страницы зашелестели и раскрылись. Девочка заглянула и увидела фразу, которую сразу же узнала:
«Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. – Мы все здесь сумасшедшие[33]».
– Но как это возможно? – удивилась Эрика и даже не заметила, как стала разговаривать с книгой.
«Есть многое в природе, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам[34]».
– Кто ты? Как твоё имя?
«Что в имени тебе моем?
Оно умрёт, как шум печальный[35]»
– Знаешь, если ты мне назовёшь своё имя, я буду знать, что ты не демон и экзорцизм мне не понадобится. А это очень важно, надо сказать. Вот меня зовут Эрика.
Книга молчала. Эрика ждала. Отец всегда говорил, что любая книга должна ответить на пять вопросов, прежде чем будет оценена: автор, название, издатель, год издания и последний владелец. И хотя Эрика не нашла ответ ни на один из вопросов оценщика, она поняла кое-что более важное – в её руки попала настоящая волшебная книга, способная не только принимать форму любой истории, но и отвечать на любой вопрос. Цитаты, которыми говорила книга, были знакомы. Она сама могла так ответить, какие-то она выписала в свой читательский дневник, а какие-то часто повторял отец. Эта книга была настоящим морфом! Неизведанной тёмной материей в книжной вселенной.
– Па называет говорящие книги liber susurri, молчащие liber silentii. Но он говорит, что есть таинственные книги liber obscura. – девочка раскрыла книгу. – Ты не против, если я буду звать тебя Ло, по первым буквам этого названия?
Книга промолчала, и Эрика восприняла это как согласие.
– А ты точно не джин, для которого не нашлось лампы? – осторожно поинтересовалась девочка. – Кто создал тебя?
Страницы вновь пришли в движение, но на этот раз книга показывала изящно вырисованные буквицы первых глав истории, сюжет которой Эрика не успевала зацепить даже краем глаза.
– Вэ, эр, е, – складывала буквы в слова девочка, пока не собрала. – Время.
Этот ответ тоже ничего не прояснял, он был в духе слов-камней, из которых складывал стену па, а потому Эрика решила перейти к вопросам более простым и более значимым на настоящий момент.
– Что ты показала Мишель? – сдвинула брови Эрики. – Ты специально хотела нас рассорить?
Страницы Ло схлынули, и Эрика увидела то, что поразило Мишель. Очень-очень откровенные картинки, от которых кровь сразу прилила к ушам и щекам.
– Ясно, – Эрика захлопнула книгу. – Давай договоримся: никакой больше пошлятины!
И перед тем, как открыть книгу, добавила:
– Мишель – моя лучшая подруга, мы мизинчиковые сёстры, – Эрика погрозила пальцем страницам. – Я не хочу с ней ссориться. Я устрою вам новое знакомство, и мы всё исправим.
«Дважды не войти в одну и ту же реку[36]», – ответила книга.
– Уж постарайся! Иначе я отдам тебя па, и он спрячет тебя в чёрную коробку.
– Шококолу, юная леди? – коренастый, похожий на маслину старик Олив улыбнулся Эрике так, что два тонких, как мышиные хвостики, усика взметнулись вверх.
Эрика кивнула, устраиваясь на лиловом псевдо-кожаном диванчике и сверля взглядом Мишель.
– А мне клубничный коктейль, – заказала подруга и, дождавшись, когда Олив уйдёт, вонзила взгляд в Эрику. – В записке сказано «важно, срочно, фатально».
– Это так, – подтвердила Эрика. – Важно, срочно, фатально.
Олив беззвучно поставил напитки перед девочками.
– Мерси! – лучезарно улыбнулась Мишель в ответ, но, когда развернулась к Эрике, лицо её было вновь хмурым. – И вот я здесь.
– Вот ты здесь, – пожала плечами Эрика и шумно втянула шоколадную колу через трубочку.
Мишель фыркнула и тоже сделала глоток из своего стакана.
Они сидели в кафе «Оливка», где подавали бургеры, молочные коктейли и кучу прочей вкусной и нездоровой еды. Нейтральная зона, сюда девочки приходили решать проблемы и недоразумения. Это не кафе на перекрёстке, где они смеялись и ели эклеры, нет, это – стол переговоров, за ним вываливают обиды, запивают их сладкими напитками, задавливают калориями и, если достигнуто соглашение, скрепляют примирительной пиццей. Вот и сейчас, после занятий, они пришли, чтобы разрешить «конфликт». Они даже из школы шли по разным сторонам улицы, чтобы не «усугубить» ситуацию.
Эрика знала, Мишель всё ещё дуется и ждёт от неё… Вот только чего? Извинений? Но она не виновата ни в чем. Будь Мишель не такой упёртой и взбалмошной, они бы разобрались ещё вчера. Эрика закрыла глаза и досчитала до десяти. Этого времени хватило, чтобы угомонить поднявшего голову Злобеня.
– Это мне надо злиться, – буркнула Мишель, впиваясь зубами в коктейльную трубочку.
– Я хочу тебе кое-что показать, – Эрика раскрыла сумку и извлекла из неё книгу. – Эта книга волшебная.
– Да уж, точно волшебная, – Мишель закатила глаза, всем видом демонстрируя разочарование и отвращение.
– Я не знаю, что ты увидела в ней в тот раз, – набрав полную грудь начала Эрика, – Вернее, знаю, но это не то, что видела я. Не могу объяснить, как это произошло. Но ты должна мне поверить…
– Ой, да брось, – зашипела Мишель.
Но Эрика раскрыла книгу и подсунула под нос подруге. Ло, как и уговорились, исполнила обещанное: картинки и буквы перетекали и рождали замысловатые узоры. И вот на странице проявилась строчка:
«– А знаете ли вы, что такое дружба?»
– Что за? – Мишель вытаращила глаза. – Это же из Гюго.
«Это две души, которые соприкасаются, не сливаясь…[37]»
– Как ты это делаешь? – Мишель зыркнула на Эрику, но та показала обе ладони и повела плечами.
– Поверь, я тут не при чем. Это книга.
– Книга? – Мишель недоверчиво покосилась на Эрику, потом на подругу. – Хочешь сказать, она живая?
«Нельзя просто существовать – нужно поддерживать своё существование», – ответила книга строчкой из любимого романа маленькой Арно.
– Знакомься, это Liber Obscura, книга, способная рождать иллюзии и обращать их в реальность, – сказала Эрика. – Ло, это Мишель. Мишель, это Ло.
– Я просто не могу в это поверить! – спустя добрых три четверти часа воскликнула Мишель, чей воздушный клубничный коктейль превратился в унылую приторно-сладкую жижу.
– Но ты ведь сама видела, – шепнула Эрика, закрывая книгу.
– Это-то и пугает меня сильнее всего! – Мишель наклонилась и быстро зашептала. – Меня пугает, что я сама видела, как твоя книга меняется и отвечает. Меня пугает, что она действительно волшебная. Я боюсь, что магия реально существует. Я хочу верить в единорогов, но, если встречу их, буду бежать без оглядки. Я хочу и не хочу одновременно. Это внутреннее противоречие мешает мне
