Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай, не будем об этом! – прошептала в ответ женщина. – Я сама во многом виновата, своим равнодушием и эгоизмом заставила тебя подумать, что прежние чувства не восстановить. Жила собственными обидами, заботилась лишь о своем покое...
– Значит, несмотря ни на что, ты продолжаешь меня любить?
– Каюсь, окончательно я поняла это только вчера, когда Дуванова сообщила мне перед балом одну новость. И я подумала, что само провидение помогло нам исправить твою ошибку.
– Должен сознаться, что это провидение очень походило на двух молодых джентльменов в довольно странных одеждах, которые даже не подозревают о том, что вновь сделали нас счастливыми! Я постараюсь их непременно отыскать и отблагодарить! А сейчас, дорогая, – граф улыбнулся и, слегка отстранившись, заглянул в глаза жены, – как ты смотришь на то, чтобы вспомнить нашу первую ночь? Надеюсь, ты не успела забыть?
Разве могла она забыть то счастливое, безумное время?! Елизавета Михайловна счастливо зажмурилась, почувствовав горячие мужские губы на своих устах. В отличие от той неискушенной новобрачной, за двадцать лет супружеской жизни она научилась доводить мужа до исступления, да и он теперь не был столь робок.
Когда граф, подняв жену на руки, понес к постели и бережно уложил на подушки, вся тоска, все терзания последних месяцев рассеялись, остались только сияющие от счастья глаза Романа. Елизавета Михайловна обняла его, прижалась всем телом, прощая обиды своему единственному мужчине, которого любила более всего на свете.
7.
А Саша почти до самого утра просидела в любимом кресле у окна своей спальни, бессильно опустив руки на колени портьеры из небесно-голубого дамасского шелка, высокая кровать вишневого дерева с роскошным балдахином того же цвета, собранным в розетку у потолка, светлые деревянные панели, выкрашенные в бледно-желтый цвет стены удобные кресла с высокими спинками и то в котором она сейчас сидела, – маленькое, покрытое черным лаком, – все в этой комнате располагало к покою.
Если бы она могла успокоиться и уснуть мысль о том, что она надолго, а вернее, навсегда покидает Петербург, приводила ее в отчаяние, но она не могла здесь более оставаться. Запущенные дела были гораздо важнее ее переживаний, связанных с человеком, который, кроме привлекательной внешности, никакими достоинствами не обладал. Слава Богу, он даже не подозревает о том, какое впечатление произвел на жалкую дурочку из провинции.
Несмотря на все старания уговорить себя и не думать о князе Адашеве, рыдания подкатывали к горлу, и только усилием воли Саша сдерживалась, боясь переполошить весь дом и утомившуюся тетку в первую очередь. Только под утро подкрался к ней сон, и девушка уснула тут же в кресле у окна, изредка всхлипывая во сне, словно несправедливо наказанный ребенок.
Утром Саша проснулась от невыносимой головной боли. И вновь первая ее мысль была о князе: где он сейчас и в своей ли постели провел эту ночь? Сон, который она увидела уже перед рассветом, был слишком большим испытанием для ее нервов – князь Кирилл в объятиях Полины Дизендорф, а она, Саша, подобно теткиной престарелой ключнице, стоит неподалеку и, разинув рот, смотрит, как они целуются. В довершение всего Адашев определенно видит ее, потому что, не отрываясь от губ баронессы, косит глазами в сторону девушки. В какой-то момент, когда Полина принялась расстегивать ему сюртук и развязывать галстук, он даже исхитрился подмигнуть Саше. Тут сердце ее не выдержало, девушка задохнулась от негодования и... проснулась, с трудом осознавая, где явь, а где сон...
Она громко застонала от ярости. Сон, несомненно, был отголоском пережитого накануне волнения. Но чувства омерзения и гадливости, которые она только что испытала, не покидали, а в памяти вновь и вновь возникали жесты жадных торопливых пальцев, шарящих по телу князя, и весьма похотливую улыбку на приоткрытых от нетерпения губах баронессы.
Девушка отдернула портьеру и выглянула в окно. Закончился последний зимний месяц, и март с каждым днем набирал силу, заявляя о приближении весны надоедливыми ветрами и беспрестанными дождями со снегом. Поднимавшийся над крышами дым из труб. смешивался с влажным воздухом, и туман, словно великан-старьевщик, постепенно упрятывал город в огромный серый мешок.
Саша хмуро всматривалась в белесую мглу. Слишком уж этот утренний туман соответствовал ее настроению, которое так и не изменилось со вчерашнего вечера. Но тут с Финского залива внезапно задул ветер, он прошелся густой щеткой по грязным нерасчесанным кудрям тумана, и вскоре проглянули небольшие участки низкого серого неба. На сердце немного полегчало, подобно узкой голубой полоске, сверкнувшей на горизонте, мелькнула в девичьей головке слабая надежда...
Но этот робкий проблеск быстро потускнел от взгляда на серое небо, нависшее над Невой и Васильевским островом. Холодно и равнодушно взирало оно сверху на грустную девушку у окна. И эти облака, раздираемые безжалостным ветром в клочья, и этот угрюмый небосвод вновь напомнили ей тяжелый взгляд князя. Саша в сердцах задернула портьеру, позвонила Серафиме и, дожидаясь появления горничной, принялась в нетерпении метаться по спальне. С каждой минутой ее беспокойство, вызванное каким-то смутным чувством, нарастало.
Через полчаса на редкость молчаливая Серафима, понимавшая, когда можно, а когда стоит и поостеречься лезть к молодой хозяйке с разговорами, помогла ей облачиться в платье из муслина в голубую и зеленую полоску. Горничная осталась в спальне, чтобы привести ее в порядок, а главное, убрать в огромный гардероб бальный наряд барышни, заброшенный ею за кресло.
Почему-то никто не разбудил Сашу пораньше, хотя еще ночью они договорились об этом с теткой. Спальня Елизаветы Михайловны была в другом крыле дома, и девушка отправилась туда чтобы узнать о своем экипаже, более двух месяцев скучавшем в графской конюшне. В тот момент, когда она почти миновала комнату графа, оттуда послышался приглушенный дубовой обшивкой женский смех.
Остановившись, Саша прижала руку к губам, чтобы не вскрикнуть. Невозможно в это поверить, но в спальне дядьки женщина! Чужая женщина, в то время как его жена спит неподалеку, утомленная вчерашним балом, столько пережившая за последнее время. Ее бедная, бедная тетя!
Девушка на цыпочках подкралась к двери и прислушалась. Женщина больше не смеялась, но зато Саша явственно различила быстрый, возбужденный шепот и, кажется, даже звук поцелуя. Руки ее непроизвольно сжались в кулаки. Неужели граф развлекается со служанкой? С него станется затащить в постель молоденькую горничную! Однако какие бы слухи о Романе Буйновском ни гуляли по северной столице, племянница не верила, что ее веселый, добродушный дядька мог позволить себе подобную жестокость. Да, он был слабым, безвольным, но жестоким – никогда!
- Антик с гвоздикой - Ирина Мельникова - Исторические любовные романы
- Алая графиня - Джинн Калогридис - Исторические любовные романы
- Серебряный лебедь - Дина Лампитт - Исторические любовные романы
- Невеста по наследству - Ирина Мельникова - Исторические любовные романы
- Тот самый граф, та самая графиня (Луи-Клермон Бюсси д’Амбуаз. Франция) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Семь ночей в постели повесы - Анна Кэмпбелл - Исторические любовные романы
- Ловушка для повесы - Алисса Джонсон - Исторические любовные романы
- Предложение повесы - Лоуренс Стефани - Исторические любовные романы
- Предложение повесы - Стефани Лоуренс - Исторические любовные романы
- Поспешная женитьба - Элизабет Роллз - Исторические любовные романы