Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здесь, — сказал старик, ткнув в сторону палкой. Обшитый металлом набалдашник звякнул о прикрепленную ржавыми шурупами к кирпичному фасаду дома номер 122 небольшую эмалированную табличку, на которой было написано «БЛЭК» и ниже более мелкими буквами «Редкие и диковинные птицы». Фасад был закрыт решеткой, но сквозь мутное стекло мистер Пэникер разглядел клетки с остроконечным верхом, отдаленно напоминавшие азиатские домики, и, кажется, даже трепетание перышка из птичьего крыла или хвоста, призрачно, словно легкий ветерок, взметнувшего пыль. Негромкий, но оживленный свист прорезал сумрак магазина, оконное стекло и жалюзи, делаясь все громче и сложнее по мере того, как к нему привыкал слух викария. Без сомнения, обитатели лавки были встревожены стуком.
— Никого нет, — сказал мистер Пэникер, прижавшись лбом к по-утреннему прохладной стальной решетке. — Не надо было приезжать в понедельник.
Старик поднял трость и несколько раз ударил по решетке с жуткой свирепостью, сверкая глазами при грохоте стали. Когда он прекратил стучать, еле различимые в темноте обитатели магазина устроили ужасный переполох. Старик стоял с поднятой тростью, грудь его вздымалась, на щеке виднелась капелька слюны. Вызванный его яростью шум отзвенел и смолк. Огонь в стариковских глазах погас.
— Понедельник, — печально проговорил старик. — Мне следовало это предвидеть.
— Может быть, нужно было заранее позвонить, — предположил мистер Пэникер. — Назначить этому Блэку встречу.
— Безусловно, — ответил старик, опустил трость на мостовую и, весь обмякнув, тяжело на нее оперся. — В спешке я… — Он вытер щеку тыльной стороной ладони. — Похоже, такие практические соображения оказались вне моего… — Он качнулся вперед, и мистер Пэникер схватил его за руку, на этот раз старику не удалось оттолкнуть викария. Он смотрел невидящими глазами на немой фасад магазина, и в его лице читался лишь намек на обычное беспокойство пожилого человека.
— Ну-ну, — бормотал мистер Пэникер, пытаясь не заметить и скрыть жестокость собственного разочарования, вызванного неожиданным провалом их поисков. Он начал этот день, не выспавшись, напившись и пребывая в размышлениях о разбомбленном доме своей жизни. Бессмысленный брак, никудышный сын, неудовлетворенность профессиональных амбиций — все это было словно разбитые окна, обожженные обои и искореженные кресла, а поверх этих обломков, как снегопад из пепла, как висящая в воздухе неуничтожимая дымовая пелена, как один обугленный слой за другим, идущие вниз до самого фундамента, присутствовало осознание собственного безбожия, сомнения и неверия, удаленности своего сердца от сердца Господня. И воздушный налет поменьше, тот, что никого не касается, упавшая бомба — случайная и бездумная, как все бомбы — приезд и убийство мистера Ричарда Шейна. В момент взрыва рухнула вся прогнившая постройка, как будто — так писали в газетных отчетах — сотни крыс, живших за стенами здания, вдруг потеряли укрытие, были подняты в воздух и с удивлением успели забыть о своих зловредных повадках, прежде чем их тела посыпались на землю тошнотворным серым крысиным дождем. И все-таки — об этом тоже писали в газетах — иногда благодаря таким взрывам по случайному блеску обнаруживались удивительные сокровища. Редкие, изящные вещицы, которые, неизвестные и незамеченные, когда-то давно были укрыты в стенах домов. Сегодня утром на лондонском шоссе, когда старик в плаще из шерсти и дождя бросился к нему в машину, мальчик Лайнус Штейнман, потерявший все и лишившийся друга, точно так же открылся ему, маленький и одинокий, стоящий среди груды серого пепла и глядящий с тоской в небеса. Мистер Пэникер не очень-то рассчитывал — не так он был глуп, — что находка исчезнувшего попугая, принадлежащего мальчику-беженцу, восстановит смысл и цель его жизни, но он был готов довольствоваться и гораздо меньшим.
— Может, вернемся в другой день? Завтра. А сегодня переночуем в гостинице. Я знаю одно очень приличное местечко.
И тут же видение гостиницы «Крэмптон» с поистине превосходным завтраком, совсем недавно будоражившее его воображение, возникло вновь, яркое и соблазнительное. Только теперь вместо семинаров и представлений, которые даже в его воображении оказывались многословными и беспредельно скучными, у викария появилась, в компании этого сумасшедшего пасечника, невероятная возможность — а благодаря своей невероятности она казалась еще более притягательной — принять участие в приключении. Старик каким-то удивительным образом, что объяснить или продемонстрировать мистеру Пэникеру вряд ли удалось бы, не только сам порождал такую возможность, но и, несомненно, нуждался в союзнике для ее реализации. Именно эту возможность, даже в большей степени, чем ощущение благородной миссии и шанс получить искупление греха, вернув мальчику пропавшую птицу, отчаянно отстаивал пастор. Ибо что, в конце концов, привело его, долговязого босого мальчика из малайской деревни, к священнику англиканской церкви? Конечно, дело было в том — именно так, доходя до изнеможения и бессмыслицы, он непрерывно повторял себе последние сорок лет, — что он ответил на зов. Однако лишь теперь он понял, что зов этот по природе своей не был ни божественным, ни мистическим, как он поначалу считал, ни, как с горечью решил позже, неким эмоциональным ignis fatuus[11]. Сколько еще неотесанных и босых молодых людей, думал он, отправлялись на поиски приключений, всем сердцем веря, что они отвечают на призыв Господа?
— Ничего-ничего, — сказал мистер Пэникер. — Подождите здесь, я подгоню машину. Мы снимем пару комнат в «Крэмптоне», договоримся о встрече с этим Блэком и устроим ему великолепную западню!
Старик медленно кивнул с отсутствующим видом и пустым взглядом, как будто еле-еле разобрал слова. После смятения и беспокойства на него, казалось, напала глубокая меланхолия, резко контрастировавшая с чувством неугомонной живости и готовности продолжить игру, которая обуяла мистера Пэникера. Он бросился бегом к Баундари-стрит, прыгнул в машину и поспешил назад к своему товарищу. Приблизившись к лавке Блэка, мистер Пэникер заметил, что старик стоит неподвижно. Он стоял, нахохлившись и опираясь о палку, в той же самой позе, в какой его оставил викарий. Мистер Пэникер подъехал к поребрику и поставил машину на ручной тормоз. Старик продолжал стоять, глядя на свои огромные ботинки. Немного подождав, мистер Пэникер нажал на клаксон — раз, другой. Старик медленно поднял голову и стал вглядываться в переднее пассажирское окно так, будто не мог даже представить себе, кого он там увидит. Но как только мистер Пэникер потянулся, чтобы открыть окно, выражение старика резко изменилось. Он изогнул дугой бровь, глаза хитро сощурились, и уголок его тонких губ скривился в улыбке.
— Нет, глупец! — закричал он, когда мистер Пэникер опустил окно. — Поднимите его обратно!
Мистер Пэникер послушался, и улыбка на лице старика становилась все шире и веселее. Он что-то сказал, но мистер Пэникер не смог разобрать. Старик рассматривал стекло целую минуту — возможно, подумал мистер Пэникер, он изучает собственное отражение, улыбаясь и говоря самому себе таинственные слова. Даже когда старик уселся рядом с мистером Пэникером в машину и повторил вслух те же слова, викарий растерялся.
— Лего Фред! — бессмысленно повторял старик. — Как всегда, ха-ха, все дело в отражении! Лего Фред!
— Э-э… Простите, сэр. Я не понимаю…
— Быстрее! Что в наибольшей степени характеризует каракули мальчишки в его блокноте?
— Ну, у него, конечно, есть такая странная особенность — писать слова справа налево. Как в зеркале. Судя по всему, как говорят доктора, это как-то связано с его неумением говорить. Несомненно, какая-то травма. И кроме того, я заметил, что пишет он безобразно.
— Вот именно! И когда, как я полагал, взывая ко мне о помощи, он нацарапал на клочке бумаги слова «Лего Фред», он ярко продемонстрировал оба этих качества.
— Лего Фред, — задумался мистер Пэникер, мысленно рисуя буквы и пытаясь прочесть их наоборот. — Дерф огел. Ага! Дер Фогель. По-немецки «птица». Ну конечно!
— Да. А теперь скажите-ка, что он написал на другой стороне клочка.
— Клочка?
Старик сунул ему в руки обрывок визитной карточки.
— Вот он. Здесь взрослым почерком, неким молодым европейцем был написан адрес того самого заведения, перед которым мы сейчас сидим. А принес этот адрес мальчику, как я неверно заключил, сам владелец.
— Блэк, — прочел мистер Пэникер. А потом по буквам наоборот. — Боже мой!
X
Ему приходилось видеть сумасшедших: человек, от которого пахло вареным птичьим мясом, сходил с ума.
Он знал запах птичьего мяса, потому что они его ели. Они ели все. Сознание того, что люди в его родных лесах жарили и с удовольствием ели мясо его сородичей, было главной чертой переданных ему по наследству познаний. В первые дни неволи созерцание их кровавой диеты, а также вероятность того, что его припасли для утоления голода когда-нибудь в будущем, вызывало такое беспокойство и отвращение, что он перестал говорить и стал жевать перышки у себя на груди, пока не образовалась лысина. Теперь же он привык к их ужасным аппетитам и не боялся, что его съедят. До сих пор, судя по его наблюдениям, люди, эти бледные создания, хотя и пожирали в устрашающих количествах птиц самых разнообразных видов, по своей прихоти избавили подобных ему от гибели. Чаще всего они ели курицу-петуха-цыпленка, и именно этот запах — запах зарезанной и сваренной в воде с морковкой и луком курицы — по непонятной причине издавал сходящий с ума человек, хотя он вроде бы не ел ничего, кроме жареных хлебцев и консервированных сардин.
- Последний день лета - Анна Князева - Детектив
- Завещание алхимика - Наталья Александрова - Детектив
- Копье чужой судьбы - Анна Князева - Детектив
- Середина июля - Михаил Литов - Детектив
- Иллюзия - Максим Шаттам - Детектив / Триллер / Ужасы и Мистика
- Страшила - Майкл Коннелли - Детектив
- Белая сирень - Маша Ловыгина - Детектив / Русская классическая проза / Триллер
- Найти меломана! - Рита Тальвердиева - Детектив
- Тринадцать - Стив Кавана - Детектив / Триллер
- Кофе с молоком - Лана Балашина - Детектив