Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много полегло храбрецов-грузин, но павших сарбазов и ханов не счесть. Настал день, когда в Кахети не осталось ни одного врага.
Высохнет кровь. Поле битвы зарастет травой. Унесет Алазани покрасневшие воды. И снова под жарким солнцем нальется веселым соком виноград. Расстелется шелк, и по долинам разнесутся песни о славных боях Георгия Саакадзе.
Ликует народ в Алазанской долине. Гремят пандури, бухают дапи, рокочут дудуки. Съехались родные воинов.
На устроенном из досок возвышении, покрытом коврами, сидят Георгий, Мухран-батони с сыновьями и внуками. Сидит Зураб Эристави, рядом молодые князья. Сидят Анта Девдрис, Квливидзе, дед Димитрия. На мутаки облокотились Русудан и Хорешани.
Вокруг разместились Асламаз, Гуния, боевые начальники дружин и родные «барсов». Сами «барсы» не могли усидеть и, обнявшись, втискивались в гущу пирующих, угощая всех, а особенно красивых кахетинок.
Пенятся чаши, несут целиком зажаренных на вертелах коров и баранов. Пряный пар навис над кострами.
Георгий точно стряхнул с плеч глыбы тяжелых лет. На губах торжествующая улыбка. Подпевая хору, Георгий посоветовал тамаде долины Квливидзе выкатить настоящее вино.
Под хохот и шутки дабахчи волокли за лапы буйволиные бурдюки и старые квеври. На разостланные бурки падали азарпеши и роги. Долина гудела от восторга. Подъезжали все новые арбы, даже из далеких картлийских деревень.
Подкручивая усы, Мухран-батони любезно подносил княгине Хорешани на острие драгоценного кинжала сочное мясо.
Хорешани смеялась: да, она по рождению княгиня, но церковь сделала ее азнауркой.
Мирван Мухран-батони оживленно беседовал с разодетой Русудан. Он и Трифилий упрашивали Русудан показать народу, как танцует она, жена Георгия Саакадзе.
Русудан, откинув лечаки, чуть иронически смотрела на подвыпивших Трифилия и Мирвана.
Вокруг поля выстраивались семьсот дружинников в земкрело – двухэтажный хоровод. Низкорослые взбирались на плечи высоких. Обгорелые лица, перевязанные тряпками головы, впалые глаза, но счастливый, веселый смех. Среди воинов – мсахури Андукапара, взорвавшие в Телави пороховой погреб. Саакадзе наградил их серебряными шашками.
Верхние твердо стоят на плечах у нижних. Опустив руки, дружинники медленно двигаются кругом. Но вот быстрее забили дапи. Плотнее сдвинувшись, дружинники переплелись руками и понеслись, подпрыгивая так сильно, что земля задрожала под их ногами.
Саакадзе оглянулся: где же Папуна и Эрасти? И обеспокоенный Георгий быстро направился в шатер.
Папуне рассердился. Он нигде не может укрыться от назойливых «барсов».
Улыбнулся Георгий, с любопытством рассматривая маски, приготовляемые Папуна и Эрасти для ночного шутовства.
На бурке лежали уже готовые маски ослов, оскаленных вепрей, лисиц, смеющихся обезьян, коней, выкативших глаза зайцев и хищных птиц.
Эрасти особенно гордился масками свиньи и шакала, похожими на Исмаил-хана и Али-Баиндура.
Похвастал и Папуна. Он откинул голубой платок, и Георгий увидел маску дракона со свирепыми глазами и красными вывороченными ноздрями. Рядом лежал желтый тюрбан с нарисованным львом. В искаженной морде дракона Саакадзе без труда узнал черты шаха Аббаса. Георгий хохотал, расхваливал мастеров, и вдруг обернулся.
В шатер просунулся человек с желтым высохшим лицом. На его худых плечах висела грузинская чоха. Он бесстрастно сказал:
– Георгий Саакадзе, прими подарок от шаха Аббаса.
К ногам Георгия упал грязный мешок. Что-то глухо стукнуло.
Пришелец исчез. Его не пытались остановить. В шатре оцепенели.
Саакадзе дрожащими руками дернул веревку и отшатнулся. Посиневшая голова сына его, Паата, выглянула из мешка.
Эрасти упал. Папуна застыл, сжав маску дракона.
За шатром бушевали зурна, пандури. Кто-то танцевал, кто-то пел, кто-то кричал:
– Где наш Георгий Саакадзе? Где Великий Моурави?
– Сюда! Сюда!
Словно окаменевший, стоял Саакадзе посередине шатра. Голова Паата с прилипшими ко лбу волосами как будто молила о чем-то.
Саакадзе опустился на колени, ему померещилось лицо Чуа. И Георгий, как тогда, отбросил со лба Паата черную прядь. Не отрываясь, смотрел Георгий на лицо сына. Он взял в руки голову и прильнул к запекшимся губам.
– Георгий, Георгий! – в шатер почти вбежал Даутбек. – Вся долина зовет тебя… – и, вскрикнув, покачнулся.
Ему казалось, он слышит стук сердца Георгия, но это стучало его, Даутбека, бесстрашное сердце.
– Где, где Георгий?! – слышались крики. «Надо что-то сказать», – думал Даутбек.
– Георгий!.. Дорогой друг!.. Народ зовет тебя!
Саакадзе осторожно завернул голову Паата в голубой платок и положил около Эрасти. Подойдя к Даутбеку, Георгий близко заглянул другу в глаза и обеими руками повернул к себе его лицо.
– Георгий, слышишь ликование народа?! Кто дал Грузии такую радость?! Слышишь смех, танцы, песни, слышишь восторг?! Но сколькие из пирующих лишились отцов, сыновей, братьев в священной войне? Лишились во имя родной земли и ликуют…
– Георгий, почему спрятался? Какое время отдыхать в шатре?! Элизбар евнуха поймал! Проклятый, грузинское платье надел. Наверно, лазутчик! Хотел ускользнуть, но Гиви узнал исфаханскую собаку, на куски изрубил.
– Идем, дорогой Георгий, народ ждет.
– Идем, друзья! Папуна, дай Эрасти воды…
Папуна шагнул, кувшин выпал у него из рук. Схватившись за сердце, Папуна выбежал из шатра.
– Ничего, батоно… от всех я… сам… спрячу, – едва слышно простонал Эрасти, протянув руку к голубому платку.
– Что с ними?! – изумился Димитрий.
– Ничего. Идем, друзья! Народ ждет! – Саакадзе обнял Димитрия и Даутбека и поспешно вышел с «барсами» из шатра.
Дапи гремели, отбивая лекури.
Автандил схватил барабан и яростно забил по натянутой коже. Мухран-батони и Трифилий, вторя всем, хлопали в такт ладонями.
В кругу двухэтажного хоровода Русудан словно плыла, изгибая белые руки. Вокруг нее неистовствовал в пляске Мирван.
«Паата, мой Паата!» – шептала Русудан, и лицо ее то розовело, то покрывалось смертельной бледностью.
Остановился Георгий: «Когда в последний раз танцевала Русудан? Да, в Носте, когда в первый раз Паата вскочил на коня».
Заздравные крики встретили Саакадзе. Как пламя, взметнулась песня. Взлетели роги.
«Поминки моему Паата», – подумал Георгий.
«А может, Тинатин и Сефи спасут Паата? Наверно, спасут!» – и не то плачут, не то смеются глаза Русудан.
Квливидзе, отбросив рукава чохи, потрясал азарпешей.
– Твое здоровье, Великий Моурави!
– Будь, здоров, Георгий Саакадзе!
– Великий Моурави!
- Флэшмен в Большой игре - Джордж Макдоналд Фрейзер - Исторические приключения
- Люди золота - Дмитрий Могилевцев - Исторические приключения
- Улеб Твердая Рука - Игорь Коваленко - Исторические приключения
- Прейскурант на победу - Валерий Самохин - Исторические приключения
- Великие тайны океанов. Средиземное море. Полярные моря - Жорж Блон - Исторические приключения
- Фрегат Его Величества 'Сюрприз' - О'Брайан Патрик - Исторические приключения
- Клуб самоубийц - Роберт Стивенсон - Исторические приключения
- Золотой лев - Уилбур Смит - Исторические приключения
- Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден - Исторические приключения
- Двенадцать тысяч лет назад - Клод Анэ - Исторические приключения