Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какая сторона тебе нравится? — спросила она. — Выбирай, я разрешаю.
Ну, мне хотелось иметь ту часть, где была моя кровать. Кроме того, там же стояла коробка с нашими Барби, висели полки, где мы держали карандаши, краски и прочие принадлежности для творчества. Кейт пошла на мою половину за фломастером, а я ее остановила, говоря:
— Это моя часть.
— Тогда дай мне фломастер, — просила Кейт, и я дала ей красный.
Она забралась на стол и потянулась к потолку, сказав:
— Как только мы это сделаем, ты останешься на своей стороне, а я на своей, да?
Я кивнула, так же готовая хранить верность этому уговору, как и сестра.
У меня ведь были все хорошие игрушки. Кейт придется просить у меня позволения зайти за ними гораздо раньше, чем у меня возникнет необходимость просить о чем-то ее.
— Клянешься? — спросила она, и мы скрепили клятву, сцепившись мизинцами.
Кейт провела корявую линию от потолка вниз, по столу, по ковру песочного цвета и обратно вверх по тумбочке и противоположной стене. Потом протянула мне фломастер, говоря:
— Не забудь. Только вруны нарушают клятвы.
Я уселась на своей половине, вынула из ящика всех Барби, какие у нас были, одевала и раздевала их, всячески выражая радость по поводу того, что у меня есть куклы, а у Кейт нет. Она забралась на кровать, подтянула колени к подбородку и наблюдала за мной. Она никак не реагировала на меня. Пока мама не позвала нас вниз обедать.
Тут Кейт улыбнулась мне и вышла из комнаты через дверь, которая была на ее стороне.
Я подошла к нарисованной на ковре линии и стала пинать ее ногами. Мне не хотелось быть обманщицей. Но и провести остаток дней в комнате тоже не хотелось.
Не знаю, сколько времени потребовалось маме, чтобы забеспокоиться, почему это я не спускаюсь на кухню на ланч, но, когда тебе пять лет, секунда может длиться целую вечность. Мама остановилась в дверном проеме, глядя на линию, проведенную по стенам и ковру, и закрыла глаза, чтобы не вспылить. Потом вошла в комнату, подняла меня, и тут я начала отбиваться от нее с криком:
— Нет, мне нельзя будет обратно!
Через минуту мама ушла и вернулась с кухонными прихватками, посудными полотенцами и маленькими подушками. Она разложила все эти вещи на полу на разных расстояниях одну от другой вдоль всей половины Кейт и стала подбадривать меня:
— Ну давай, шагай! — Но я не двигалась, тогда мама подошла и села рядом со мной на кровать. — Это может быть пруд Кейт, но на нем выросли мои водяные лилии с плавающими листьями.
Встав, она перескочила с посудного полотенца на подушку, оглянулась через плечо и продолжила перескакивать и оглядываться, пока я не спустилась с кровати на полотенце. Потом шагнула с полотенца на подушку, с подушки на прихватку, которую сделал Джесс в первом классе, и так всю дорогу через половину Кейт. Идти по следам матери — это был самый безопасный способ выбраться наружу.
Я принимаю душ, когда Кейт отжимает замок и заходит в ванную.
— Хочу поговорить с тобой, — заявляет она.
— Когда я помоюсь, — отвечаю я, высовывая голову из-за пластиковой занавески.
Нужно выгадать время перед разговором, который вообще не хочется вести.
— Нет, сейчас. — Она садится на край унитаза и вздыхает. — Анна… то, что ты делаешь…
— Уже сделано, — отзываюсь я.
— Ты можешь прекратить это, если захочешь.
Какое счастье, что нас разделяет стена пара! Мне невыносима мысль, что Кейт может увидеть мое лицо.
— Знаю, — отвечаю я шепотом.
Кейт долго молчит. Мысли ее бегают по кругу, как песчанка в колесе, мои тоже. Гонись за каждой спицей надежды — все равно никуда не прибежишь.
Через какое-то время я снова высовываю голову. Кейт утирает глаза и глядит на меня:
— Ты хоть понимаешь, что, кроме тебя, у меня больше нет друзей?
— Это неправда, — произношу я, но мы обе знаем, что я вру.
Кейт провела слишком много времени вне стен школы, чтобы найти себе подходящую компанию. Большинство подруг, с которыми она сошлась во время продолжительной ремиссии, исчезли — это взаимозависимые вещи. Оказалось, что обычным детям очень трудно разобраться, как вести себя с тем, кто находится при смерти. И Кейт было столь же нелегко искренне волноваться по поводу таких вещей, как возвращение домой или тесты на годичную успеваемость, когда не было никакой гарантии, что она сможет снова испытать это. Конечно, у нее имелось несколько приятельниц, но если они заходили к ней, то по большей части не знали, о чем говорить, и сидели на краю ее постели, считая минуты до того момента, когда можно будет уйти и возблагодарить Господа, что это случилось не с ними.
Настоящий друг не способен чувствовать к вам жалость.
— Я тебе не друг, — заявляю я и задергиваю штору. — Я твоя сестра.
«И это паршивая работенка», — думаю я про себя. Подставляю лицо под струи воды, чтобы Кейт не заметила, что я тоже плачу.
Вдруг штора отодвигается, и я стою совершенно голая и открытая чужому взгляду.
— Об этом я и хотела с тобой поговорить. Если ты больше не хочешь быть моей сестрой, это одно. Но я не думаю, что выдержу, если потеряю тебя и как друга.
Она снова задвигает штору, и вокруг меня поднимается пар. Через мгновение я слышу, как открывается, а потом закрывается дверь, в ванную влетает струя холодного воздуха, будто ножом полоснуло.
Я тоже не могу вынести мысль, что потеряю ее.
Той ночью, когда Кейт засыпает, я вылезаю из постели и стою рядом с ее кроватью. Подношу руку к носу сестры, чтобы проверить, дышит ли она, и на мою ладонь давит струя выдохнутого воздуха. Я могла бы зажать этот нос и рот прямо сейчас и не отпускать, когда она станет брыкаться. Чем это отличалось бы от того, что я уже делаю?
Звук шагов в коридоре заставляет меня нырнуть в свою пещеру под одеялом. Поворачиваюсь на бок, к стене, вдруг мои веки будут предательски вздрагивать, когда в комнату войдут родители.
— Не могу в это поверить, — шепчет мама. — Просто не могу поверить, что она это сделала.
Отец не издает ни звука, я даже начинаю сомневаться: может, ошиблась и его здесь нет.
— Это все как с Джессом, — добавляет мама. — Она хочет
- Если бы ты был здесь - Джоди Линн Пиколт - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- (не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко - Русская классическая проза
- Записки из подполья - Федор Достоевский - Русская классическая проза
- Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас - Русская классическая проза
- Дас Систем - Карл Ольсберг - Киберпанк / Русская классическая проза / Триллер
- Каждая сыгранная нота - Лайза Дженова - Русская классическая проза
- Желание - Mutaru Scriba - Психология / Русская классическая проза
- Архив потерянных детей - Валерия Луиселли - Русская классическая проза
- Сорок третий - Иван Яковлевич Науменко - Русская классическая проза
- О том, что в Духе познаётся, но лишь в уме не отзовётся - ММВ - Русская классическая проза