однако Альберт испытывал необычную лёгкость, оказавшись в подобной ситуации рядом с Марианной.Какое-то время они молчали, слушая лишь гул систем, работу вентиляции да сонливое сопение охранников в соседнем коридоре.
– Как думаешь, что с ним? – спустила она его с небес на землю приглушённым вопросом.
– Не знаю. Одни лишь догадки в голове, но думаю, к утру вернётся. Обязан.
– Почему ты так уверен? Я читаю мысли окружающих, и почти все солдаты и офицеры боятся его до глубины души. То, что он сделал…
– Он сильнее нас, – сдавленным тоном внезапно для самого себя произнёс Альберт. – А мы ему не няньки. Наше сопереживание ему не поможет, в любом случае. Хватит думать, словно вся жизнь вертится вокруг него!
Марианна подняла на него полные удивления глаза.
– Как…как ты можешь такое говорить?.. Он же твой друг, нет, брат!.. Или… ты из ревности готов наплевать на это?
Они оба были одеты в легкие, предназначенные для сна одежды, разве что на Марианне, разумеется, она была более закрытая, – однако юноша беззастенчиво разглядывал девушку, тем более что впервые видел её такой. Он жадно схватил её за руку, прижал к своей груди.
– А может, и да…Но какая, в бездну, разница?!.. Я устал, Марианна, устал, понимаешь? Все только Руксус, да Руксус – словно больше ничего в этой Галактике нет! Но меня не это беспокоит, нет. Я привык жить в его тени. Меня больше волнуешь ты, – он пододвинулся к ней ещё ближе, так, что она кожей ощущала его тяжелое, прерывистое дыхание, – неужели ты не понимаешь, что он тебя никогда не полюбит? Он даже не видит в тебе девушку, настолько озабочен собственными проблемами. Не сомневаюсь: он будет защищать до последнего, и по-своему любит нас, но чтобы тебя, да так, как это сделал я…да никогда. Забудь про него, Марианна, будь моей. В конце концов, его сейчас здесь нет, но есть я, вот, прямо в эту секунду...
Он обрушил на её гладкую белую шею целый град поцелуев, то опускаясь, то поднимаясь. Руки его нежно, но жадно гладили всё, до чего дотягивались: от её собственных рук, до нежных, мягких щёк.Она не сопротивлялась, хотя от первого его жеста непроизвольно дёрнулась, – в конце концов, её ещё никогда так не целовали. Девушка попыталась прислушаться к собственным чувствам, к тому, что в ней вызывают эти непривычные, даже чуждые для неё ласки. Тело отзывалось непреодолимым желанием, дыхание тоже стало тяжелым и прерывистым. Буквально всё её естество кричало о желании, даже необходимости ответить.
Окончательно забывшись, Альберт нашёл её плотно сжатые губы, легко прошёл сквозь их хрупкую защиту. На мгновение она словно потеряла сознание, полностью приняв, погрузившись в так яростно добивавшегося её юношу.В конце концов, у него уже может быть Гелиора. Так ли мне нужна эта борьба? Мне не хватило смелости сказать ему в прошлом – так почему я верю, что смогу это сделать позже? На что я вообще могу надеяться? И так ли плохо для нас, наконец, познать любовь, раз мы всё равно умрём, так никогда и не познав свободы?
Альберт целовал её так, как мог это делать только по-настоящему любящий человек, только в разы ненасытнее. Он словно боялся, что она вот-вот убежит, растворится, как мимолётный морок. Его руки уже ласкали её стройные ноги. К радости юноши, она наконец ответила ему, даже положив мягкие ладони ему на плечи.
С внезапным стыдом Марианна осознала, что никогда до сих пор не чувствовала себя счастливее. Она наконец-то живёт, в ней наконец-то видят не псайкера-мутанта и даже не человека, – девушку. И так её любят, так хотят…Вместе с непередаваемым счастьем она ощущала и нечто странное со своим телом, то, чего никогда не испытывала ранее, но оно словно изнутри звало её к себе.
Почему…почему я так слаба? Зачем делаю всё это? Почему эти чувства не в силах полностью овладеть мной? А ведь я даже не могу быть с ним на поле боя, сражаться рядом с ним и защищать его… Так почему?
Сознание девушки прорезала целая череда самых разных воспоминаний, столь ярких, что из-за ментальной связи и телепатии их смог увидеть Альберт. В каждом из них неизменно присутствовал Руксус – всегда сильный, решительный, непреклонный. Он оставался верен себе и своим идеалам даже тогда, когда это казалось безнадёжным, бессмысленным. Марианна, всегда казавшаяся окружающим почти такой же, на деле до глубины души боялась Стражей Веры и других их надзирателей и палачей. Её приводил в трепет один их только вид, однако Руксус показал ей, как можно жить и бороться даже в таких условиях, что нужно быть смелой и решительной, несмотря ни на что. Там, где она бы точно замолчала, склонила голову и отступила, он всегда стоял до последнего – и это вдохновляло её все эти годы, придавало сил и уверенности в себе. Она бы точно сломалась и перестала считать себя человеком, если бы не Руксус, не была бы такой, какая она есть сейчас.
Внезапное осознание этого будто молотом врезалось в разум Марианны, и она рывком отстранила от себя Альберта. Оба тяжело дышали. Взгляд девушки кипел решимостью, руки словно выстроили незримый замок. Альберт усмехнулся, склонил голову.
– Так вот значит как… Ты сделала свой выбор.
– Прости, Альберт, пожалуйста. Ты замечательный, правда, но я не могу быть с тобой, прости.
–Не стоит извиняться, – он продолжал улыбаться. – В конце концов, как бы я от этого не бежал, именно Руксус всегда сиял ярче любого из нас. Я проиграл ему.
– Не стоит думать, что была хоть какая-то борьба, – Марианне не хотелось ранить друга ещё сильнее, но и поставить окончательную точку она считала необходимым.– Надеюсь, ты не возненавидишь его?
Альберт тихо рассмеялся в темноте.
– Не неси чушь…подруга. Ты сама сказала, что он брат мне. – Он встал. – Однако запомни мои слова. Впрочем, ты сама их вряд ли забудешь, я уверен.
–И без тебя знаю, что будет трудно, но я сама выбрала этот путь.
В соседнем коридоре послышались возня и негромкие переговоры охранников.
– Похоже, нам пора уходить. Извини, Марианна, но это, возможно, был мой последний и единственный шанс. Я не мог его упустить.
–Лучше ты меня прости. Надеюсь, мы останемся друзьями.
–Будто у нас есть
