Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Идея самодвижущейся повозки издавна будоражила умы изобретателей и ученых. Леонардо да Винчи оставил после себя кое-какие эскизы, Исаак Ньютон тоже. В XVI веке на дорогах в окрестностях Амстердама можно было увидеть безлошадные колесные парусники.[62] В 1770 году французский военный инженер Николя-Жозеф Куньо построил трехколесный паромобиль для буксировки артиллерийских орудий. Еще через шестьдесят лет на дороги Англии выехал первый пассажирский экипаж на паровой тяге, развивавший скорость до 20 км/ч при условии достаточного усердия мальчика-кочегара. Фермеры перегораживали дороги завалами из деревьев, чтобы чертово изобретение не распугивало пасущийся скот.
Все изменилось до неузнаваемости с появлением четырехтактного двигателя внутреннего сгорания. У этого изобретения много отцов, но первый по-настоящему рабочий мотор смастерили и в 1876 году запатентовали немцы Готтлиб Даймлер и Николаус Отто, подарившие миру этот компактный и легковесный механический преобразователь тепловой энергии в кинетическую. В 1886 году их соотечественник Карл Бенц запатентовал самоходный экипаж, работающий на бензине. Три колеса, одноцилиндровый мотор с водяным охлаждением, трубчатая рама, тормоза и сиденья. Так и появился на свет автомобиль.[63]
По всей Европе и США подобно траве после весеннего дождя вдруг выросли десятки автомобильных производств. Продукция их на первых порах изяществом не отличалась. Строили авто по принципу «кто во что горазд». Водителю предлагалось восседать спереди на козлах и рулить при помощи рычага, наклоняя его влево-вправо. Мотор помещали в высокий прямоугольный короб. Колеса с деревянными спицами и шинами из литой резины были унаследованы от пушечных лафетов. Рычаг тормоза прижимал деревянные колодки к резиновым шинам. Пешеходов распугивали медным клаксоном с грушей. Вместо фар – керосиновые лампы.
Двигатели стали делать двухцилиндровыми, потом четырех-, шести– и более. Выросли и скорости. Литые шины сменились пневматическими, появились и рулевые колеса, – хотя поначалу они больше напоминали корабельные штурвалы своей громоздкостью. На смену деревянным колодкам пришли барабанные тормоза. Открытые экипажи делались все приземистее и длиннее. Для подкачки ручными насосами топлива и смазки в зверски рычащие, пыхтящие и плюющиеся двигатели требовались бортмеханики.
Вождение первых автомобилей было занятием не из разряда прогулочных. От шофера требовались физическая сила, кураж, а главное – выносливость и стойкость к «кипящему жару ниже пояса и ледяной стуже выше пояса».[64]
Президент Франции Феликс Фор ехидно заметил на одной из автомобильных выставок той ранней поры: «Машины ваши мало того, что уродливы, так еще и зловонны».[65] Невзирая на все, автомобили будоражили воображение публики, а с началом состязаний в формате междугородних автопробегов их популярность сделалась повсеместной. Эти представления собирали сотни тысяч зрителей. Сначала Париж – Руан. Затем Париж – Бордо, Марсель, Берлин – и далее везде. Перед каждым стартом люди толпились в предрассветном сумраке вокруг авто всевозможных форм, размеров и марок – De Dion, Panhard, Daimler Phoenix, Peugeot, Delahaye, Benz… Водители в тяжелых кожанках, очках размером с маску ныряльщика и толстых кожаных перчатках, чтобы не сбивать ладони в кровь о неподатливые шершавые рули этих дремлющих до поры тварей. Затем следовало лаконичное объявление устроителя навроде: «Итак, мы в Париже; Берлин – в той стороне. Задача – прибыть туда раньше других. Поехали!» – и гонка начиналась.
Дорожных знаков и указателей не было; вместо заправочных станций – редкие склады горючего, которые надо было еще поискать; приличных дорожных карт не было и в помине. Гонщики мчались в клубах бурой пыли по грунтовым проселкам, ориентируясь в лучшем случае по телеграфным столбам. Лопнувшую резину срезали с ободов ножами, как кожуру с апельсина. На ночь машины оставляли в загонах для скота, а хоть немного выспаться в придорожной гостинице или на постоялом дворе промасленным насквозь водителям удавалось лишь в тех редких случаях, когда их машины не требовали ремонта. Один автогонщик той эпохи ухитрился починить сломанное шасси с помощью запчастей, добытых посредством разборки платяного шкафа у себя в гостиничном номере.[66]
Конкуренция подливала масла в огонь инноваций. Большим прорывом стала новая модель, построенная на рубеже веков компанией Daimler по проекту Вильгельма Майбаха, заказанному Эмилем Еллинеком, представителем компании в Ницце. Имя дочери последнего – Мерседес – и получила новая автомашина, появление которой стало шагом вперед во всех без исключения компонентах конструкции легковых авто – от кпд двигателя до подвески шасси, рулевого управления и тормозов. Развивая скорость свыше 80 км/ч, эта машина не знала себе равных. Вильгельм Вернер, первый севший за руль Mercedes, с легкостью обошел всех на первом же серьезном соревновании – гонке в гору до Ла-Тюрби 1901 года.[67]
Год от года машины становились все мощнее и быстрее, а автогонки – все более многочисленными и популярными. И смертельно опасными. Под утро 24 мая 1903 года автомобили (в количестве 221) промчались по окруженным зрителями пыльным дорогам Версаля и отправились в автопробег Париж – Мадрид. Были среди них и настоящие мастодонты с одиннадцатилитровыми двигателями, способные разгоняться на прямых до 145 км/ч, но при этом ни рулевое управление, ни тормоза с подобными скоростями просто не справлялись.
Одна машина перевернулась и загорелась; другая врезалась в каменную кладку и взорвалась; третья – с заклинившим рулем – в дерево. После полудня счет тяжелых аварий и погибших в них водителей, механиков и зрителей пошел на второй десяток, а количество травмированных и вовсе не поддавалось учету.[68]
Казалось бы, катастрофический урожай жертв должен был лишь укрепить в массовом сознании представление об автогонщиках как о сборище безумцев самых разных сортов: эксцентричных инженеров, богатых искателей острых ощущений, наемных профи, предпринимателей, гонявшихся ради рекламы. Однако же эта случившаяся на заре автоспорта трагедия дала совершенно иной эффект и овеяла автогонщиков ореолом героизма. «Автогонки – явление уникальное, – писал по этому поводу корреспондент New York Times Роберт Дэйли. – Не существует вида спорта более шумного, агрессивного – и жестокого».[69] И те, кто отваживался им заняться, чем дальше, тем больше купались в деньгах и славе.
Сами гонщики считали себя частью авангарда покорителей стихии скорости. Риск смерти – высочайшая цена, но она сторицей окупается лихорадочным восторгом балансирования на грани возможного, сливающимся в стремительный мутный поток пейзажем и рокотом двигателя в такт с биением сердца.
Трагедия, однако, побудила устроителей, прежде всего, естественно, влиятельнейший Автомобильный клуб Франции (ACF), отказаться от проведения гоночных автопробегов по дорогам общего пользования в пользу регламентированных гонок по специально оборудованным замкнутым трассам с техническими ограничениями, накладываемыми на машины
- Профессионалы и маргиналы в славянской и еврейской культурной традиции - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Генрих V - Кристофер Оллманд - Биографии и Мемуары / История
- Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
- Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России - Вероника Крашенинникова - Публицистика
- Живой Журнал. Публикации 2020 - Владимир Сергеевич Березин - Публицистика / Периодические издания
- Вид с дешевых мест (сборник) - Нил Гейман - Публицистика
- Два злобных изма: пинкертонизм и анархизм - Чарльз Сиринго - Биографии и Мемуары
- Тора, Библия и Коран или Третья Мировая Война - Давид Эль-Гад (Календарев) - Биографии и Мемуары
- Идеи на миллион, если повезет - на два - Константин Бочарский - Публицистика
- Обстоятельства речи. Коммерсантъ-Weekend, 2007–2022 - Григорий Михайлович Дашевский - Прочее / Культурология / Публицистика