Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Были у меня и свои тайны.
Вот представь. Я иду домой. Мне девятнадцать лет. Жить мне осталось совсем недолго, но я об этом не знаю.
«Скажи, почему мудрецы слышат наши с тобой разговоры?» — спрашиваю я у Мардука.
И он отвечает, что мудрецы — такие же волшебники и провидцы, как наши еврейские пророки, хотя многие не желают этого признавать, и что они, как и я, внимают словам духов.
А потом Мардук тяжело вздохнул и велел мне быть чрезвычайно осторожным.
«Им известно о твоем даре», — по-шумерски сказал он.
Прежде Мардук никогда не показывал, будто чем-то опечален или удручен. Я давно не обращался к нему с глупыми просьбами о том, чтобы он кого-то проучил либо подшутил над кем-то. Нет, мы просто беседовали, и Мардук часто говорил, что с моей помощью гораздо яснее видит мир, хотя я не совсем понимал, что он имеет в виду.
Вот почему печаль, прозвучавшая в его словах, крайне встревожила меня.
«Мой дар? — недоверчиво переспросил я. — О каком даре ты говоришь? Ты бог. И ты мне улыбнулся».
Ответом мне была тишина, однако я знал, что Мардук все еще рядом. Я всегда чувствовал его присутствие — как человек ощущает тепло или слышит чье-то дыхание. Ты понимаешь меня? Ну, как слепой догадывается, что рядом кто-то есть.
Так вот, я подошел уже к дверям своего дома и собирался войти внутрь, но что-то заставило меня обернуться. И тут… Я впервые воочию увидел его. Увидел Мардука. Не золотую статуэтку из моей комнаты и не огромное изваяние в храме, а его самого… Бога.
Он стоял у дальней стены — руки сложены на груди, одно колено согнуто — и смотрел прямо на меня. Да, это был Мардук. Покрытый с ног до головы золотом, совсем как статуя, но во плоти. Вьющиеся волосы и борода тоже казались золотыми, но не отлитыми из золота, а живыми. Его карие глаза выглядели светлее моих, на радужке вспыхивали желтые искорки. Бог улыбнулся мне.
«Ах, Азриэль, — произнес он, — я знал, что это случится. Я был уверен».
А потом Мардук подошел и поцеловал меня в обе щеки. Руки бога показались мне необыкновенно мягкими. Он был одного со мной роста. А еще я убедился, что мы действительно очень похожи. Правда, чуть выше, чем у меня, расположенные брови и гладкий лоб придавали его лицу менее решительное и жесткое выражение.
Мне хотелось обнять его.
«Сделай это, — сказал он, не дожидаясь, пока я попрошу разрешения, — но учти, тогда другие, возможно, тоже увидят меня».
Я крепко сжал бога в объятиях, словно он был моим лучшим другом, таким же близким человеком, как отец. А потом… В тот вечер я совершил большую ошибку: признался отцу, что давно беседую со своим богом. Мне не следовало этого делать. Если бы не моя откровенность, может, все бы пошло по-другому. Кто знает…
— Скажи, видел ли его кто-нибудь еще? — перебил я Азриэля.
— Да, видели. Привратник нашего дома едва не упал замертво, когда перед ним предстал человек, с ног до головы покрытый золотом. Мои сестры стояли наверху и смотрели на Мардука сквозь решетку окна. А наш старейшина узрел его буквально на мгновение и после набросился на меня едва ли не с бранью, заявив, что я стоял в обществе не то ангела, не то демона — он не успел разобрать.
Вот тогда-то отец, мой любимый и любящий, мой добросердечный и нежный отец, сказал: «Это был Мардук, вавилонский бог. Это его ты видел рядом с моим сыном. И возможно, поэтому… Возможно, поэтому все мы находимся сейчас здесь».
Отец не желал навредить мне. Ни в коем случае. Он вообще никому не мог причинить зла, даже в мыслях не держал такого. Он был… Он был… моим младшим братом.
Позволь объяснить, как я пришел к такой мысли. Я, старший сын в семье, родился, когда отец был еще совсем юным. Изгнание из Иерусалима тяжело отразилось на моем народе, и евреи стремились жениться как можно раньше, чтобы произвести на свет сыновей.
Но мой отец, самый младший и всеми обожаемый ребенок в семье, не повзрослел и после женитьбы. Как-то получилось, что я стал словно бы его старшим братом и, соответственно, вел себя с ним несколько покровительственно. Нет, пожалуй, точнее будет сказать, что мы были друзьями.
Отец много работал, но мы часто проводили вместе время: пили и веселились в тавернах, посещали женщин… И вот, напившись тем вечером, я рассказал ему, как в течение многих лет беседовал с Мардуком, как воочию видел бога и что мой бог — величайший бог Вавилона.
Какую непростительную глупость я совершил! Разве могло это иметь благоприятные последствия? Конечно нет. Сперва отец рассмеялся, но потом встревожился и погрузился в мрачное молчание. Я не должен был признаваться ему! Так считал и Мардук. Он присутствовал при нашем разговоре. Я видел его в таверне, но так далеко, что он представлялся мне совершенно бесплотным, похожим на сгусток золотого света, незаметный для окружающих. Догадавшись о моем намерении, Мардук отрицательно покачал головой, а когда я все же рассказал отцу, тут же отвернулся. Но пойми, я чувствовал себя на вершине блаженства и жаждал поделиться счастьем с отцом, которого безмерно любил. Мне не терпелось поведать ему, что я держал в объятиях бога.
Глупец!
Лучше мне, пожалуй, вернуться в прошлое. События, последовавшие далее, вспоминать слишком тяжело, они терзают мою душу, и слезы наворачиваются на глаза.
Итак, моя семья. Я уже говорил, что мы собой представляли. Мы были богатыми купцами, хранителями и переписчиками священных книг. Впрочем, все еврейские кланы Вавилона в той или иной степени занимались этим, ибо время от времени переписывали священные книги для собственных нужд. Однако в нашей семье это считалось важнейшим делом, ибо все знали, что мы в совершенстве владеем искусством письма и делаем копии очень быстро и аккуратно. К тому же в нашем доме хранилось обширнейшее собрание древних текстов. Не помню, говорил ли я тебе, что в нем насчитывалось двадцать пять различных повествований об Иосифе в Египте, о Моисее и о многом другом? Мы без конца спорили, что включать в ту или иную книгу, а что не стоит. Историй о жизни Иосифа в Египте было так много, что мы подвергали их самому тщательному анализу, и далеко не каждая получала одобрение. Интересно, какая судьба постигла это великое множество табличек и свитков. Конечно, мы не считали все истории правдивыми, хотя, возможно, и ошибались в своем недоверии. Кто знает…
Однако позволь мне вернуться к собственной жизни. Завершив работу во дворце или мастерской либо покинув рыночную площадь, я не задерживаясь возвращался домой и весь вечер вместе с сестрами, кузенами и дядьями корпел над священными рукописями в специально отведенных для работы комнатах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Слуга Божий - Яцек Пекара - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Звуки арфы - Аристарх Ромашин - Прочее / Ужасы и Мистика
- Каникулы в джунглях (Книга-игра) - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Пандора - Энн Райс - Ужасы и Мистика
- Дар волка - Энн Райс - Ужасы и Мистика
- Я тебя никогда не забуду! (СИ) - Сагина Джун - Ужасы и Мистика
- Вампир Лестат - Энн Райс - Ужасы и Мистика
- Талтос - Энн Райс - Ужасы и Мистика
- Черная камея - Энн Райс - Ужасы и Мистика