к другу. Эмма подошла к одному из «соколов».
— Поищите повозки, женщины едут с нами.
— Мы нашли три телеги, Ваше Величество. Одну забрал Лекс, чтобы вывозить… трупы, а остальные взяли ребята для перевозки бревен для костра.
— Хорошо.
— Может вы хотите что-то взять с собой? Какие-то личные вещи? — предложила Аглая Яре.
— Нет у нас ничего… если б могли, и эти тряпки оставили, чтобы ничего не напоминало о прошлом, — Яра показала на свое порванное, грязное платье.
Искандер задумчиво оглядел женщин и принялся раздеваться. Когда он снял с себя рубашку, дикарки буквально затряслись от ужаса, завидев обнаженного по пояс мужчину. Но он сразу же надел на себя куртку, а рубашку протянул Яре.
— Не свежая правда, но в ней будет удобнее, а тряпки можно сжечь.
Яра замешкалась, но приняла рубашку, осторожно протягивая руку.
— Спасибо, — тихо проговорила она, не поднимая глаз на мужчину.
Искандер обернулся и свистнул парням.
— Мужчины, снимайте рубахи!
«Соколы» послушно принялись раздеваться. Аглая повела женщин в дом, в котором они разговаривали. Эмма подошла к мужу, обнимая его и целуя. Тот обвил ее руками.
— Спасибо!
— Как ты чувствуешь себя? Ты все еще бледная…
— Страшно все это, просто ужасно… но я в порядке. Все закончилось. Их мужчины больше не вернутся. Принеси нам воды, пожалуйста.
Искандер кивнул и пошел за ведрами, которые валялись у колодца. Эмма собрала рубашки у парней и направилась в дом. Аглая уже осматривала женщин.
— Сколько же у вас синяков, — прошептала она, оглядывая молоденькую девушку.
— Они любили брать нас силой, играли с нами, ловили, словно дичь. Да и били за любую провинность, — отозвалась Хая.
Эмма снова глубоко вздохнула, чувствуя очередной приступ тошноты и прижала ладонь к животу. Женщины рассказывали это так, словно хотели выплеснуть все и забыть навсегда. Но жестокость дикарей просто поражала.
Искандер принес два ведра с водой и небольшой видавший виды глиняный таз. Аглая налила воды в таз и предложила женщинам умыться, прежде чем переодеться в рубашки, которые отдали им мужчины. Женщины принялись раздеваться, испугано озираясь, то и дело смотря на дверь, боясь, что кто-то войдет. Они омывались холодной водой, а Аглая и Эмма с ужасом смотрели на их измученные тела. Рубах на всех не хватило и Эмма вышла на улицу, чтобы дождаться оставшихся парней, которые перевозили трупы. Но Искандер уже позаботился об этом, собрав одежду. Вернувшийся Лекс тоже подошел к сестре.
— Мы собрали всех, — кивнул он на два больших сложенных костра, на котором лежали тела, завернутые в найденные мешки, покрывала, ткани. — И вот еще… парни отдали свой паек. Мы потерпим до дома, а эти женщины долго голодали.
Лекс протянул свою рубашку, в которой лежали свертки с бутербродами.
— Спасибо! — улыбнулась Эмма.
Она вернулась в дом. Искандер принес еще два ведра чистой воды, оставив их у крыльца. Аглая наполнила найденные кружки, а Эмма раздала еду женщинам. Те осторожно пробовали на вкус бутерброды из хлеба с сыром, ветчиной, яйцами.
— Мы никогда такого не ели, — выдохнула Яра, медленно пережевывая еду. — Даже хлеб такой вкусный… мягкий и ароматный!
— А из чего пекли хлеб вы? — спросила Аглая.
— Рожь, овес и дикие травы. Перетирали в ступе, замешивали с водой. И пекли в печи, — ответила Хая.
— А вы не водили скот? Кур, коров, коз?
— Были у нас козы и куры. Но молоко и яйца давали только мальчикам. А перед войной мужчины всю живность зарезали и съели, устроив пир. Они были уверены в своей победе.
— Как тебя зовут? — улыбнулась Аглая худенькой девушке, которая не отлипала от Хаи.
— Тея, моя дочь… Ей только недавно исполнилось восемнадцать.
Эмма с Аглаей переглянулись — Тея скорее была похожа на девочку подростка, чем на совершеннолетнюю девушку.
— У вас у всех имена из трех букв? — поинтересовалась Эмма.
— Да… раньше они вообще никак не называли женщин. Считали, что мы не достойны имен. Но потом разрешили давать короткие имена, две-три буквы, не больше. Сами мужчины выбирали имена из четырех-восьми букв. Чем главнее мужчина, тем длиннее имя.
— Жреца, который хотел меня убить, называли Ров… — проговорила Эмма.
— Ровеллиус… восемь букв для жрецов, а он был верховный, — пояснила Яра. — Значит, вы встретились с ним?
— Встретилась… на алтаре, он чуть не успел завершить обряд жертвоприношения.
Дикарки удивленно поглядели на королеву.
— И Вы спаслись? — прошептала одна из женщин, даже забыв, что надо бояться чужаков.
— Меня спасли… мои мужчины. Муж и братья. А Ровеллиуса и его свиту отправили к их отцу.
Дикарки выдохнули, словно до последнего боялись, что Эмму все же убили, несмотря на то, что она стояла перед ними.
— И им теперь не восстать, как они надеялись. Жрецов больше нет, и их бога тоже нет! — кивнула Хая.
Когда женщины переоделись в рубахи и поели, они вышли на улицу. Телеги были уже запряжены лошадьми. На ровной площадке были сложены два больших костра.
— Ваше Величество… можно попросить Вас вместе с телами сжечь и дома… пусть это проклятое место исчезнет! — проговорила Яра.
Дикарки дружно закивали.
Лекс махнул «соколам». Те подожгли факелы и разбежались к постройкам. Искандер и Лекс зажгли костры.
— Покойтесь с миром…
Эмма и Аглая помогли женщинам забраться на телеги. От любой мужской помощи их трясло, поэтому «соколы» боялись приближаться к дикаркам и даже старались на них не смотреть. Земляне оседлали лошадей, поворачивая их в сторону от деревни….
Иридия подвергла женщин в еще больший ужас и одновременно восторг. Они с удивлением осматривали высокие каменные дома, парки и цветы у домов, красивых женщин в платьях и мужчин, которые почтительно кланялись всадникам. А когда они увидели дворец, их восхищению просто не было предела. Искандер спешился с лошади и помог жене.
— Надо тебе прекращать ездить верхом, — проговорил он.
Эмма грустно вздохнула.
— Не хочу ездить в карете… в ней я чувствую себя какой-то глупой и беспомощной.
Искандер рассмеялся, обнимая жену.
— Это ненадолго… к тому же скоро зима, далеко ездить не придется.
Дикарки не сводили глаз с королевы и ее мужа.
— Яра, — прошептала девушка, которая сидела рядом с ней. — Смотри, он ее обнимает! И целует!
— Здесь это нормально, Ева. Искандер муж Эммы, она только его и он у нее единственный, он ее любит. Здесь совсем другие порядки и нравы.
— Жаль, что я не родилась здесь… меня никто так не будет обнимать.
— Может и будет. Нам просто нужно перестать бояться мужчин. Здесь они другие, женщина для них не вещь. Королева сказала, что они не смеют взять женщину без ее согласия,
