Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он направился к другому краю стойки, на ходу протирая сухой тряпкой ее стеклянную поверхность. Хосе делал так каждый раз, когда кто-нибудь входил. Даже при виде этой женщины, с которой был дружен, он – рыжий краснощекий толстяк – всегда разыгрывал роль усердного хозяина.
– Что ты хочешь сегодня? – спросил Хосе.
– Перво-наперво я хочу, чтобы ты был настоящим кабальеро.
Она сидела на самом крайнем в ряду табурете и, облокотившись о стойку, покусывала сигарету. Заговорив, она выпятила чуть-чуть губы, чтобы Хосе обратил внимание на сигарету.
– Я не заметил, – пробормотал он.
– Ты вообще ничего не замечаешь, – сказала женщина.
Хосе положил тряпку, шагнул к темным, пахнущим смолой и старой древесиной шкафам и достал оттуда спички. Она наклонилась, чтобы прикурить от огонька, спрятанного в грубых волосатых руках. Он увидел ее густые волосы, обильно смазанные дешевым жирным лосьоном. Увидел чуть опавшую грудь в вырезе платья, когда женщина выпрямилась с зажженной сигаретой.
– Ты сегодня красивая, королева, – сказал Хосе.
– Брось свои глупости, – сказала женщина. – Этим я с тобой расплачиваться не стану, не надейся.
– Да я совсем о другом, королева, – сказал Хосе. – Не иначе, ты съела что-нибудь не то за обедом.
Женщина затянулась крепким дымом, скрестила руки, все так же облокотившись о стойку, и стала глядеть на улицу сквозь широкое стекло ресторана. На лице ее была тоска. Привычная и ожесточенная тоска.
– Я тебе сделаю отличный бифштекс.
– Мне пока нечем платить.
– Тебе уже три месяца нечем платить, а я все равно готовлю для тебя самое вкусное, – сказал Хосе.
– Сегодня все иначе, – мрачно сказала женщина, не отрывая глаз от улицы.
– Каждый день одно и то же, – сказал Хосе. – Каждый день часы бьют шесть, ты входишь, говоришь, что голодна как волк, ну а я готовлю тебе что-нибудь вкусное. Разве что сегодня ты не говоришь, что голодна как волк, а что, мол, все иначе.
– Так оно и есть, – сказала женщина. Она посмотрела на Хосе, который что-то искал в холодильнике, и почти тут же перевела взгляд на часы, стоящие на шкафу. Было три минуты седьмого. – Сегодня все иначе. – Она выпустила дым и сказала взволнованно и резко: – Сегодня я пришла не в шесть, поэтому все иначе, Хосе.
Он посмотрел на часы.
– Да пусть мне отрубят руку, если эти часы отстают хоть на минуту, – сказал он.
– Не в этом дело, Хосе. А в том, что я пришла не в шесть, – сказала женщина. – Я пришла без четверти шесть.
– Пробило шесть, моя королева, ты вошла, когда пробило шесть, – сказал Хосе.
– Я здесь уже четверть часа, – сказала женщина.
Хосе подошел к ней. Приблизил огромное багровое лицо и потер свое веко указательным пальцем:
– Ну-ка дыхни!
Женщина откинулась назад. Она была серьезная, чем-то удрученная, поникшая. Но ее красил легкий налет печали и усталости.
– Брось эти глупости, Хосе. Ты сам знаешь, что я не пью уже полгода.
– Расскажи кому-нибудь другому, – сказал он, – только не мне. Готов поклясться, что вы вдвоем выпили целый литр.
– Всего два глотка с моим приятелем, – сказала женщина.
– А-а! Тогда все ясно, – протянул Хосе.
– Ничего тебе не ясно, – возразила женщина. – Я здесь уже четверть часа.
Хосе пожал плечами.
– Ну пожалуйста. Четверть так четверть, если тебе хочется, – сказал он. – В конце концов, какая разница – десятью минутами раньше, десятью минутами позже.
– Большая разница, Хосе, – сказала женщина и, вытянув руки на стеклянной стойке, с безразличным, отсутствующим видом добавила: – Дело не в том, что мне так нужно, а в том, что я уже четверть часа здесь. – Она снова посмотрела на стрелки: – Да нет, уже двадцать минут.
– Пусть так. Я бы подарил тебе весь день и ночь в придачу, лишь бы ты была довольна. – Все это время Хосе что-то делал за стойкой, что-то переставлял с места на место. Играл свою привычную роль. – Лишь бы ты была довольна, – повторил он. Вдруг резко остановился и повернулся к женщине: – Ты знаешь, я тебя очень люблю.
Женщина холодно посмотрела на него:
– Да ну! Какое открытие, Хосе. Думаешь, я пошла бы с тобой хоть за миллион песо?
– Да я не об этом, королева, – отмахнулся Хосе. – Ручаюсь, за обедом ты съела что-то несвежее.
– Вся штука в том… – сказала женщина, и голос ее немного смягчился, – вся штука в том, что ни одна женщина не выдержит такого груза даже за миллион песо.
Хосе вспыхнул, повернулся к ней спиной и стал смахивать пыль с бутылок. Он продолжал говорить, не глядя в ее сторону:
– Ты сегодня злая, королева, тебе лучше всего съесть бифштекс и отоспаться.
– Я не хочу есть, – сказала женщина. Она снова смотрела на улицу, разглядывая в сумеречном свете города редких прохожих.
На несколько минут в ресторане установилась почти полная тишина. Лишь Хосе чем-то шуршал в шкафу. Внезапно женщина отвела глаза от улицы и заговорила совсем другим голосом – погасшим и мягким:
– Правда, ты меня любишь, Пепильо?[8]
– Правда, – не глядя на нее, кратко ответил Хосе.
– После всего, что я тебе наговорила… – сказала женщина.
– А что ты наговорила? – спросил Хосе все так же сдержанно и все так же не глядя на нее.
– А про миллион песо.
– Я уже забыл об этом, – сказал Хосе.
– Значит, ты меня любишь?
– Да, – сказал Хосе.
Потянулось молчание. Хосе по-прежнему что-то искал в шкафу, не оборачиваясь к женщине. Она выпустила изо рта дымок, легла грудью на стойку и настороженно, с сомнением покусывая губу, словно остерегаясь чего-то, спросила:
– Даже если я не стану спать с тобой?
Вот тут Хосе взглянул на нее:
– Мне этого не надо, потому что я тебя слишком люблю. – Он шагнул к ней. И остановился. Опираясь могучими руками о стойку и заглядывая женщине в самые глаза, сказал: – Я так люблю тебя, что мог бы убить каждого, с кем ты уходишь.
В первый момент она вроде бы растерялась. Потом посмотрела на него очень внимательно – во взгляде ее вместе с жалостью проступала насмешка. Потом задумалась в нерешительности. И вдруг разразилась смехом:
– Да ты ревнив, Хосе. Ну и ну, ты, оказывается, ревнив?!
Хосе снова покраснел, засмущался откровенно, даже беззастенчиво, как бывает у детей, когда разом открываются все их тайны.
– Ты сегодня какая-то бестолковая, королева, – сказал он, утирая пот тряпкой. И добавил: – Вот что с тобой сделала такая скотская жизнь.
Но теперь лицо женщины стало другим.
– Значит, нет, – сказала она. И посмотрела на него пристально, странно блестя глазами, вызывающе и одновременно грустно. – Значит, не ревнив.
– Ну не скажи, – возразил Хосе. – Но не так, как ты думаешь.
Он расстегнул воротничок и долго тер тряпкой шею.
– Тогда объясни, – сказала женщина.
– Понимаешь, я тебя так люблю, что не могу больше видеть все это, – сказал Хосе.
– Что? – переспросила женщина.
– Да то, что каждый вечер ты уходишь с первым встречным.
– А правда, ты бы убил любого, только чтобы он не пошел со мной? – спросила женщина.
– Чтоб не пошел – нет, – сказал Хосе. – Я бы убил за то, что пошел.
– Не все ли равно? – сказала
- Я здесь не для того, чтобы говорить речи - Габриэль Гарсиа Маркес - Проза
- Критические статьи - Габриэль Маркес - Проза
- Кандидат - Габриэль Маркес - Проза
- На каком это языке — Шнекенрёдер? - Генрих Бёлль - Проза
- Театр (Шум за сценой) - Майкл Фрейн - Проза
- Нежно-голубой дракон - Курт Воннегут - Проза
- Приватный клуб Эда Луба - Курт Воннегут - Проза
- Хорошие плохие книги (сборник) - Джордж Оруэлл - Проза
- Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль-Йосеф Агнон - Проза
- Шествие в пасмурный день - Кёко Хаяси - Проза