переждав минут пятнадцать, чтобы они ушли, и быть может, начали выступать вперед меня, я пошла в названую аудиторию.
Когда подошла, дверь распахнулась, и оттуда вышла женщина в строгом длинном платье.
— Там кто-то выступает, или уже можно?
Она обернулась и удивленно прошлась по мне взглядом, через такие же строгие, как и ее платье, очки в темной оправе.
— Ты будешь выступать? — холодным тоном переспросила меня, высоко приподнимая бровь.
— Ну да, — решительно отозвалась я.
— Странно, мне показалось, больше нет желающих.
— Есть, как видите, — хмыкнула я.
— Девочка моя, а ты уверена в своих силах?
— Да-а, — начиная раздражаться от ее снисходительного тона. — Я же пришла.
— Что ж… — поправив очки, она распахнула передо мной дверь. — Проходи, коль не шутишь… Я же только рада.
В аудитории было темно, высокая сцена почти не освещалась, лишь на экране, вытянутом вдоль стены горела блеклая надпись: «Спасибо за внимание!» А под надписью красовались какие-то непонятные чертежи.
Я прошла в центр сцены и огляделась. Так тихо… лишь короткие шепотки звучат… Прищурилась, но разглядеть ничего не смогла. Наверное, жюри где-то там, вдали сидит.
— Извините, у нас внезапно возникли какие-то проблемы со светом, — произнес голос из темноты. — К сожалению, мы ничего не можем поделать. Но это не должно сильно помешать. У вас все готово?
— Да, — закивала я.
— Хорошо, ставьте флешку и приступайте, на сегодня вы последняя.
Я уверенно подошла к стойке, на которой стоял небольшой ноутбук, бросила рюкзак, и вставила флешку. Включила музыку со световыми эффектами и вернувшись в центр, широко улыбнулась и приступила отжигать.
Дэнс, дэнс, дэнс!
Руки врозь, ножку вперед, покрутила, хоб!
Попу соблазнительно выставила, хоб, хоб, хоб!
Подпрыгнула, грудь вперед, и по кругу, аля «танец живота» только грудью. Но потом и бедра пустила в работу.
Хоб, хоб, хоб. Из стороны в сторону. Покружилась.
Голову вперед, наклонила, волосами потрясла, словно я рок-звезда, и назад, и снова вперед, и хоб!
«Взмах попой» раз, два три. Юбочка в размашку. Я сама Мерлин Монро.
Раз, два, три.
И взлетела, подрыгала коленками.
Легла на пол, поерзала там в роли половой тряпочки, ножками в воздухе пошерудила, вскочила и еще раз попой Хоб!
Хоб!
— Дэээнс! — протянула на высоких нотах под конец, помогая исполнительнице вытянуть песню.
И улыбнувшись еще шире, так, что заболели щеки, громогласно сообщила:
— Перед вами выступала Синицына Лиза! Всем Спасибо!
Коротко, но со вкусом. Уж извините, дольшего позора я не вынесу.
Присела в глубоком реверансе, грациозно откинула руку, словно я лебедь птица, и тут свет включился.
Голову подняла, так и застыв в наклоне, с вытянутой рукой. Улыбка сползла с моих губ, я быстро-быстро заморгала.
В аудитории было полно народу, половина из них черных костюмах и очках. С ошеломленным выражением лица.
Боже мой, куда я попала?
Может быть, это выставка очков? Очечная ярмарка?
Но что-тут делает ректор?
Впереди молодые парни сидят, тоже в очках и милых костюмчиках с подтяжками. Похоже, старшекурсники. У всех рты приоткрыты, щечки порозовели, а в глазах застыло трогательное выражение восхищения.
А может это и не восхищение вовсе, но давайте будем оптимистами.
Да, с овациями не спешат. Настойчиво молчат.
Несколько смельчаков неловко откашлялись.
И на том спасибо.
На дальних рядах только знакомый довольный говнюк показывает руками «Класс». Ну ничего, пусть пока радуется, бесенок. Масштаб разрушений будет огромен.
Он нарвался на настоящий апокалипсис.
— А я вам говорил! Говорил, Ольга Викторовна! Нашим студентам это неинтересно! Занудные планы, графики, чертежи! — вскочил мужчина с места. — Это другое поколение! Их надо завлекать другими методами! Им скучно-о-о! Им эти ваши заумные факультативы не нужны!
— Что вы предлагаете, Михаил Эдуардович? Дать им плясать вместо освоения дополнительных архитектурных технологий? — недовольно поинтересовалась женщина, которую я встретила у двери. — Пустить все на самотек? Пусть тупеют?!
Началась шумиха. Голоса наперебой.
Я медленно разогнулась, придерживая поясницу, и подошла к микрофону.
Надо, наверное, объясниться, пока не началась драка…
— Нужна новая стратегия привлечения! Нужен вызов! Им же ничего не надо! Они же сидят все в своих… ну… этих… как его там…
— Мессенджерах, — нашелся ректор.
— Точно! Мисс… сиссинджирах! В своих переписках сидят! Им не до того!
— И что вы хотите? Закрываем лавочку для умных студентов и открываем бюро странных танцев?
— Почему странных? — просипела я в микрофон, насупившись. — Открывайте бюро восхитительных танцев. Обращайтесь, если что, подсоблю…
Уже в холле, после пятиминутки позора, меня догнал худенький парнишка в огромных круглых очках и брекетах, отчаянно краснея, ежесекундно поправляя спадающую на нос оправу, произнес:
— Уважаемая Синицына Елизавета, ваш танец был такой… такой волнительный. Вау. Вы меня покорили…
— Спасибо, — вежливо улыбнулась я и быстро зашагала от еще одного неожиданного поклонника.
Какой уже за сегодня? Мама была бы счастлива.
У этого еще и подштанники с подтяжками. Миленький похудевший Карлсон. С таким я точно не пропаду.
Следом меня догнал следующий «фанат». Точнее — антифанат.
— Ты порхала, словно птичка, Синичка моя, — горячо прошептал Марк, утыкаясь носом мне в макушку. Шумно, с жадностью втягивая мои волосы, опаляя горчим дыханием, тесно вжимаясь. Захватывая крепкими ладонями талию, поднимая и кружа в воздухе, пуская по телу предательскую дрожь.
Я сморщилась, уворачивая голову, вспоминая, что один из музыкантов тоже назвал меня «птичкой». Теперь все понятно.
— Понравилось? — коснувшись ногами пола, развернувшись, гордо посмотрела в вечно насмешливые глаза ненавистного парня. — Думаешь, мне стыдно? Да мне плевать. Ха-ха-ха! — делано рассмеялась я. — Я ни капельки не смутилась. Твое наказание ни о чем! Раньше придумывал ситуации поинтереснее. Сдаешь позиции, Маркушенька. Стареешь, что ли?
И грубо скинув его руки с талии, уверенно направилась на пару. На самом деле я просто в бешенстве. В моих неунывающих мозгах точится план мести.
