Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В котелке, в сундучке… Ты брось мне на мозги лапшу вешать, — рассердился повар и повысил голос: — Встань и найди! Ребята чаю просят. Горы земли перевернули. А ты знаешь приказ генерала Курбатова: все на кухне должно быть с пылу, с жару! Комкор, он такой, он и к нам нагрянет с поверкой.
— Я ж тоже копал, все пальцы в волдырях. Ну, сейчас иду…
Курбатов, усмехаясь про себя, нащупал ногой тропинку, вышел в поле. «Комкор, он такой», — все еще звучали в памяти слова повара. Луна вышла из-за туч. Вдали заблестел гребень высотки. Тропинка пошла в гору. До слуха генерала донеслись глухие удары лопат. На обратных скатах высотки гвардейцы вкапывали в землю «тридцатьчетверки», противотанковые пушки. Комкор услышал тяжелые шаги. Солдаты несли на плечах мешки с землей. В темноте гвардейцы рыли окопы, траншеи, строили дзоты, создавали запасные артиллерийские позиции. Солдаты спешили до рассвета убрать свежую землю, снести ее в рощу и там рассыпать в кустах.
Гвардейцы поравнялись с Курбатовым, свернули на боковую тропинку. Передний сказал:
— Как в Донбассе, всю землю ископали.
«Это говорит народ, значит, хорошо укрепляемся», — радовался Курбатов.
Туча наплыла на луну. Потемнело. Только гребень высотки был по-прежнему освещен.
«Курские высоты, — думал комкор, — они, как щиты, прикрывают Москву. Здесь будем стоять насмерть…»
10
Майор Гайдуков начинал работу с рассветом. По тропинке, вьющейся через огороды, он бежал на телеграф. Просмотрев короткие информации корреспондентов, Виктор складывал их в конверт и сейчас же шел на пункт сбора донесений. Туда приходили из частей увесистые пакеты с очерками, статьями и целыми полосами. Все то, что в редакции называли «крупными материалами».
Гайдуков пакеты не вскрывал. Он стягивал их шпагатом и спешил на полевую почту. Чуть свет уходила машина за фронтовой газетой, надо было успеть передать в редакцию корреспонденцию.
Часа через два шофер привозил пакет от полковника Тарасова. Ознакомившись с новыми заданиями, Виктор посылал телеграммы и писал письма корреспондентам. После завтрака он мчался на полуторке в Политуправление и в отделе информации добывал интересные факты для коротких заметок. Они появлялись в газете под рубрикой: «На нашем участке фронта».
Написав несколько заметок, Гайдуков мог со спокойной совестью передохнуть, редакционное задание было выполнено. Но его тянуло в части, хотелось беседовать с людьми, по крупице собирать боевой опыт. Он все время думал о статьях, а приходилось заниматься организационной работой.
«Скоро совсем разучусь писать, — злился Виктор. — Завтра же поеду к Тарасову — и все, точка! Уйду в дивизионную газету, почтальоном не буду!» Потом остывал. «Ну хорошо, — рассуждал он, — я уйду, так назначат на мое место Грачева или Бобрышева. Связной на КП нужен, а им не легко будет расстаться с армией даже на короткий срок. Надо искать иной выход. Он есть! В десяти километрах от Свободы стоят летчики, в тридцати — танкисты. В путь!»
Над проселочной дорогой клубилась пыль. В небе плавали коршуны. Свистел ветер. Играло зеленое море хлебов. Гайдуков любил прокатиться с ветерком. Как быстро ни вел бы шофер машину, майор всегда торопил:
— Давай, голубчик, наверстывай. Опоздаем. Уже график нарушен.
Шофер Ковинько привык к этим словам. Он кивал в знак согласия, но скорость не увеличивал.
Вечером, возвратившись из части в корпункт, Гайдуков обычно садился за шахматы.
— Сыграем, но только одну… чтоб отдышаться.
— Фору принимаете?
— Ничего не поделаешь, давай, — соглашался майор. Он обдумывал каждый ход, старался, но все равно проигрывал. — Ладно… Уж в следующий раз… — И, махнув рукой, шел в соседнюю комнату, принимался за статью.
Виктор писал медленно, но упорно. После короткого выезда ему приходилось возвращаться в подразделения, уточнять факты. Но зато в танковых и авиационных полках он завел новые знакомства. Два танкиста и три летчика уже аккуратно выполняли редакционные задания, и это радовало майора.
«Не напрасно бензин жгу, — думал он. — Растет корреспондентская сеть. Молодец капитан Белов, хорошие очерки пишет. Вот так командир эскадрильи!»
В конце мая Гайдуков с нетерпением ждал приезда друзей. На складе выдавали сапоги. Он знал: Бобрышев, Гуренко и Седлецкий нуждались в обуви — и вызвал их телеграммой.
Прошел май, но товарищи не появлялись. В знойный июльский полдень в корпункт неожиданно вошли девушки. Наташа Руденко чем-то была недовольна, Вера казалась усталой.
— Что случилось, друзья?
— Жарко, — вздохнула Наташа.
— Нам обещали продать в военторге косынки. Мы отпросились у редактора, кое-как добрались на попутных машинах в Свободу, а в магазине, кроме пуговиц да расчесок, ничего нет, — пожаловалась Вера.
— Что ж вы не догадались написать, я б узнал… Ну, рассказывайте. Как там редакция устроилась на новом месте?
— Стоим в лесу. Дубы чуть не до облаков.
— А Сейм какой! Прозрачный — до самого дна видно, а в затонах лилии цветут, — оживилась Вера.
— Юнкерсы вас часто навещают?
— Покоя нет. Сегодня всю ночь кружились. Сбрасывали осветительные ракеты, но не бомбили, видно, не заметили наших вагонов — хорошо замаскировали. Мы с Наташей долго сидели в окопе.
Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился Седлецкий.
— Я и не думал встретить такое милое общество, — громко проговорил он. — Привет всем, самый горячий!
Вид у него был довольно бравый. Фуражка набекрень. На груди отливал вороненой сталью новенький трофейный автомат. Ремень резал шею, но Седлецкий не обращал на это внимания. На левом боку висела сумка с гранатами, на правом — пистолет. Из-за голенища выглядывали запасные обоймы.
— Черкес оружием увешан! — идя навстречу, пошутил Гайдуков.
— У вас здесь можно считать оружием и авторучку… До офицерской столовой — рукой подать, до телеграфа — и того меньше. Не так ли?
— Слушай, Седлецкий, сделай мне одолжение!
— Какое?
— Давай поменяемся местами. Ты на КП — связным, а я в армию — корреспондентом. Идет? Думаю, редактор согласится.
— Нет уж, дудки, мне не по нутру тихая заводь!
— О, брат…
Седлецкий вытер платком потное лицо и принялся разоружаться. Он поставил в угол автомат и, положив на подоконник сумку с гранатами, подошел к Вере.
— А что у вас за книга? А-а-а… «Ромео и Джульетта»! Недавно я встречал подобную парочку… — И незаметно следя за девушкой, он обратился к Гайдукову. — Жилье у тебя в общем неплохое, но у Дмитрия с Катей куда лучше. Какая у них просторная землянка!
Гайдуков вопросительно посмотрел на Седлецкого. Но тот, как ни в чем не бывало, принялся расхваливать Катины обеды.
— Ты знаешь, — весело говорил Седлецкий, — я прожил у них два денька, ну как у Христа за пазухой.
Вера почувствовала, что слова Седлецкого как-то сразу отняли у нее силы, спутали мысли. Ей стоило большого труда овладеть собой, принять скучающий вид и уйти из комнаты.
Проводив девушку взглядом, Седлецкий подумал: «Я, кажется, попал в точку».
Наташа, быстро перелистав «Огонек», вышла на крыльцо. Она позвала подругу. Но та не откликнулась. На звук голоса из будки выскочил толстый щенок и, завиляв хвостиком, снова нырнул в тень. Наташа сбежала по ступенькам, пошла в сад.
Вера сидела на скамейке, опустив голову. Она медленно разрывала на мелкие куски неотосланное письмо.
Наташа присела рядом. Несколько минут длилось тягостное молчание. Вера собрала обрывки письма, бросила их в кусты. Наташа придвинулась к подруге и заглянула в глаза.
— Ты любишь Дмитрия, да?
— Очень, но он этого и не знает.
— В жизни так случается…
— Тяжело, но что поделаешь?! Сейчас у меня, Наташенька, такое состояние, словно я заблудилась в дремучем лесу. Впереди ни тропинки, ни просвета.
— Ты совсем упала духом.
— Наташенька, больно.
— Ты мне никогда не говорила о своей любви.
— Стеснялась. А почему? Сама не знаю.
— Ты не переживай, надо все проверить, — принялась утешать подругу Наташа. — Может быть, и Дмитрий любит и хочет увидеть тебя.
— Нет, Наташенька, Седлецкий слишком ясно сказал.
— Мне кажется, Катя никогда не питала к Дмитрию каких-то особых чувств. Да и сам Дмитрий относился к ней всегда как товарищ.
— Милая моя Наташенька, — вздохнула Вера. — А разве ты думала, что я люблю Дмитрия? — Она встала и взяла подругу за руку. — Ну что ж, пойдем… Нам надо возвращаться…
Подруги, обнявшись, вышли из сада. Гайдуков, увидев их, с шумом распахнул окно:
— Заходите, девушки, мы же так редко видимся, хочется поговорить.
— Уже все сказано, — пошутила Наташа.
— Александр пишет?
— Вчера получила сразу открытку и письмо.
- В бой идут одни штрафники - Сергей Михеенков - О войне
- Записки разведчика - Василий Пипчук - О войне
- Записки диверсанта - Илья Старинов - О войне
- Вольфсберг-373 - Ариадна Делианич - О войне
- Невидимая смерть - Евгений Федоровский - О войне
- Путешествие на высоту 270 - Ахмад Дехкан - О войне
- Генерал армии Черняховский - Владимир Карпов - О войне
- На «Ишаках» и «Мигах»! 16-й гвардейский в начале войны - Викентий Карпович - О войне
- Смерть — это не больно - Момо Капор - О войне
- На трудном перевале - Александр Верховский - О войне