Она уговаривала меня до тех пор, пока я не записался. А несколько позже записалась и сама. Я очень скоро почувствовал, как она была права. Бассейн делал чудо: давал заряд сил, ни с чем не сравнимый.

Я попал в группу инструктора Сливиной, совершенной девчонки, однако мастера спорта и какой-то чемпионки.

— Вы умеете плавать?

— По-собачьи, лягушачьи и сажёнками.

— Отлично. Чем скорее вы забудете всё это, тем лучше. Отправляйтесь на мелкий конец бассейна и будем учиться заново.

Я узнал, что уважающие себя люди плавают кролем, брассом, оверармом, баттерфляем и ещё прочими премудрыми стилями. И начал терпеливо ими овладевать.

Через год я уже недурно овладел брассом и оверармом и просто влюбился в кроль. Особенно мне нравилось ходить на дальние дистанции. Я всегда начинал урок с 1000-метровки. Мерное движение, подобное качанию маятника (бассейн был в длину 25 метров) приводило меня в какое-то сомнамбулическое состояние и удивительно успокаивало нервы. Я пробовал прыгать с вышки и с трамплина. С вышки я с трепетом прыгал с 8 метров только солдатиком. С трёхметрового трамплина пробовал простые фигурные прыжки.

Однажды, когда в бассейне было устроено публичное соревнование, я подумал, что занимаюсь уже несколько лет и пора бы мне выступить. Но с чем? Плавал я хорошо, но скоростью не обладал, какая требуется на соревнованиях, да и тужиться не любил. Ватерполистов у нас было две команды, причём по иронии судьбы капитанами в них были Неживой и Бессмертный. Первый всегда побеждал второго. Но я был плохой ватерполист и выступать не решился. Не попробовать ли мне счастья в прыжках? Чем черт не шутит?

Настал праздник, и трибуны были полны народом. Прошли заплывы, начались прыжки. Я заявил три простеньких прыжка с трамплина. Мне приходилось потом выступать с лекциями перед двумя тысячами слушателей, говорить по-французски перед учёными всего мира, но, ей-богу, я наполовину так не волновался, как стоя на трамплине. Особенно меня смущала борода, единственная среди участников соревнования. Мне казалось, что она обязывает показать экстра-класс.

«Солдатиком» я прыгнул сносно, «козла под себя» не докрутил и вошёл в воду на троечку. Поэтому, делая последний прыжок «ласточкой», я так оттолкнулся от трамплина, что перевернулся на спину и лёг на воду точнёхонько плашмя, причём здорово расшибся. Мне не хотелось выныривать на поверхность. Но всё-таки пришлось вылезать. Публика ревела, хохотала, свистела. Первые ряды, в том конце, где я шлёпнулся, были покрыты водой, как после дождя. Женщины вытирали платками платья. Сливина сказала:

— Осрамил мою седую голову!

Кроме бассейна, я по воскресеньям подвизался на лыжах при ОПТЭ (Общество пролетарского туризма и экскурсий), московское отделение которого тогда возглавлял Бархаш — самый ярый альпинист и лыжник. Школа горнолыжного спорта там же возглавлялась мастером спорта Ерковым. Я записался к нему. По воскресеньям мы ходили на Воробьёвку или ездили на Сходню — на Бархашину горку, где изучали все премудрости: «армбергскую стоечку», торможение «плугом», поворот «христиания», «телемарк» и другие. Лыжи были у кого какие, большей частью неподходящие, с креплениями полужёсткими, военными, ерковскими. У начальства были «кандахара», «ротофеллы», которые только начинали входить в моду.

Верхом моих достижений были три прыжка с малого трамплина, с непременным приземлением на «пятую точку». Никогда я не замечал, что она меня перетягивает. На Сходне я часто встречал своего старого друга Колю Эльбе, патрульного. Он тогда уже был географом. Я его спрашивал:

— Ну как, Коля, женился?

— Я принципиальный холостяк, никогда.

Я очень гордился, что моим учителем был сам Ерков, душевный парень и изобретатель популярного тогда крепления.

Алёнька так нас радовал своим характером — весёлым, покладистым. Кажется, он никогда не плакал, а своё недовольство выражал какими-то тоненькими звуками, вроде ворчания.

Галочка его хорошо понимала и при «ворчании» разговаривала с ним, почти как со взрослым. Удивительнее всего то, что он как будто понимал её увещевания и очень скоро становился снова сияющим и живым.

Сколько радости он вносил в нашу жизнь, невозможно описать. С мыслью о нём и работалось легко и всякие неприятности (а их — внешних — было достаточно) переживались легче и скорее.

Но вдруг, ни с чего, казалось бы, он заболел, да так здорово! Так грустно было смотреть на маленького страдальца. Врачи не понимали, с чего бы ему болеть. А через два дня выяснилось, что он съел шишечку от своей новой коляски. Вот это номер!! Я и то не сумел бы проглотить такую штуку!

Через недельку-полторы поправился наш малыш. Да с такой мамой, как моя Галочка, я был уверен, что он скоро поправится.

После болезни Алёнька быстро стал набираться сил и с каждым днём всё больше веселился. Стал снова вставать на ножки и целыми днями болтать по-своему.

Как и прежде, он больше всего любил купаться. Когда он видел, что в тазик наливают воду, он от нетерпения перегибался через перильца в кроватке и как-то попискивал, топоча ножками.

К сожалению, тазик, в котором его купали, был для него очень мал. Правда, его это нисколько не смущало. Он, буйно радуясь, так бил ручками и ножками по воде, что большая часть её оказывалась на полу и на нашем платье. Зато, когда нам подарили наташонкину (дочки Лены и Саши) ванночку длиной более метра и 60 сантиметров шириной с соответственной высотой, да когда Галя соорудила в ней гамачок из марли, вот тут Алёнька показал все свои богатырские способности. Отталкиваясь ножками от торца ванночки и подпрыгивая в гамачке на волнах, он громко хохотал, махая ручками и ножками, а мы с Галочкой вместе с ним. Конечно, при этом он напивался воды из ванночки, но, по-видимому, ему это не вредило. На его весёлое купанье собирались соседи, приходили наши знакомые специально полюбоваться на это зрелище. А имеющие младенцев стали тоже сооружать гамачки. Никого не смущало, что после такого аттракциона все оказывались в мокрых платьях, а нам целое дело — вытирать с пола обильные лужи.

К этому времени — около полугода — Алёша проявил способность, возможно, как и все маленькие дети, распознавать окружающих людей. По своему характеру и жизнерадостности он был доверчив со всеми и с радостью шёл на руки ко всем знакомым и незнакомым. И так как Галя не часто брала его на руки, он с хитрой улыбкой протягивал свои ручки приходящему: «Возьми меня на руки».

Мы были очень удивлены, когда первая жена Игоря Лена попыталась взять его на руки, он горько заревел и отчаянно сопротивлялся до тех пор, пока она не посадила его назад в кроватку. Значительно позже мы выяснили, что эта женщина оказалась дурным человеком. А мы-то этого и не подозревали. По её доносу Игоря арестовали, но уже через месяц он был уже полностью оправдан. Сама Лена призналась, что сделала это, чтобы распродать имущество мужа. А продавать было что: Игорь, как художник, собирал коллекции картин и мебели в комиссионных магазинах, и его квартира была настоящим музеем мецената. Но Лена промахнулась: всё имущество было вывезено теми, кто делал обыск при аресте Игоря. Сама Лена вместе с братом и матерью куда-то сгинула.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 159 160 161 162 163 164 165 166 167 ... 193

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Путь теософа в стране Советов: воспоминания - Давид Арманд бесплатно.

Похожие на Путь теософа в стране Советов: воспоминания - Давид Арманд книги

Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки - Рене Павловна Арманд - Биографии и Мемуары / История
Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон - Биографии и Мемуары
Воспитание православного государя в Доме Романовых - Марина Евтушенко - Биографии и Мемуары
Конец старинной музыки. История музыки, написанная исполнителем-аутентистом для XXI века - Брюс Хейнс - Биографии и Мемуары
Одевая эпоху - Поль Пуаре - Биографии и Мемуары
Из записных книжек 1865—1905 - Марк Твен - Биографии и Мемуары
Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье - Биографии и Мемуары / Военная история
Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн - Поль Шакорнак - Биографии и Мемуары
Полное собрание сочинений. Том 11. Июль ~ октябрь 1905 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
Сокровенное сказание монголов. Великая Яса - Чингисхан - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий