Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоя спиной к дочке, Йоаким зажмурился. Он крепко сжал ладонями кружку с кофе. Вопрос повис в воздухе. Йоакиму невыносимо было слышать эти слова, но Ливия упорно снова и снова задавала этот вопрос каждое утро со дня смерти Катрин.
— Я не знаю, — медленно ответил он. — Я не знаю, когда она вернется.
— Когда? — сказала Ливия, повышая голос.
Йоаким молчал. Потом медленно повернулся, подумав, что это удачный момент, чтобы все рассказать. Он посмотрел на Ливию.
— На самом деле я не думаю, что мама вернется, — проговорил он. — Ее больше нет.
Ливия округлила глаза.
— Это не так, — твердо произнесла она.
— Ливия, мама не вернется.
— Конечно, вернется! — вскричала Ливия. — Она вернется, и точка.
И снова принялась за свой бутерброд. Йоаким опустил взгляд, чувствуя свое поражение.
К восьми он повез детей в сад. Подальше от тишины Олуддена.
В саду их встретил взрыв детского смеха. Йоаким чувствовал бессилие. Он устало обнял Габриэля на прощание, и тот побежал на смех своих товарищей. «Со временем их энергия исчезнет, — подумал Йоаким. — Они вырастут, их лица станут морщинистыми. За этой нежной детской кожей скрываются мертвые черепа с пустыми глазницами…»
Он тряхнул головой, прогоняя эти ужасные мысли.
— Пока, папа, — сказала Ливия в раздевалке. — Мама сегодня придет домой? — прибавила она.
Словно не слышала того, что он сказал утром.
— Нет, не сегодня, — тихо сказал Йоаким. — Сегодня я тебя заберу.
— Пораньше?
Ливия все время хотела, чтобы ее забирали пораньше, — но когда Йоаким приезжал, дочке не хотелось расставаться с друзьями и ехать домой.
— Конечно, — ответил он. — Я приеду пораньше.
Он кивнул, и Ливия вышла из раздевалки.
— Здравствуйте, Йоаким, — услышал он женский голос и, обернувшись, увидел Марианну, воспитательницу дочери.
— Как вы?
— Так себе, — сказал он.
Через двадцать минут ему нужно было быть в похоронном бюро в Боргхольме, поэтому он пошел к выходу, но Марианна его остановила.
— Я понимаю, — сказала она. — Мы все понимаем, как вам сейчас плохо.
— Она говорит? — спросил Йоаким, кивая в сторону соседней комнаты.
— Ливия? Да, конечно.
— Я имею в виду, говорит ли она о своей маме?
— Почти нет. Мы тоже. Точнее… — Марианна помолчала и продолжила: — Если вы не возражаете… мы стараемся общаться с ней так же, как и прежде, не выделяя ее среди других детей.
Йоаким кивнул.
— Если вы еще не знаете, то это я нашла ее тогда…
— Вот как.
Он ни о чем не спрашивал, но женщина продолжала говорить, словно ей нужно было высказаться:
— Остались только Ливия и Габриэль… На часах было пять, а никто за ними не приехал. И телефон не отвечал… Поэтому я посадила их в машину и поехала в Олудден. Дверь была открыта, и дети побежали в дом, а я вышла во двор и увидела внизу в воде красное пятно… Это была ее куртка.
Йоаким слушал и представлял, как выглядит череп Марианны под тонкой кожей. Довольно миниатюрный, с высокими скулами, решил он. Воспитательница тем временем продолжала:
— Я увидела куртку, потом брюки и поняла, что это человек в воде. Тогда я позвонила в службу спасения и бросилась к берегу. Но было уже поздно. Это было такое странное ощущение: ведь мы говорили с ней всего за день до этого…
Марианна замолчала.
— Там больше никого не было? — спросил Йоаким.
— Что вы имеете в виду?
— Детей там не было? Они не видели Катрин?
— Нет, они были в доме. А потом я отвела их к соседям. Ливия и Габриэль ничего не видели… Дети живут настоящим. Они быстро приспосабливаются к новым ситуациям. Они… забывают, — добавила Марианна после паузы.
По дороге к машине Йоаким понял одну вещь: он не хотел, чтобы Ливия забыла Катрин. Он не мог этого позволить. Ни ей, ни себе. Забыть Катрин было бы непростительно.
Зима 1884 года
Фонарь в северном маяке Олуддена сломался в том году. С тех пор его ни разу больше не зажигали. Но Рагнар Давидсон рассказал мне, что иногда по ночам наверху северной башни виден свет, — это означает, что скоро кому-то предстоит умереть. Наверно, этот свет — лишь призрак былого огня в маяке. Память о прошлой трагедии…
Мирья РамбеЧерез два часа после захода солнца свет в северной башне маяка погас.
Это произошло 16 декабря 1884 года. Уже с утра погода начала портиться, а после полудня на море разбушевался шторм, и шум волн заглушал все другие звуки на хуторе.
Смотритель маяка Матс Бенгтсон не хотел выходить на улицу в такую погоду, но заботиться о маяке было его долгом. Только поэтому он сейчас стоит и вглядывается в снежную мглу. Южная башня мигает как обычно, но в окнах северной — темно, словно кто-то в одно мгновение задул свечку.
Бенгтсон смотрит на башни. Потом разворачивается и бежит к хозяйскому дому. Распахивает входную дверь и кричит:
— Маяк погас! Северная башня не горит.
Из кухни доносятся голоса: наверно, это его жена Лиза, — но он не слушает и снова бежит на улицу. Ему приходится согнуться, когда он окунается в снежную мглу: ветер неистово бьет в лицо, и Матсу кажется, что он может сорвать его с места и унести далеко в море. Арктический холод пробирает смотрителя маяка до костей.
В башне дежурит Ян Клакман, заступивший на смену в четыре часа. Он с Бенгтсоном приятели, и Бенгтсон знает, что Клакману понадобится помощь, чтобы починить маяк.
В начале зимы работники натянули на железные столбики канат вдоль дороги к маяку, чтобы было за что держаться в шторм. Бенгтсон хватается за канат обеими руками, как за спасительный якорь. Наконец он выходит на каменную дамбу. Камни покрыты наледью, на которой ноги разъезжаются, как на катке. Он с трудом добирается до северного маяка. Дойдя до двери, поднимает голову и видит слабый желтый свет в окне наверху башни. Там внутри что-то горит. Керосин. Они недавно заменили уголь керосином, видимо, из-за него что-то и загорелось.
Бенгтсон открывает тяжелую стальную дверь и входит внутрь. Дверь захлопывается за ним, и ветер больше не бьет в лицо. Но шторм продолжает греметь за стенами башни. Бенгтсон торопливо поднимается вверх по винтовой лестнице. Он задыхается. Лестница состоит из ста шестидесяти четырех ступенек: он знает точно, потому что тысячу раз поднимался и спускался по ним и успел сосчитать. Он чувствует, как шторм сотрясает каменные стены башни. Матсу Бенгтсону кажется, что маяк колышется на ветру.
На полпути вверх в нос смотрителю маяка ударяет резкий запах. Запах горелой плоти.
— Ян! — кричит Бенгтсон. — Ян!
Еще через двадцать шагов он видит тело. Ян лежит головой вниз на обожженной лестнице. Черная униформа еще тлится.
Видимо, Клакман потерял равновесие на лестнице и пролил на себя горящий керосин. Бенгтсон стаскивает пальто и начинает тушить огонь. Чьи-то шаги по лестнице раздаются позади него, и Бенгтсон, не оборачиваясь, кричит:
— Пожар!
Он продолжает тушить огонь.
— Держи!
Кто-то трогает смотрителя маяка за плечо. Это его помощник Вестерберг. В руках у него носилки.
— Поднимаем его!
Вестерберг и Бенгтсон сносят дымящееся тело Клакмана вниз по винтовой лестнице.
Внизу они останавливаются, ловя ртом воздух. Но дышит ли Клакман? У Вестерберга с собой фонарь, и в его слабом свете Бенгтсону видно, насколько серьезно пострадал Клакман. Несколько пальцев его обуглились, волосы на голове обожжены и лицо сильно обгорело.
— Нужно его отнести в дом, — говорит Бенгтсон.
Они толкают дверь и выходят наружу. Бенгтсон вдыхает ледяной воздух. Шторм начинает стихать, но волны бушуют, как и прежде.
Бенгтсон и Вестерберг с трудом добираются до берега. Обессиленный Вестерберг отпускает ноги Клакмана и падает на колени в снег. Бенгтсон склоняется над Клакманом:
— Ян? Ты меня слышишь, Ян?
Слишком поздно. Сильно обгоревший, Клакман неподвижно лежит на снегу. Душа уже покинула тело друга Бенгтсона.
Тот слышит приближающиеся голоса и поднимает голову. Это смотритель Йонсон и другие спешат к ним на помощь. За ними бегут женщины. Одна из них Анн-Мари, жена Клакмана.
В голове пустота. Он знает, что должен что-то сказать ей, но что можно сказать, когда случилось самое страшное.
— Нет!
Женщина вне себя от горя падает на колени рядом с Клакманом и начинает его трясти. Она в отчаянии. Но это не жена Клакмана Анн-Мари. Это Лиза, жена самого Бенгтсона, и она безудержно рыдает над мертвым телом.
Матс Бенгтсон понимает, что его жестоко обманывали.
Он встречается с женой взглядом. Она пришла в себя и поняла, что наделала. Но Бенгтсон только кивает.
— Он был моим другом, — говорит он, отворачиваясь от погасшего маяка.
- Тринадцать - Стив Кавана - Детектив / Триллер
- Остров - Рагнар Йонассон - Детектив / Полицейский детектив / Триллер
- Ты никогда не исчезнешь - Мишель Бюсси - Триллер
- Когда ты исчез - Джон Маррс - Триллер
- Фейри-профайлер - К. Н. Кроуфорд - Детективная фантастика / Полицейский детектив / Триллер
- Жаклин Врана - Тодд Лерой - Триллер
- Дочери озера - Венди Уэбб - Исторический детектив / Триллер / Ужасы и Мистика
- Пять абсолютных незнакомцев - Натали Д. Ричардс - Детектив / Триллер
- Плохая мать - Миа Шеридан - Триллер
- Ночь святого Вацлава - Лайонел Дэвидсон - Триллер