на ноги.
– Вы стоите друг друга, – хмыкнула мама, – Диа… я не хотела причинять тебе вред.
– Верю, – сложила руки на груди Диара. Сдаётся мне, она не до конца верила маме.
А Богиня тем временем обратилась гигантским каменным Зверем и истаяла в воздухе.
Я сделал несколько шагов к алтарю. Вытащил из пространственного кармана последний предмет, который там оставался и положил на алтарь.
Эта была книга. Одна из написанных мною “Аскардских сказок” – тот самый последний аргумент для Богини, к которому мне так и не понадобилось прибегнуть.
Каждый должен оставить в Храме какой-то дар. Богиня поженила
