Форма входа
Читем онлайн Великая княгиня Рязанская - Ирина Красногорская
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Собирая в подол румяную падалицу, чтобы угостить Манечку и горбатую келейницу, Анна шла по саду. Думала уже возвращаться, как услышала знакомое:
– Разве ты этого не знаешь?
Сзади никого не было, а впереди дорожка круто сворачивала вправо, терялась за старой грушей. Из-за её толстого ствола виднелись край чёрного подола и кусок рукава. Шагов пять было до этой груши-великанши, но Анна не спешила их делать: чего ждать от неурочной встречи – скорее всего разноса? Рясу грязными яблоками извозила, подол задран, ноги по колено перепачканы – она не видела, что лицо измазано. Мешкала, спешно соображая, как лучше оправдаться за недозволенную прогулку, как ответить на вопрос, не имеющий начала. А может, спросили не её, и там за толстенным стволом укрылся ещё кто-то. Ну, конечно! Она не сразу поняла, что мужской голос принадлежит Юрию.
– Разумеется, знаю, – сказал он раздумчиво и грустно. – Одна из наших изуверских догм.
«Это они обо мне. Значит, его конь пасётся. Неужели заметят и не услышу самого главного?» – а Юрий продолжал о какой-то догме:
– Её нужно просто отшвырнуть, как, как… стоптанный сапог!
– Неудачное сравнение! – засмеялась настоятельница.
– Как ты можешь смеяться, Анна, когда речь идёт о судьбе, о жизни?
«Анна, почему Анна? Её же Ксенией зовут».
– О твоей судьбе только. Не о жизни. А я свой выбор давно сделала. И если бы даже не была Христовой невестой… Я же старше тебя на десять лет. Их не перечеркнёшь, братец.
– Не называй меня братцем! Десять лет – вздор! Я не мальчик! Я воин и князь, хотя с тех пор, как увидел тебя, не занимаюсь делами княжескими. Ничем не могу заниматься, Анна, ничем. Все мысли о тебе. Я так люблю тебя, Анна, что готов продать душу дьяволу.
– Не святотатствуй.
– И ты меня любишь! Да, любишь, хотя и не признаёшься в этом. Бежим в Литву, в Казань! Сегодня, сейчас же!
– Нет! Ты не смеешь! Это грех, страшный грех! А как же я? Меня бросаешь? – Анна рванулась к груше (посыпалась под ноги падалица), оттолкнула выскочившую навстречу настоятельницу, рыдая, припала к Юрию.
– Ну, будет, будет, сестричка. Тише. Молчи. – Юрий обнял её, но в руках не было ласки, они удерживали, стискивали, сильно и властно.
– Не стану молчать, матыньке скажу! Всем, всем! Клятвоотступники! Ненавижу! – она вырвалась и помчалась в глубь сада, оставляя на кустах чёрные клочки.
– Анна, Анна, вернись! – звали в два голоса, бежали следом, но разве могли её догнать? Она юркнула в кусты у забора, затаилась, и преследователи проскочили. Однако тут же вернулись, остановились у зарослей бузины, где сидела Анна, и Юрий сказал:
– Она здесь, некуда ей больше деться. О, да тут и лаз какой-то протоптан. Сейчас посмотрю.
– Не трудись: её там нет, а лаз зайцы проделали, – устало возразила настоятельница. – Идём, мне давно пора – уже звонили.
– Куда идти? В обитель тебе дороги нет. Анна разболтает, и ты погибла. Бежим!
– Анна ничего не скажет – она девушка умная. Да «и не коснётся подозрение жены цезаря». А чтобы бежать, предавать веру предков, надо очень любить. Но я-то не люблю тебя, Юрий. Нет, не люблю. И если бы даже не была Христовой невестой, не полюбила бы, потому что я люблю дело. Только дело! Из-за него и постриглась.
– Одержимая, сумасшедшая! Я не верю тебе, не верю и не поверю никогда. Ты ещё пожалеешь! Сто раз пожалеешь. Ты просто трусиха! Прощай!
– Куда же ты? За стеной ров.
Но Юрий не остановился.
– Сегодня же, сейчас же прикажу в обитель не пускать мужчин никогда, слышишь, никогда!
«А про меня забыли, бросили и про ров с водой не вспомнили. А я, может, уже утонула», – и Анна громко заплакала.
– О чем слёзы твои, касатушка? День-то какой пригожий занимается. Пташки щебечут. На свободе гуляешь. По саду. Счастье-то какое! Побереги слёзы для другого раза. А сейчас помоги горемыке – кинь мне, милая, яблочко. Их много ночью нападало. Ветер был. Они всё шлёп да шлёп. Яблокопад, – кто-то невидимый засмеялся. Голос был низкий, хриплый, но вроде женский и шёл будто из-под земли. Анна вскочила, испуганно озираясь, с шумом раздвинула ветки, закрывшие лаз.
– Да тут я, рядом, в яме, у стены.
Перед стеной возвышался поросший чернобылем и пижмой холмик – кровля землянки или погреба, в переднюю срезанную часть его была вмурована[25] частая решётка. Анна приникла к ней и тут же отпрянула: дух из землянки шёл, как из отхожего места. А там, в смраде и полумраке, сидела (или стояла?) женщина в чёрном.
– Не пугайся, милая. Ох, какая же ты ладная. Недавно в обители?
– Полтора года скоро.
– А звать как? Да что мне в имени твоём? Где яблоки? – женщина сложила горсткой костлявые руки.
– Сейчас, сейчас! – Анна с облегчением отбежала от холмика. Уйти, уйти от этого ужаса, забыть, не знать, как прежде, что в саду тюрьма-яма с жуткой женщиной, несчастной женщиной. Зачем чужое горе делить, когда своего хлебнула через край? Но она поспешно собирала яблоки, их ветер подбросил к самому лазу, а может, и не ветер: пробираясь вновь через него, Анна поняла, что не первая им пользуется, и вовсе не зайцы, боящиеся бузины, протоптали тропинку.
Яблоки не пролезали через решётку, и Анна ломала их на кусочки. Они падали в отдалении от женщины.
– Ничего, ничего, – утешала та, – у меня цепь длинная, дотянусь. Вот уйдёшь, все подберу до единого.
– Кто ты? – спросила Анна.
– Не знаю. Говорят, грешница. А может быть, страдалица? Не знаю, не знаю. Яблоки вкусные, – она изловчилась, – подобрала кусок, а есть не могу – совсем зубов не стало.
Женщина была не старая (Анна присмотрелась), только тощая и очень грязная.
– За что тебя, матушка?
– Ах, за любовь, сестричка. За любовь, – сказала она певуче и лукаво. – Да за то ещё, что ребёночка своего нерождённого сгубила, – женщина заплакала. – Теперь бы был такой, как ты, дитятко.
– Что ты говоришь, матушка! Опомнись! Как можно сгубить нерождённого ребёночка? Он просто у тебя родился мёртвым. На то воля Божья.
– Ах, сестричка, не дай бог тебе знать эти способы. А я своего, как ядро из ореха, спицей вынула. Лучше бы мне на костре сгореть, чем вот так мучиться, гнить тут заживо. Это матушка Ксения сжалилась: духу не хватило смерти предать, но жалость её обернулась жестокостью. Теперь вот яблочки носит, благодетельница! У тебя нет рубашечки лишней?
– Есть. Но за ней в келью идти надо. Потом сюда не проберусь. Я и так устав нарушила.
– Ах, страсти-то какие! Ну посидишь денёк-другой в стене. Тут камор свободных много, – женщина засмеялась. Смех её очень не нравился Анне, а сама женщина вызвала брезгливую жалость.
– Я пойду: меня ведь ждут.
– Сними свою рубашку. Не жалей.
– Но она нечистая.
– Не грязнее моей, давай.
Анна поспешно, смущаясь, разделась, надела колючую рясу на голое тело и потом никак не могла просунуть рубашку через решётку, хотя и свернула её жгутом.
– А ты порви её на ленточки! – и опять смех, громкий, неприятный.
– Анна, Анна! – звала келейница у лаза, горб мешал ей пробраться. – Не беда ли стряслась с девкой? Наказал меня Господь узорочьем. Выходи! Ничего тебе не будет.
Анна оставила рубашку на решётке, с облегчением поспешила на голос, бормоча на ходу:
– Прощай, терпения тебе, матушка.
– И тебе того же самого, – услышала у самого лаза. Пробравшись через кусты, она постаралась придать лицу независимое выражение и поздороваться, как всегда:
– Христос воскресе!
– Воистину воскресе, – ответила келейница холодно и больше не прибавила ни слова.
Анна никак не могла уснуть, а только начала задрёмывать, перед топчаном возникла настоятельница – то ли во сне, то ли наяву.
– Прощай, Анна, – прошептала она, словно не решаясь потревожить спящую, и тут же легонько потрясла её за плечо. – Светает. Лошади уже запряжены. Лучше тебе отъехать незамеченной.
– Мне? Куда? – Анна вскочила, отшвырнула на пол ряднинку[26], шлёпнулся под ноги настоятельницы дубовый изголовник. Та молча подняла их, спокойно положила на место. – Зачем, зачем отсылаешь? Я же ничего никому не скажу. Ей-богу, ни словечка! Или я виновата, что хотела помочь той бедняге?
– Ах, нет, – ни за то и ни за другое. Впрочем, можно и так: и за то и за другое. Ты нарушила наш устав в первый раз, и можно было бы просто наказать тебя за это послушанием. Но ведь ты же будешь нарушать его постоянно, потому что монастырь не для тебя – ты родилась для воли, девочка, здесь ты просто зачахнешь. Ты же буйная головушка, жизнелюбка.
– Мне жизни не будет без иконописи!
– Ах, деточка, что ты знаешь о жизни? – сказала настоятельница грустно и, подойдя к иконостасу, поправила в лампаде фитиль. Крохотное пламя, воспрянув, озарило смуглое лицо святой Анны, её огромные печальные глаза. – В монастырских кельях не живут, а хоронятся от жизни, с усердием готовятся перейти в мир иной и земным пренебрегают. А разве для того человек на свет является, чтобы сразу о другом мире помышлять, от своего естества отказываться, насильно плоть усмирять? Не зря же Бог создал людей разнополыми, не по ошибке же!
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Великая княгиня Рязанская - Ирина Красногорская бесплатно.
Похожие на Великая княгиня Рязанская - Ирина Красногорская книги
- Господин Китмир (Великая княгиня Мария Павловна) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Пани царица - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Антик с гвоздикой - Ирина Мельникова - Исторические любовные романы
- Наследница царицы Савской - Эдхилл Индия - Исторические любовные романы
- Небесная Роза - Вирджиния Спайс - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Белая голубка и каменная баба (Ирина и Марья Годуновы) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Новая царица гарема - Георг Борн - Исторические любовные романы
- Злая жена (Андрей Боголюбский) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Скажи герцогу «да» - Киран Крамер - Исторические любовные романы
