Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он отдернул руку. Анна увидела, что его лицо, покрывшись испариной, побелело, как недавно, в коридоре, а в расширившихся зрачках внезапно появился тот же безотчетный животный ужас.
– Блин, я ножа дождусь сегодня?
– На, – Анна перехватила тесак, швыряя Вадиму, – Сам промяться не можешь? Ногу свело?
– Ходить – твоя работа, а мои ноги не казенные.
– Извините, – пробормотал Марк и быстро вышел.
– По-моему, его рано выпустили, – заметил Вадим, многозначительно покрутив пальцем у виска.
Марк стоял на заднем дворе, укрывшись от посторонних глаз за стеллажами пустых ящиков, вжимаясь лбом и ладонями в беленую стену.
Страх прошел. Появилась боль, от которой слабели колени и мутило внутри… Впрочем, она и не исчезала. Как и прошлое. Оно лишь спряталось и выжидает момента, чтобы ударить побольнее. Длинным и острым лезвием старого ножа…
«Господи, если ты есть, помоги мне…»
– Эй! С вами всё в порядке?
Он вздрогнул, обернулся.
«Эта девочка… Славная… Странно, что я еще могу думать об этом».
– Все хорошо, – он вымученно улыбнулся, – Голова слегка закружилась.
– Неверно, от жары?
– Наверно… «От нее веет прохладой… Лучше бы она не появлялась. Только бы она не уходила… Что за бред?»
– Хочешь, принесу воды?
– Нет, спасибо. Спасибо тебе…
– За что? Это тебе спасибо. Прикрыл меня перед Галиной.
– Я сказал правду. Ты из-за меня уронила тот поднос.
– Я бы его и так уронила, – она рассмеялась, и ее смех разлился живой водой по обожженной плоти земли. – Дядя Вова верно говорит, что у меня руки не оттуда растут. – Она склонила голову к плечу, словно маленький дикий цветок, и в лепестках темных волос, как в паутине, запутался солнечный луч.
– Ну, я пойду, – сказала Анна.
Он молча кивнул, вновь возвращаясь в реальность. В настоящее. В жизнь.
Александра Дмитриевна вернулась домой раздраженная, как и все последние дни. Накричала на девушку-горничную, осведомившуюся, не нужно ли чего. «Понадобится – вызову. Бестолочь…»
Войдя в спальню содрала с головы шляпку от Шанель, швырнула в угол. Щелкнула пультом, и плоский телевизор равнодушно забубнил привычную криминальную хронику. Из рамки вопросительно смотрела белокурая красавица.
– Он почти не изменился, – зло сказала ей Александра. – Как и ты. И не смотри на меня так. Я предупреждала, говорила, чтобы ты не играла с ним…
«– Мань, ты вправду выйдешь за него?
– Конечно, почему – нет?
– Но он же совсем мальчишка…
– Как будто я – старуха…
– Ему только восемнадцать, какой из него муж?
– С собственным домом и пропиской, дурочка. Не Москва, конечно, но лучше чем ничего. Или ты думала: я до пенсии буду гнить в вонючей общаге? Главное, он меня любит и сделает все, что я захочу. И ты переедешь к нам. А подвернется лучший вариант – всегда можно развестись. И отсудить свои «метры». Да не делай таких страшных глаз: я же не стану выгонять его на улицу.
– Ты не боишься, что он узнает, что ты встречаешься с другими?
– Откуда? Кто ему расскажет? Ты?
– Нет, конечно.
– Вот и заткнись. Маленькая недотепа, ты совсем не знаешь жизни. Ты такая же наивная, как мой юный жених. Черт возьми, иногда я думаю: из вас могла бы получиться неплохая парочка. Хочешь, уступлю?
– Как ты можешь быть такой циничной, Марианна?
– «Циничной?» А что это такое? Слово из университетского словаря? Нам, людям простым, ни к чему задумываться о столь высоких материях. А ты, валяй, сиди, дожидайся необыкновенной любви. Так и помрешь старой девой…»
– Почему?! – Крикнула Александра сорокалетней женщине, глядящей из зеркала, по щекам которой, затонированным эстилаудеровским кремом, катились крупные слезы. – Почему это должно было случиться именно с нами?!
На мгновение припухшие серые глаза сменились прозрачно-зелеными, в которых стыли гнев и презрение.
«Перестань реветь, идиотка, возьми себя в руки».
Александра, вздрогнув, замерла, и впрямь перестав плакать, медленно обернулась на застекленную рамочку с белокурым портретом.
«Ты всегда должна меня слушаться, потому, что я – старшая, помнишь? Ты все помнишь?»
– Да, – прошептала Александра в негодующую пустоту зеркала, – Я помню все…
Год 1978. Сентябрь.Комната была небольшой, окна забиты фанерой, стены выкрашены в грязно-синий цвет. Пахло карболкой и чем-то еще. Железная дверь отворилась, и скучный санитар в замызганном халате привез железную каталку, на которой лежало что-то, накрытое простыней болотного цвета.
– Во, – сказал он, – смотрите. – И откинул плотную ткань.
– Это ваша сестра? – спросил мужчина в милицейской форме.
Золотистая прядь на гибсово-белом виске… Темный сгусток в уголке сведённого судорогой полураскрытого рта… Проваленные впадины остекленевших глаз… Скрюченные пальцы с длинными ногтями немыслимого сине-зеленого цвета… Бурое пятно на светлом ситце, чуть пониже груди…
– Это ваша сестра?
– Это ее платье. Она недавно купила…
– Девушка, нас не интересует платье. Это – ваша сестра? Покойница – ваша сестра? Вы ее узнаете?
– Нет…
Эта неподвижная, пахнущая карболкой девушка с ледяными руками не может быть Марианной. Манька никогда не стала бы так пахнуть. Она веселая, взбалмошная, самонадеянная, теплая, живая…
– Как «нет»? – раздраженно рявкнул мужчина в милицейской форме, – Что Вы мне голову морочите? Вот документы: Звонарева Марианна Дмитриевна… Пятьдесят восьмого… Место рождения… Фотография. Все сходится. Опознавайте и расписывайтесь.
– Нет! – закричала Шура во весь голос и стены ответили несмешливым эхом. – Нет! Нет! Господи, за что?! Как я маме скажу?!
Люди в форме оторвали ее от тела сестры, вытащили в коридор, а она продолжала кричать и рваться вслед за ускользавшей Марианной. Пришел человек в белом халате со шприцем, силой разогнул ей левую руку, сделал укол. Потом кто-то сунул какую-то бумажку, велел поставить подпись, и Шура расписалась. Тогда ее, наконец, оставили в покое. Она сползла по грязно-синей стене вниз и, сжавшись в болезненный комочек, уткнувшись носом в колени, впервые ощутила, насколько велик, враждебен и невыносимо холоден этот мир для нее одной.
Я помню все!
Александра выдернула из-под струящегося атласного покрывала оборчатую подушку, ударила ее кулаком, увенчанным большим бриллиантом. Подушка не ответила. Александра вновь нанесла удар, другой, третий, превращая тончайший парижский, цвета маренго шелк в жалкие клочья. Она била долго, с нараставшим остервенением, не выпуская ни единого звука из сухих закушенных губ. Подушка жалобно кряхтела, испуская дух, выплевывая пуховые внутренности, прилипавшие тотчас к волосам, плечам, коленям Александры…
Наконец, она выдохлась, рухнула в мягкий пуховый снег, долго лежала неподвижно. А затем поднялась, отерла мелкие бисеринки проступившего пота. Подошла к зеркалу. Поправила прическу, выбрав из пепельных волос мягкие белые комочки, подкрасила губы в живой естественный цвет, надела шляпку. Перед выходом позвонила горничной и велела прибрать в комнате.
Ближе к десяти вечера бистро опустело. Последней уходила Тамара. Галина еще днем громогласно раздала всем ценные указания, залезла в свою «десятку» и укатила «ублажать налоговиков».
– Обычно я дожидаюсь охранника, – робко сказала кассирша-бухгалтерша Марку, – но у меня собака не выведена…
Марк растеряно пожал плечами, мол ступайте, ему все равно некуда спешить и не к кому… Расчувствовавшись, Тамара сообщила, что по телевизору скоро начнется 157-я серия не то «Марисоль», не то «Исабель» и кивнула на маленький «Томпсон» в углу: посмотри пока Егор, охранник, не приперся, а то он такое хорошее кино вечно на какой-нибудь поганый боевик переключит. Вот и дети, злыдни, как уставятся в ящик – собаку вывести позабудут, мучают животное… еще минут пять Марк внимал тяготам Тамариной жизни, монотонно кивая, не вникая в смысл произносимых слов, вылетавших из расплывшихся, в клочках плусъеденной розовой помады губ. Его мысли уносились к покосившимся стенам старого дома, в который, как в заброшенный склеп, ему до коликов в животе не хотелось возвращаться…
– У Вас есть дети? – спросил он невпопад.
– А как же! – С готовностью откликнулась Тамара. – Трое! Два пацана и девочка… – Она снова назвала их лодырями и балбесами, но в ее голосе слышалась гордость за свое большое шумное веселое семейство.
– Дверь за Тамарой закрылась, а он все сидел, уставившись в невидимую точку на горбатой стене.
– Вскоре пришел охранник – здоровенный мужик в серой квадратно-пятнистой форме, с кобурой на ремне. Зевнув, спросил:
– Ты кто? А… будем знакомы. Егор. – И протянул огромную, на удивление мягкую, как подушка ладонь. – Чей-то мне Галка говорила… Ну, давай за встречу. – Подмигнув, охранник извлек из потрепанной авоськи поллитровку «Столичной».
- Пустые комнаты - Алекс Палвин - Детектив / Триллер
- Ключ от проклятой комнаты - Анна Князева - Детектив
- Le Comte de Мориарти. Часть 1. Рассказы Дохтурова. № 4. Проклятье священной пещеры - VSvv ES - Спорт / Детектив / Триллер
- 8, 9 – аут. Сириз - Владимир Буров - Детектив
- Происшествие на загородном шоссе - Александр Ольбик - Детектив
- Воющие псы одиночества - Александра Маринина - Детектив
- Цвет боли: черный - Эва Хансен - Детектив
- Канун дня всех святых - Чарльз Вильямс - Детектив
- Там, где нас нет (сборник) - Татьяна Устинова - Детектив
- Маленький красный дом - Лив Андерссон - Детектив / Триллер