В гостиной было пусто. Мораг тоже уехала на рыбалку. Мирьям присела к большому, деревянному, выскобленному столу на кухне. Женщина покачала головой, перебирая конверты в шкатулке: «И Марте теперь не написать, в Лондон, раз войну объявили. Бедная Эстер, разом и сына, и мужа потерять. Надо будет в Ньюпорт поехать, когда там памятники ставить будут».
Прочитав письмо от невестки, Мирьям заплакала. Муж, взяв ее за руку, отведя в спальню, уложил в кровать. Стивен провел с ней два дня - гладя ее по голове, принося чай, слушая ее рассказы об их детстве в Бостоне. Он и сам рассказывал, как они с Меиром бежали с Кариб. Когда Мирьям спустилась вниз, сын подошел к ней: «Мамочка…Мы с Тони говорили, и решили сына назвать в честь дяди Меира. Натан пока не женат, у него нет детей, а у нас…- Элайджа замялся. Мать внезапно, сама того не ожидая, улыбнулась: «Спасибо, сыночек. Его на английском Марком звали. Получится Марк Кроу, - Мирьям вздохнула. «Очень хорошо».
Она не знала, что Тони, прошлой ночью, сказала: «Конечно, милый. А Энтони, - она положила голову на плечо мужу, - Энтони будет следующий».
Элайджа стал целовать ее: «Я хочу сначала маленькую Констанцу Кроу, такую же красивую, как ты, любовь моя. Но если будет Марк, тоже хорошо.
В открытое окно их спальни был слышен шорох легких волн на озере, где-то вдали, в лесу, ухала сова, пахло соснами. Тони подумала: «Господи, как я счастлива. Я и не знала, что так бывает».
-Я тоже, - будто услышав ее, отозвался муж. Тони вдруг, нежно, прошептала: «А мы тоже, как твои родители, на острова будем ездить, пока дети не вырастут?»
Элайджа устроил ее на себе и обнял теплые плечи: «И сейчас поедем. Папа мальчиков и Мораг на рыбалку забирает, а мы с тобой тот залив навестим, где сразу по приезду купались».
В свете яркой луны ее волосы отливали серебром. «Я люблю тебя, - сказал он, накрывая ее тканым, индейским одеялом. «А теперь спи, а я буду тебя укачивать».
Тони зевнула и пробормотала, уткнувшись носом ему в плечо: «Так хорошо, Элайджа…»
Она задремала, а капитан Кроу вздохнул: «Флота у британцев на озерах нет. Два корабля всего, как болтают, а вот армия…, Хотя кому мы нужны, деревня и деревня. А ведь у нас всего один военный корабль, «Адамс», и ее перестраивают сейчас. Здесь, конечно, самая хорошая гавань на всем озере, и сосны отличные. Не вовремя мистер Доббинс, что на верфи командует, на озеро Мичиган уехал. Он вернется, скоро, закончим «Адамс» и за новые корабли примемся. А ведь квакеры мы с папой, или нет - все равно воевать придется, если нападут».
Он все вдыхал знакомый с детства, свежий, озерный ветер. Прижав к себе Тони, Элайджа, наконец, заснул. Ему снилась прозрачная, зеленоватая вода Эри и тусклый блеск золотого эфеса шпаги - где-то далеко, на дне.
Мирьям, все еще сидя за столом, вздрогнула - калитка заскрипела. Она вышла на крыльцо и ахнула. Маленькая женщина, в темном платье, поставила на землю потрепанный саквояж. Зеленые глаза взглянули на нее. Марта, развязав ленты капора, скинув его, коротко улыбнулась: «Здравствуй, Мирьям. Не беспокойся, я совсем ненадолго, это не опасно».
Бот покачивался на якоре у берега лесистого, уединенного острова. Двое мальчишек, в закатанных до колен холщовых штанах и потрепанных, льняных рубашках, удили рыбу, свесив ноги в теплую, ласковую воду. Дэвид Вулф ловко подсек озерную форель. Сняв ее с крючка, уложив в плетеную корзину, мальчик озабоченно сказал: «Еще не ко двору придусь, в школе у тебя».
Тед, - он был выше приятеля, и шире в плечах, - только рассмеялся: «У нас ребята хорошие, не волнуйся. Если что и будет такое, - мальчик со значением засучил рукава рубашки, - кулака отведают. Вы, там, в Экзетере, деретесь? - спросил он Дэвида.
Тот почесал русые волосы и покачал головой: «Я и не дрался ни разу в жизни, папа...- Дэвид сглотнул, - папа говорил, что надо все решать мирным путем. Он же дипломат был, - мальчик вздохнул и решительно добавил: «Я тоже после Гарварда в Государственный Департамент пойду. С языками у меня хорошо...»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-У вас у всех так, - присвистнул Тед и вытащил рыбину. «Нат отлично французский язык знает, и немецкий. Мой папа тоже говорит, что драться не надо, лучше в суд подать, - Тед ухмыльнулся, - однако он, когда в Англии учился - дрался. Но ты не бойся, - Тед размахнулся и забросил в озеро бечевку, - я тебя научу».
-У меня с фехтованием хорошо, - Дэвид покраснел, - а вот с драками...
-Конечно, - Тед вздохнул,- ты быстрый, изящный. А я как медведь. Там, кстати, - он указал на север, - есть медведи. Элайджа их видел, и дедушка тоже. Отсюда они все ушли, распугали мы их.
Дэвид обернулся к югу. Черепичные крыши деревни были чуть видны: «И вправду, уже почти тысяча человек живет. Школа большая, Тони в ней преподавать будет, с осени. Дом собраний, здесь квакеров много, две церкви, лавки..., И верфь огромная, правда, военных судов не строят. А форта у них нет, и пушек ни одной...»
Тед, будто услышав его, заметил: «Британцы не будут Эри атаковать, у них нечем. Они сразу к Детройту пойдут, сушей. У них, на северном берегу, говорят, - мальчик присвистнул, - пять тысяч индейцев, во главе с Текумсе и Меневой».
-А ты откуда знаешь?- заинтересовался кузен.
-Уши держу открытыми, - Тед рассмеялся. «В лавке слышал, когда меня бабушка Мирьям за кофе послала. Между прочим, у мистера Денфорда, в лавке, и чай есть, под прилавком, понятно - откуда, - Тед подмигнул Дэвиду.
-Так ведь эмбарго, - недоуменно заметил второй мальчик.
-Здесь пятьдесят миль до Порт-Тальбота, - хмыкнул Тед, - туда канадские торговцы столько чая привозят, что всю Пенсильванию можно напоить». Он повел рукой на юг: «На озере у каждого бот есть, ты сам видел. За одно лето они столько денег делают, что всю зиму припеваючи живут. Дедушка с Элайджей, понятно, таким не занимаются, - мальчик привстал, отложив удилище: «Вот и дедушка, и мама. Сейчас земляники поедим, вволю».
Дэвид сбросил в шлюпку веревочный трап. Капитан Кроу весело сказал: «Еще денька два здесь побудем, и домой поедем. Ночуем на берегу, мы с вашей мамой уже вигвамы поставили».
Уже принявшись за ягоды, Тед тихо сказал Дэвиду: «Элайджа с Тони здесь, можно к ним сходить будет. Они в том заливе стоят, на востоке».
Мораг усмехнулась. Она была в простом, холщовом платье, угольно-черные косы спускались на стройную спину. Женщина оторвалась от разделывания рыбы. Стукнув сына ручкой ножа по лбу, она весело заметила: «Не след незваными гостями быть. Вы подождите, пока они сами наш лагерь навестят».
Уже вечером, когда мальчишки, - набегавшиеся, наплававшиеся, - спали в вигваме, а они с отцом сидели у костра, Мораг попросила: «Папа..., Если что, пожалуйста, отправь маму и Тони в Бостон».
Капитан Кроу посмотрел на бесконечную, без единого огонька, темную воду, и вздохнул: «Постараюсь, доченька. Только ты сама знаешь, мать твоя упрямая, и Тони ей под стать. Не волнуйтесь, - он обнял дочь, - все хорошо будет, они сразу к Детройту пойдет, нас не тронут».
Мораг только прижалась к нему поближе. От отца пахло табаком, озерной водой, немного рыбой, - спокойный, знакомый запах.
-Что вы о Дэвиде заботиться будете, - отец погладил ее по голове, - Господь вас за это вознаградит, поверь мне. Сказано же: «И кто примет одного такого ребенка ради Меня, тот Меня примет».
-Спасибо, папа, - тихо сказала Мораг. Они долго молчали, слушая мерный, безостановочный шорох волн, глядя на яркие, летние звезды наверху, там, где сиял величественный купол неба.
Отец прислушался: «Бот какой-то». Он выбил трубку: «Наверняка, в Порт-Тальбот торопятся, за чаем, - капитан Кроу усмехнулся: «Пойду к мальчишкам, завтра вставать рано, я им обещал рыбалку на рассвете». Он нахмурился: «Бот остановился, вроде. Это один из наших, мама на палубе.
В темноте было слышно, как бросили якорь. До них донесся голос Мирьям: «Стивен, я Мораг у вас заберу. Прислали гонца из стойбища индейского, что на западе, там сразу две женщины рожают, мне помощь нужна. Потом привезу ее обратно».
