Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Края Разлома соединял Серебряный мост, перекинутый от Кингшпиля к аристократическому кварталу на самом верху западного склона. Древние камни опирались на слой драконьего нефрита не толще пяди – вечного, как солнце и океан. Не желая перенимать недавнюю моду и передвигаться в носилках на плечах рабов, Доусон ехал в небольшой одноконной карете, от стука колес которой вспархивали по пути стаи голубей. Высунувшись из окна, он окинул взглядом стены Разлома – пласты камня, перемежающиеся слоями руин. Говорили, что остатки старинных зданий, погребенные сейчас под отбросами в нижних толщах расселины, древнее самих драконов. Кемниполь, вечный город. Его, Доусона, город – средоточие чаяний всего народа и целой расы. Город, любовь к которому соперничала в душе барона лишь с любовью к семье.
За мостом возница свернул на небольшую уединенную площадь, и перед глазами вырос особняк Доусона – стройные плавные линии выгодно отличали его от вычурных нагромождений, какими украшали свои дома выскочки вроде Фелдина Мааса, Алана Клинна и Куртина Иссандриана. Строгий классический дом, отделенный Разломом от Кингшпиля и широкой равнины за ним. Благороднейшая семья в городе – исключая разве что лорда Банниена с его эстинфордским поместьем.
Слуги опустили подножку и подставили руки, чтобы помочь барону сойти, однако Доусон по обыкновению спустился сам – он предпочитал соблюдать установленный им же самим порядок. Раб-привратник, старый тралгут с бледно-коричневой кожей и светлыми волосками на кончиках ушей, стоял у входа, прикованный серебряной цепочкой к колонне черного мрамора.
– С возвращением, мой господин. Ваш сын прислал письмо.
– Который?
– Джорей, мой господин.
У Доусона заныло сердце. Послания от других детей сулили бы чистейшую радость, однако письмо Джорея было сводкой новостей с ненавистной ванайской кампании. Он с тревогой протянул руку, но раб-привратник повел головой в сторону двери.
– Письмо у вашей супруги, господин.
В доме, среди темных гобеленов и сверкающего хрусталя, его встретил возбужденный лай: пять волкодавов летели к хозяину вниз по лестнице. Доусон потрепал их за уши, погладил лоснящиеся серые бока и прошел в оранжерею – к жене.
Стеклянный зал он соорудил исключительно ей в отраду: оранжерея нарушила пропорции северного крыла, зато Клара теперь разводила здесь троецветки и фиалки. Цветы с горных склонов Остерлинга напоминали ей о доме и скрашивали жизнь во время приездов в Кемниполь: фиалками в особняке пахло всю зиму.
Жена сидела в глубоком кресле у письменного столика, окруженная корзинками темных благоухающих цветов, как солдатами на параде. При звуке его шагов она с улыбкой вскинула голову.
Клара всегда была безупречна. Пусть годы согнали румянец со щек и посеребрили нити в черных волосах – Доусон по-прежнему видел в ней все ту же юную девушку. Времена, когда отец Доусона выбирал мать для своих будущих внуков, славились и более яркими красавицами, и более тонкой поэзией, однако отец остановил выбор на Кларе – и Доусон в тот же миг признал мудрость такого решения. У нее было доброе сердце – без этого прочие достоинства обращаются в прах.
Доусон нагнулся и поцеловал жену в губы, как всегда, – исполняя ритуал так же, как при выходе из кареты или при встрече с собаками. Ритуалы придавали его жизни дополнительный смысл.
– Джорей прислал письмо? – спросил он.
– Да. Весел, радуется кампании. Командир у него – сын Адрии Клинна, Алан. Джорей говорит, прекрасно ладят.
Тревога лишь усилилась. Скрестив руки, Доусон облокотился на столик с цветами. Клинн. Еще один приспешник Фелдина Мааса. Когда король определил к нему Джорея, известие встало Доусону поперек горла, злость не прошла и поныне.
– Да, а еще написал, что с ним служит Гедер Паллиако – но разве такое возможно? Тот забавный толстячок с вечной страстью к географическим картам и шуточным куплетам?
– Ты путаешь его с Лерером Паллиако. Гедер его сын.
– Ах вот как! – Клара с облегчением повела рукой. – Тогда ясно. А то я все недоумевала: в таком возрасте – и на войну. Не для нашего поколения забава. А еще Джорей чуть не целую страницу расписывает коней и груши – опять ваши штучки, я так ничего и не поняла.
Она порылась в складках платья и вынула сложенные листы.
– А как твоя дуэль? Успешно?
– Да.
– Этот наглец извинился?
– Лучше. Он проиграл.
Почерк Джорея, бегущий по страницам, напоминал равномерные следы птичьих коготков – ровные и одновременно небрежные. Доусон мельком просмотрел начало: бравада по поводу тягот походной жизни, язвительный выпад в адрес Алана Клинна (Клара его то ли не заметила, то ли предпочла не понять), строка-другая о юнце Паллиако, над которым потешается вся честная компания. А вот и главное! Доусон внимательнее вчитался в текст, тщательно просеивая каждую фразу в поисках условных знаков – главные персонажи и основные действия обозначались у них с сыном особыми словами. «В нынешнем году груши сами в руки не падают» – значит, сэр Алан Клинн не ставленник лорда Тернигана и подчиняется ему как командующему войском, политические союзы ни при чем. Что ж, надо учесть. «Мой жеребец, кажется, начинает припадать на правую ногу». Жеребец, а не конь. Припадать, а не хромать. Правая нога, не левая. Стало быть, отряд Клинна планируют оставить в завоеванных Ванайях, а самого Клинна прочат во временные правители. Терниган не намерен брать себе власть. Значит, тем нужнее сейчас задержка в войне.
Только задержка. Главное, чтобы не поражение – тогда закулисные переговоры Доусона с Маччией станут государственной изменой. А вот если войско Тернигана завоюет Ванайи не сейчас, а в весеннюю кампанию, то Доусон успеет добиться, чтобы Клинна призвали ко двору, а на его место поставили Джорея. Правитель Ванайев – недурная должность для начала карьеры, да и Маасу с Клинном такой ход поубавит спеси.
Переговоры Доусон вел самыми тайными путями – его письма адресовались в Столлборн, откуда надежные люди пересылали их купцам из Биранкура, торгующим с Маччией, а те передавали по назначению. Главное было соблюсти тайну, и Доусон своего добился. Вольный город Ванайи получит подкрепление в шестьсот солдат. Весной, когда отпадет надобность, подкрепление отправят обратно, Ванайи падут, а к лету Доусон будет попивать вино с королем Симеоном и со смехом рассказывать о собственной ловкости.
– Милорд…
На пороге оранжереи с почтительным поклоном застыл слуга. Доусон свернул письмо и отдал Кларе.
– Что такое?
– К вам пришли, милорд. Барон Маас с супругой.
Доусон только хмыкнул. Клара, поднявшись с кресла, оправила
- Центр круга - Slav - Фэнтези
- Конан "Классическая сага" - Роберт Говард - Героическая фантастика
- Отступник. Изгнанник. Воин - Сальваторе Роберт Энтони - Фэнтези
- Танец с драконами - George Martin - Фэнтези
- Роза и кинжал - Рене Ахдие - Любовно-фантастические романы / Фэнтези
- Нелюди Великой реки. Полуэльф - Андрей Лавистов - Фэнтези
- Эти заманчивые сокровища дракона - Михаил Исхизов - Фэнтези
- Монета желания - Денис Чекалов - Фэнтези
- Монета желания - Денис Чекалов - Фэнтези
- Книга мечей - Фред Саберхаген - Фэнтези