Элайджа набил трубку и долго глядел на нежный, золотой закат в окне: «Но ведь это последняя война, папа?».
Отец забрал у него трубку. Вернувшись в кресло, затянувшись, он долго молчал.
-Посмотрим, - наконец, ответил капитан Кроу. «Твой тесть покойный, сам знаешь, был из тех, кого твоя теща покойная, - он, невольно, улыбнулся, - ястребами называла. Они считают, что невозможно идти на запад, на юг, - Стивен повел рукой в сторону окна, - без человеческих жертв». Он поднял газету: «Его последнее выступление в Палате».
-Наше государство возникло в огне войны, - начал читать капитан. «Если надо будет залить кровью дорогу отсюда до Тихого океана, отсюда до Мексиканского залива, до арктических льдов, я первым ступлю на этот путь. Наша страна поднимется, как феникс, из пепла сражений и криков умирающих, для того, чтобы обрести свое законное место среди других государств - властное и сильное место, господа».
Отец отчего-то вздохнул: «Оратор он был непревзойденный, конечно, что скрывать».
-Это все слова, - неожиданно зло сказал Элайджа. «В Вашингтоне, предпочитают управлять войной, а не воевать. Натан уже полковник, скажи на милость. За какие заслуги, у него и оружия нет, и на фронте он ни разу не был. Прокурор, - презрительно заметил Элайджа, - невелика работа - выносить смертные приговоры дезертирам. Кровь проливают другие люди, папа».
Капитан Кроу потрогал кофейник и заметил: «Остыл уже. Сейчас новый заварю. Что ты говоришь, - он взял поднос, - я это все знаю, милый мой. Так всегда было. Мы воюем, а правительство решает, что дальше делать. Может, - он рассмеялся, - еще перемирие заключат. Снимем пушки со всех кораблей, что построили за это время, и будем дальше бревна возить».
-Последнее сражение, - повторил Элайджа. Он стал расстегивать маленькие пуговицы на ее платье, под ним Тони была вся теплая, сладкая, уютная. Она скользнула в его руки. Опустившись с ней на постель, Элайджа уже больше ни о чем не думал.
Капитан Кроу открыл калитку. Мирьям стояла посреди двора. Увидев его, жена грустно сказала: «Так непривычно, скот весь увели, пусто вокруг…- она вздохнула и обвела рукой стойла. Стивен нагнулся. Поцеловав лазоревые, окруженные морщинами глаза, он уверил Мирьям: «Приведем. Отгоним британцев на север, и приведем».
Жена была в замшевой, индейской юбке, в расшитой блузе. Он уткнулся лицом в ее седоватые, каштановые, с рыжими прядями, волосы. Стивен вдруг, смешливо, спросил: «Помнишь, мы с Меиром овцу стригли, и ты нам лимонада принесла?»
Мирьям улыбнулась. «Ты его пил, и капли воды по шее текли, туда, - она провела рукой по вороту его льняной рубашки. «Я тогда хотела подойти и поцеловать каждую. А ты мне отдал кувшин и покраснел».
-Это потому, что я тоже хотел тебя поцеловать прямо там, в загоне, - Стивен взял ее лицо в руки. Полюбовавшись, он добавил: «Не только поцеловать. Хорошо, что ты тогда за клюквой пошла».
-Меня миссис Франклин отправила, - Мирьям поднялась на цыпочки и прижалась к его губам: «Дети наверх пошли, до обеда отдохнуть».
-И мы пойдем, - Стивен провел рукой по ее все еще тонкой талии. «Я письма привез, из Буффало. Даже от Деборы есть. Эстер устроила так, что их теперь с дипломатической почтой передают».
-Как? - ахнула Мирьям. Муж расхохотался: «Ты же знаешь Эстер. У нее весь Вашингтон под рукой, лучшая подруга Долли Мэдисон. Она приходит в трауре, и говорит: «Мой первый муж отдал жизнь за Америку. Мой сын погиб ради процветания нашей страны, мой лучший друг покойный вице-президент Вулф»..., Ей отказать невозможно. Натан еще до генерального прокурора доберется. Ему едва за тридцать, а он уже полковник».
-До заместителя, - поправила его Мирьям, - как Меир. Все же есть этот потолок, о котором он говорил.
-Есть, - признал Стивен, - но рано или поздно, это все закончится, поверь мне. Дай мне кофе, что ли, - он все обнимал жену, - раз обед еще не скоро.
-Милая мамочка, дорогой папа, - читали они, сидя на кухне. «Дядя Иосиф и Давид вернулись из России, пробыли здесь зиму, - они оба были ранены, - и опять ушли воевать, в Германию. Хоть бы скорее все это закончилось. Мы с тетей Джо только и ждем того, что императору надоест сражаться, он вернется во Францию, и все успокоится. Шмуэль растет, и радует нас. Если не считать войны, у нас все хорошо».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-Если не считать войны, - вздохнула Мирьям. Она положила руку на письмо: «В Вашингтоне, как Эстер пишет, пока действительно спокойно. Первый внук у нее, - Мирьям вчиталась в ровные строки, - дождалась, наконец-то. «Хаим уже переворачивается, улыбается, хорошо сидит, - Мирьям рассмеялась. «Она, наверное, надышаться на малыша не может».
-Дорогие мама и папа, - читал Стивен, - у нас все в порядке. Тедди отправил меня и мальчиков на Голубое озеро, пока Бостон был в блокаде, а сам пошел в милицию, в нее все сейчас идут. Нападения с суши нам ждать не стоит, они просто патрулируют залив, и все. К осени мы вернемся домой, мальчикам надо в школу, да и все говорят, что у нас уже будет не опасно. Дом почти не пострадал, но ремонт все равно делать надо. Ваша любящая дочь Мораг».
-Еще нас хотела в Бостон забрать, - кисло сказала Мирьям. «Говорят, британцы неделю, без перерыва, город обстреливали».
Она повернулась, услышав шаги на лестнице. Стивен шепнул ей: «Дети встали. Пораньше сегодня спать пойдем, нам завтра уже с якоря сниматься».
После обеда, проводив капитана Перри, посмотрев вслед Элайдже и Антонии, - они отправились гулять, - Мирьям постояла у калитки. Она ощутила сзади запах хорошего табака. Стивен взял ее за руку. Мирьям, глядя на белые паруса военных кораблей в гавани, на прозрачную, полную луну, что всходила над озером, почему-то вздрогнула и приникла к мужу. Сверху, откуда-то из сосен, ухала сова, шуршали легкие волны. Мирьям шепнула: «Тихо-то как».
-Так и будет, - уверенно ответил ей муж. Они, обнявшись, вернулись в дом.
Палуба фрегата «Лоуренс» была разнесена в щепки британскими ядрами. Перри, обернулся к Элайдже, - тот сам встал к пушкам. Из семидесяти человек экипажа на корабле осталась в живых вряд ли четверть, и многие из них были ранены.
-Надо уходить, - вздохнул Перри. Его левая рука была наскоро перевязана, на тряпках уже расплывалось пятно крови. «Уходить на «Ниагару», Элайджа».
Капитан Кроу посмотрел на второй американский флагман. Вытерев грязное, в пятнах пороха лицо, он ответил сквозь зубы: «Оливер, здесь миля до нее. Нас потопят сразу же, как мы шлюпку на воду спустим».
Ядро хлестнуло по борту корабля. Элайджа выругался: «Только бы с папой все было хорошо. Он на боте, я ему сказал - не высовываться, подбирать раненых, и все. Не надо ему лезть сюда, на седьмом десятке. У нас всего две пушки осталось, не разбитых, вот это плохо». Он вытер пот со лба и поморщился - еще в начале боя его ранило по касательной, осколком. Сейчас, почувствовал Элайджа, внизу, под грязной, пропотевшей рубашкой опять текла кровь.
Пушка выстрелила. Фок-мачта «Королевы Шарлотты», зашатавшись, надломилась.
-Получите, - пробормотал Элайджа, увидев, как британский флаг падает вниз. Перри, стоявший у второй пушки, тоже выстрелил. Ядро пробило нос «Королевы Шарлотты».
-Пора, - жестко сказал Перри. «Детройт» далеко стоит, они нас не достанут, а эта, - он указал на британский фрегат, - уже не опасна. Спускай шлюпку, Элайджа. Доберемся до «Ниагары» и продолжим, - Оливер нехорошо усмехнулся. «Если бы еще ветер поднялся…»
С утра озеро было тихим. Перри, когда они огибали мыс, что закрывал деревню с востока, потрепал Элайджу по плечу: «Не волнуйся, твой отец сам туда, - он указал на озерный простор, - ходил, ночью. Все британские корабли на востоке собрались. Им просто некого к вам в залив посылать».
-Ветер, да, - пробормотал Элайджа, отходя от пушки. «Нет никакого ветра, все еще. Придется нам на веслах идти, Оливер. Мы здесь как на ладони, - он посмотрел на палубу «Королевы Шарлотты». Британский флагман горел.
