Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ольга осознала всю глупость своего поступка. Пусть бы жрал крем на здоровье; пока вор был занят, у хозяйки оставался шанс выйти из квартиры, позвонить в милицию, поднять соседей…
Она попятилась, готовясь закричать.
– Добрый вечер, Оля, – быстро сказал пожиратель сырков. – Все хорошо. Ты меня узнаешь? Я твой муж, Эдик!
Говоря, он улыбался, понимающе разводил руками, подмигивал – словом, делал все, что полагается делать маньяку за секунду до нападения. Но Ольга, вцепившаяся в дверной косяк, вдруг припомнила: Эдик… Лыжный курорт… Они познакомились у камина, сидели, потягивая коньяк, и беседовали до утра…
– Бросьте, – она провела рукой перед глазами, будто обирая паутину. – Мой муж – Витя. И мы разошлись ко всеобщей радости…
Грабитель быстро замигал:
– Нет. Твой муж – Эдик, это я. Хочешь, пойдем завтра в кино? Или в театр? Я Эдик, твой муж, это естественно! Оля, ложись спать, что ты ходишь среди ночи, я просто проголодался, ты помнишь, у меня есть такая манера – ночью подходить к холодильнику… Иди спать, ну, иди!
Она повернулась, как сомнамбула, и двинулась в спальню. Села на постель, хлопнула глазами.
Воспоминания наступали, рваные, в общем приятные, но не слишком правдоподобные: она живет с мужем… Любит его… Мужа зовут Эдик… Он работает в каком-то банке…
Эта неопределенность – «в каком-то банке» – здорово смутила ее. Кем работает? Или у них в семье настолько не принято говорить о работе, что она понятия не имеет, клерк ее благоверный – или генеральный директор?
Она провела по одеялу трясущейся ладонью. На кухне все еще горел свет. Судя по звуку, муж Эдик вылизывал баночку из-под крема.
– А почему у нас в доме одна кровать? – спросила Ольга вслух. – Причем односпальная?!
Сквозь ее оцепенение прорвались другие воспоминания, более определенные, но вовсе не приятные: будто в теплую ванну под большим напором хлынула ледяная вода. Как они разъезжались с Витей, как он увез кровать, а ей взамен привез вот эту, «детскую», был в этом какой-то оскорбительный намек…
На кухне было очень тихо. Ольга поднялась, на этот раз решительно, прошлепала по скрипучему паркету, остановилась в освещенном прямоугольнике дверей. «Муж Эдик» сидел на табуретке, облизывая перемазанные кремом губы.
– Я же сказала, что это крем для лица!
– Прости, – быстро сказал Эдик. – Я куплю тебе другой. Я ведь твой муж, Эдик…
Он покосился на стол – на остатки трапезы. Потянулся к позавчерашней вареной колбасе, которую Ольга собиралась подарить дворовым кошкам.
– Ты не ответил, почему у нас в доме нет двуспальной кровати, – Ольгино сознание раздвоилось. С одной стороны, все это выглядело жутко: незнакомый безумец, съеденный крем… С другой стороны, очень важным казалось разрешить загадку: если они в самом деле поженились, неужели ночуют по очереди, а любовью занимаются на полу?!
– Двуспальной нет, потому что… мы собираемся ее купить. Завтра. Да и… послушай, какие мелочи, при чем тут кровать? Я с одинаковой силой могу тебя любить на ковре, в машине, на верхушке небоскреба, на гребне волны!
Он встал и распростер объятия. Ольга отпрыгнула и раскрыла рот, собираясь немедленно перебудить весь дом.
– Не кричи! – в голосе «мужа Эдика» была теперь мольба. – Можешь пугаться. Это естественно. Только не удивляйся.
Он судорожно сцепил ладони. На правом его запястье Ольга разглядела крошечную татуировку – ОСА. Я рехнулась, подумала Ольга обреченно. С моим образом жизни – ничего удивительного.
– Я не причиню тебе вреда. Никакого. Я безвреден. Абсолютно. Разве это не счастье – жить рядом с верным, ласковым, преданным мужем?
Он говорил и смотрел ей в глаза. Ольга откинула со лба волосы; захотелось зевнуть, прикрыв рот ладонью, потянуться, пробормотать под нос: «Ну, Эд, ты даешь», и уковылять в спальню, лечь в кроватку, зная, что завтра утром на весь дом запахнет кофе…
Но это же все вранье!
Две Ольгиных жизни – истинная, в которой не было никакого Эдика, и мнимая, иллюзорная, навеянная непонятным гипнозом – схлестнулись. Понимая, что пропадает, Ольга схватила воздух ртом, наполнила легкие и даже ухитрилась издать первый звук:
– По…
Эдик рухнул. Сложился сам в себя, изменил форму, как герой пластилинового мультика. Какое-то мгновение он был плащом, светлым плащом, потом съежился, как пара свернутых носков. Секунда – темная тень скользнула по полу и закатилась под шкаф.
Ольга потеряла сознание.
* * *– Бли-ин!
Солнце пробивалось сквозь выгоревшие шторы. Ольга лежала на спине, слушая развязное чириканье воробьев. Под окном взвыл кот, не то возмущенно, не то победно.
– Ну почему мне в последние дни снится всякая дрянь? – вслух спросила Ольга. И тут же ответила: – Наверное, магнитные бури.
За последний год она настолько привыкла к самостоятельной жизни, что обменивалась репликами сама с собой не только без стеснения, но даже с некоторой гордостью.
Массируя веки, она неторопливо направилась в ванную. Краем глаза заметила, что стол чист, пол блестит и ничего общего с кухней из ее кошмара реальная кухня не имеет. Умывшись, она потянулась за тюбиком зубной пасты и вдруг вытаращила глаза: рядом с канареечной веселой щеткой, привычно желтевшей в стакане, торчала другая, такая же, только синяя.
Минуту Ольга морщила лоб. Так ничего и не вспомнила. Почистила зубы безо всякого удовольствия, вышла на кухню, чтобы сварить себе кофе, механически открыла дверцу холодильника – и замерла, будто прилипнув босыми подошвами к полу.
Холодильник был пуст. Туманилась запотевшая задняя стенка. Сиротливо просвечивали решетчатые полки. В дверце не осталось не то что яиц – даже коробочки с медикаментами не оказалось, даже засохшего ломтика лимона, даже мятой пачки из-под кетчупа.
Ольга закрыла дверцу. Еще раз открыла; ничего не изменилось. Подумав, она наклонилась и посмотрела под шкаф. Там было пыльно, у самой стены лежала старая пробка из-под шампанского.
Завопил дверной звонок. Ольга подпрыгнула.
Снова зазвонили.
Взяв в каждую руку по телефону – стационарный и мобильный, – Ольга двинулась… не то чтобы открывать, нет. Просто посмотреть, кто там пришел.
Дверной глазок искажал перспективу. Ничего нельзя было различить, кроме того, что пришедший – мужчина с двумя большими продуктовыми сумками.
– Кто там? – спросила Ольга слабым голосом.
– Муж пришел! – радостно донеслось из-за двери. – Жратоньки принес!
– Не открою, – сказала Ольга тихо. – Катись.
Стало тихо. Ольга, сама не зная почему, подумала о Вите. Вите она не говорила «катись», да и он ей не говорил; они были страшно вежливые оба, чопорные, натянутые, как на приеме у английской королевы…
– Оль, – сказали из-за двери, причем наигранная веселость исчезла без следа. – Если ты меня не впустишь, меня убьют.
* * *Они познакомились на лыжном курорте. На Эдике был черно-белый свитер ручной вязки с двумя оленями на груди. Мамина работа, сказал Эдик, заметив Ольгин взгляд.
И просветлел.
Катался он здорово, но никогда не рисковал. Мне хватает риска в обыкновенной жизни, сказал однажды, смеясь. Я оперуполномоченный…
Ольга взялась за голову.
Она так ясно помнила и тесный холл маленькой гостиницы, и огонь в камине, и подогретое вино в стакане. И запах корицы. И сладость на губах. Но в прошлый раз, в этом же самом воспоминании, Эдик работал в банке!
Она потерла виски. Посмотрела прямо перед собой и увидела огромный нож с загнутым, как у турецкой туфли, носом. Эдик кромсал этим ножом мясо, а потом, напевая вполголоса, складывал кусочки в разогретую жаровню. Рядом томилась на маленьком огне сковородка, топился сыр, исходили соком овощи…
– Жаркое будет через час. А мы пока закусим, смотри, что я принес: помидорчики, свежие и соленые, огурцы, зелень, брынза… Хочешь вина?
– Ты кто?
Эдик сглотнул. Потер шею таким нервным жестом, словно ему грозили повешеньем.
– Ничему не удивляйся, ладно?
– Ты кто?
– Да никто! – он то ли рассердился, то ли впал в отчаяние. – Я… Меня ищут. Я прячусь. Оль, не выгоняй меня. Я не бандит, не убийца. Я… долго рассказывать. Но единственный способ для меня укрыться и пересидеть – подключиться к местной информационной сети… сойти за своего. Представь: аист ловит лягушку, а та замирает среди болота, неотличимая от ряски…
– Мимикрия.
– Нет. Это неточный пример, – Эдик сокрушенно покачал головой. – Представь: сокол гонит голубя… А тот садится на дерево и прирастает, как лист. Становится листом.
– Паразитизм, – Ольга нахмурилась.
– Оль, тебе от меня будет только польза, – прижимая ладони к груди, Эдик почти коснулся подбородка кончиком ножа. – Только не удивляйся. В жизни все закономерно, все размеренно, иногда страшно, но поводов для удивления – нет. Ты же такой человек, такой стабильный, определенный, взвешенный человек. Рациональный, даже когда психуешь.
- Утопия - Марина Дяченко - Социально-психологическая
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Клан Идиотов - Валерий Быков - Социально-психологическая
- Феникс - Марина Дяченко - Социально-психологическая
- Электрик - Марина Дяченко - Социально-психологическая
- Страна мечты - Ричард Маккенна - Социально-психологическая
- Берега смерти (сборник) - Майкл Муркок - Социально-психологическая
- Кто платит за переправу? - Танассис Вембос - Социально-психологическая
- Путеводитель - Сергей Елисеенко - Социально-психологическая
- Петька и Волков - Виталий Левченко - Попаданцы / Русская классическая проза / Социально-психологическая