Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трофейный документ: "Приказ по пехотному полку. Прифронтовая полоса, примерно в пять километров, должна быть эвакуирована".
* * *— Слово матерное у нас это нипочем. Это слово утвердительное.
* * *Приказ: немедленно отступить в лес в связи с опасностью, что немцы отрежут хутор. Эвакуируют население.
— Мы кричать стали, чтобы нас не вакуировать. Тогда тот военный сказал: "Куда еще хлестнет. Погодить надо. Мы ведь точно не знаем, что мы его, а может, он нас". Ну и тогда мы не стали больше. Кричи не кричи, а надо, выходит, по его.
* * *Год назад под Москвой на оборонных работах, когда женщины рыли противотанковые рвы, над их головами летали низко немецкие самолеты, строчили из пулеметов, сбрасывали листовки:
Московские гражданочки,
Не ройте ваши ямочки.
Все равно наши танки
Не попадут в ваши ямки.
* * *Когда началась война, прохожие на улицах Москвы стали разговорчивее друг с другом.
Под оркестр, или молчащим строем, или с песней батальоны мужчин уходили вдоль по улице на войну. И все мы останавливались, застревали на этих прежних улицах под током высокого напряжения войны. Застигнутый на тротуаре старик в чесучовом, царского времени пиджаке, заслышав солдатский чеканный шаг, вздрагивал, остановившись, вскинув голову. Мальчишки, вымчавшие из подворотен, пристраивались в хвост колонне. А пожилая изможденная женщина со свисающей с локтя котомкой картофеля и с крохотным внуком на руках — неокрепшая шейка-стебелек раскачивает беспомощную головку — проклинала немцев и говорила мне: <63>
— Пускай все возьмут для армии. Пусть нам оставят немного черного хлеба и воды. Лишь бы армию кормили.
Другая женщина, тугая, скуластая, в руках по корзине с продуктами, на ходу спрашивала меня про шагающую колонну: "На фронт? На фронт? Надо, надо пополнять ряды Красной Армии" — пусто, наставительно, грубо произнесла, идя без задержки дальше своей дорогой, отдельной от всех.
Остановленный на перекрестке мотоциклист, красивый малый, не слезая с седла, пережидал, когда пройдет колонна, и громко, беспечно, от души пел:
Фашисты отступа-али,
Мы двигались вперед…
Но вот на площади першит в репродукторе, и прихлынувшие к нему с тротуара люди смотрят в его черную пасть. Он заглатывает наше дыхание, наше сердцебиение и выталкивает из пасти: сегодня нашими войсками оставлен город…
* * *В избе.
— А до войны что, одежонка была кое-какая.
— Так мы на это смотрели скрозь пальцы.
— Видный был мужик. (Это о председателе сельсовета.) Говорить станет — как по писаному чешет. Так ведь война второй год. Ум весь — в обноске.
* * *Штаб нашей армии. Гидрологическая характеристика по району возможного продвижения войск в наступательном бою:
"Характерна особенно для участков, расположенных на р. Волга и Сишка, — небольшая облесенность территории и значительная ее распаханность. Значительные массивы леса приурочены к водораздельным плато. Такие лесные массивы, а также глубокие овраги, заросшие кустарниками, могут служить местами для укрытия войск, в целом же для всего района маскирующие свойства местности выражены слабо…"
* * *Всякий раз, как после продолжительной стоянки вдруг оказываешься на колесах, одолевает путевая <64> праздность, хоть и невелик отрезок пути. И замечаешь, что происходит вокруг: листья, выстоявшие это холодное лето, покрылись сентябрьскими тенями солнца и крови.
С нами поравнялся уже едва различимый в сумерках кавалерист. Возможно, везет донесение. Срочное. Машина стала на мосту. Лошадь скользнула крупом по ее крылу. И внезапный толчок, как электрический заряд. Мне вдруг почудилось, что этот тихий вечер и я вместе с ним как бы вытолкнуты из войны. И взмыли.
* * *Какой-то чернильный, горьковатый запах осиновой прели. Гиблая, сырая, облетающая роща; тусклые, осенние стволы. Особенно сильно и странно пахнет чернилами в блиндаже, когда в железной печке сырые осиновые чурки шипят и тлеют, не воспламеняясь.
Подступает вода. По утрам, отворотив бревна настила в блиндаже, выбираем по сорок и более ведер воды, просочившейся из почвы.
Мыши и крысы привалили сюда из сгоревших селений, осаждают блиндажи. Сержант Тихомиров заявил опрометчиво, что ночью, просыпаясь, он чувствует себя княжной Таракановой. Сказанул — и прицепилось. Теперь его иначе и не называют: княжна Тараканова. В лучшем случае сержант Тараканов. Так уж теперь до конца войны.
* * *Написала домой: "На днях мы снова двинемся, опять машины, разбитые дороги, километры пешком и ночи в лесу под дождем — в палатке или без. Но это движение на запад, и в этом направлении я готова идти пешком до конца войны. Пишу вам ночью, а ночь, как известно, придает такого рода чувствам торжественность… Над нами немец развесил осветительные ракеты, но ушел, не бомбив…"
* * *Трофейный документ. Прислан Генштабом для ознакомления:
"Гл. квартира фюрера.
7. X. 41.
Фюрер снова решил, что капитуляция Ленинграда, <65> а позже Москвы, не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником…
Следует ожидать больших опасностей от эпидемии. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан огнем.
Небольшие неохраняемые проходы, делающие возможным выход населения для эвакуации во внутренние районы России, следует поэтому только приветствовать. И для всех других городов должно действовать правило, что перед их занятием они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами, а население должно быть обращено в бегство…
Хаос в России станет тем больше, а наше управление оккупированными восточными областями тем легче, чем больше населения городов Советской России будет бежать во внутренние области России.
Эта воля фюрера должна быть доведена до сведения всех командиров.
По поручению нач. штаба вермахта Йодль".
* * *Исконное: "Не в силе бог, а в правде". Правда вся на нашей стороне — они вторглись, топчут… Одной правдой, видно, не проймешь, не одолеешь их. А может, и бог ныне — с силой?
* * *Дневного света совсем мало, а в лесу и вовсе: ранние сумерки, кромешная тьма вечеров и ночей. И вот пожалуйста — куриная слепота: это когда, оставаясь зрячим днем, в темноте слепнешь, как курица. Говорят: авитаминоз, нужен рыбий жир. Боец, страдающий, как и я, говорит просто:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
- Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол - Биографии и Мемуары / Военное / Поэзия / О войне
- Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942 - Генрих Хаапе - Биографии и Мемуары
- Мифы Великой Отечественной (сборник) - Мирослав Морозов - Биографии и Мемуары
- ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта - Виталий Никольский - Биографии и Мемуары
- ГРУ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. ГЕРОИ НЕВИДИМОГО ФРОНТА - Виталий Никольский - Биографии и Мемуары
- Московские адреса Льва Толстого. К 200-летию Отечественной войны 1812 года - Александр Васькин - Биографии и Мемуары
- Городские легенды - Олег Фочкин - Биографии и Мемуары
- В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941–1945 - Сергей Михеенков - Биографии и Мемуары
- Полководцы Петра I. Борис Шереметев, Федор Апраксин, Родион Боур, Никита Репнин, Яков Брюс, Александр Меншиков, Михаил Голицын - Михаил Мягков - Биографии и Мемуары