ни повода, ни возможности. Ее не задевало, когда трогали или брали ее вещи без спроса, для нее это выглядело нормальным, лишь бы не сломали и не испортили. Артем устроен иначе, и Инга всегда об этом помнила. У Артема с детства была своя отдельная комната, потом родители помогали ему снимать жилье, а потом он заработал достаточно денег, чтобы купить собственную квартиру. А Инга… Будет ли у нее когда-нибудь место, которое она с полным правом сможет называть своим? Хватит ли у нее сил заработать сначала на кабинет, а потом и на квартиру? Она так устала…
«Что со мной? – думала она, отирая рукавом халата беспрерывно льющиеся слезы. – Я же никогда не плачу. И никогда не отчаиваюсь. Злюсь – да, бывает, и раздражаюсь, и гневаюсь, и расстраиваюсь. Но чтобы вот так плакать без видимой причины? Наверное, грипп виноват».
Дзюба
Зарубин щелкнул мышкой и откинулся на спинку кресла.
– Иди и почитай сам. Я тебе на почту переслал.
– На рабочую?
– Ты что? На личную, конечно.
Роман вернулся в кабинет и открыл ноутбук, не подключенный к ведомственной сети. Загрузил почту, открыл файл, приложенный к только что поступившему письму от Зарубина. Текст большой, вчитываться некогда. Дзюба проскроллил его до конца и решил ознакомиться только с выводами.
Вывод первый: в материалах имеются три списка разной длины, но нынешние потерпевшие упомянуты только в одном из них, самом коротком. У Каменской написано: «Двое, Чекчурин и Майстренко», потому что, когда она это писала, об убийстве Литвиновича еще не было известно. О третьем трупе она узнала только от Вишнякова. «Трое из шести», – так сказал Витя, сославшись на Каменскую, которая помнила список наизусть. Нужно работать в первую очередь с теми, кто имел или имеет доступ к этому списку. Именно к короткому, состоящему из шести позиций. В двух других списках указанные фамилии не фигурируют.
Вывод второй: в материалах нет ни описания, ни даже упоминания истории И. А. Выходцева, а ведь именно она стала первым толчком, первоисточником всего исследования. Более того, Выходцев принимал в нем непосредственное участие и является соавтором статьи, опубликованной в 2018 году. «Это кажется нелогичным и немного странным. Может быть, имеет смысл подумать в этом направлении», – написала Каменская.
Вывод третий: во всех материалах не содержится никаких тезисов, которые могли бы быть интерпретированы как призывы к исправлению ошибок правосудия путем самосуда. «Собственно, об ошибках правосудия во всем исследовании речь вообще не ведется, судебная практика анализируется только с точки зрения пробелов в законодательстве или некорректных и неудачных формулировок в законах и подзаконных актах».
Вывод четвертый: в коротком списке содержатся имена и фамилии шести человек, виновных в ДТП. В статьях, посвященных детальному описанию конкретных ситуаций, анализируются семь случаев. Если исходить из предположения, что именно эти шестеро были отобраны для долговременных монографических исследований, то откуда взялся седьмой? Группа имен (виновник и двое потерпевших) находится во втором списке, а не в первом. Почему? Если эти люди (Дмитрий Тарутин, Журавлева Алла Марковна, Журавлев Федор) намечались для монографического изучения, почему их нет в коротком списке? «Скорее всего, это чисто техническая деталь, за которой ничего не скрывается, но я не люблю, когда что-то провисает и не укладывается в схему. В общем, я наверняка придираюсь, но мое дело – прокукарекать, а вы уж сами решайте, вставать с рассветом или еще поспать».
Вывод пятый: среди потерпевших и их близких, судя по представленным материалам, указаны люди самых разных профессий и разного социального статуса. Однако для монографических исследований отобраны только те случаи, где среди ближайшего окружения потерпевшего имеются люди, чьи профессиональные обязанности сопряжены с высокой ценой ошибки (авиадиспетчер, три врача, инженер-мостостроитель, водитель, летчик). «Это совершенно ни о чем не говорит. Возможно, первоначальный замысел исследования именно в этом и состоял, а потом, по мере накопления материала, цели и задачи сформулировали более широко, так часто бывает в науке. Но не исключено, что есть какие-то другие причины. Например, какие-то принципиальные отличия в личности виновного или в личностях потерпевших. Навскидку: из материалов и текстов статей следует, что все виновные из короткого списка находятся на свободе и проживают в Москве или Московской области, в двух других списках география охватывает всю страну, и среди виновных много тех, кто в настоящее время отбывает наказание или умер. Можете кидать в меня тухлыми помидорами, но короткий список похож на список потенциальных жертв, находящихся в пределах досягаемости для человека, проживающего в столице или в области».
И что у нас получается, господа хорошие? Виктор Вишняков утверждает, что они с Каменской единодушно считают четверых учеников – соавторов Стекловой непричастными. В то же время Анастасия Павловна настоятельно рекомендует заняться именно теми, кто имел доступ к короткому списку, а это как раз и есть те самые Димура, Гиндин, Абросимов и Лазаренко. Ну, еще Очеретин, но на момент убийства Литвиновича у него такое алиби, о котором можно только мечтать. Опять же, если Каменская права в своих подозрениях, следует первым делом выяснить, откуда вообще взялся этот короткий список и кто его составлял. Кто составил – тот и убийца, ясно же.
Ладно, в исполнители эти пятеро не годятся, а в организаторы? Каменская считает, что нет, они ничего не знают об убийствах и не имеют к ним никакого отношения.
Но ведь Каменская может ошибаться. Все могут. Кто-то из пятерых – организатор, идеолог. Или вообще все скопом. Бывшая «наружница» – пособник. И есть еще исполнитель. Но, возможно, «наружница» едина в двух лицах. Как сказал Тоха Сташис, «сами стелим – сами спим».
Или же доступ к спискам имел кто-то еще. Кто? Да та же Инга Гесс, навещавшая Выходцева в последние месяцы перед его кончиной. Но зачем ей все это? Какой смысл в убийствах, в записках? Кто-то из ее близких стал жертвой ДТП и она теперь мстит всем подряд? А может быть, у нее нет никакого личного интереса, ее просто наняли для исполнения. Мужики – организаторы, инициаторы и идеологи, а женщины исполняют заказы на убийства. Мир перевернулся, господа присяжные!
Фу, какой бред в голову лезет.
Роман сердито закрыл ноутбук и снова отправился к Зарубину.
– Все сходится на массажистке, – сказал он. – Информация Колюбаева и Хомича это подтверждает. Могла иметь доступ к спискам, навыки и физические кондиции соответствуют параметрам. Кузьмич, я вот еще что хотел обсудить…
Зарубин глянул на часы и поморщился.
– Только в двух словах, нас с Пивоваровой и Большаковым наверх вызвали. Очередной заход коллективного изнасилования по блогеру. Да плюс
