их никто не носил, чтобы ладони не прели.
Видимо, его родители живут не в столице ― иначе зачем ему общежитие?
Но занимают достаточно важное положение ― иначе бы он не попал в настолько престижную школу.
Они зашагали по дорожке.
― А ты к нам издалека перевёлся?― осведомился Кимитакэ.
― Да, из Нары. Наша школа была возле порта, её переделали в госпиталь, а школьников перевели, куда взяли.
― Я никогда там был в Наре, но слышал, это там очень много красивой старины.
― В Наре хорошо. Старые храмы, древние кладбище. Всё тихо, музейно, нетронуто. Олени бродят по заброшенным паркам и питаются путеводителями.
В его речи и правда проступал кансайским выговор, и этим невольно он напоминал покойного Садатаро.
― А твои родители остались в Наре?― продолжал Кимитакэ.
― Да, я здесь один. Я всегда один.
― У нас довольно непростая школа. Почти у всех ― влиятельные родители.
― Это не имеет значения. Как сказал поэт ― “Я знаю, зачем иду по земле. Мне будет легко улетать”.
Кимитакэ покопался в памяти, но не обнаружил там ничего похожего ― ни в школьном курсе литературы, ни в том, что успел прочитать сам.
― А что за поэт это сказал?― осмелился спросить он.
― Не важно. Этот поэт ещё не родился.
Кимитакэ попытался осмыслить то, что только что услышал. И решил, что будет лучше просто продолжить расспросы.
― Ты необычно выглядишь,― осторожно заметил он.
― Это потому, что я и сам необычный. И это вылезает наружу.
― У нас в школе немало необычных. Родители влияют. Но даже нам по случаю войны не разрешают отращивать волосы. Так что тебе придётся прийти в соответствие, если собираешься у нас учиться.
― Ничего подобного.
― Но правила одни на всех.
― Вам запрещают ОТРАЩИВАТЬ, а я с ГОТОВЫМИ пришёл.
― В этом же нет никакого смысла.
― В этом есть весьма глубокий смысл,― возразил Юкио и тряхнул лоснящимися локонами,― Я весь зарос, усердно занимаясь учением. Я не мог отвлекаться на парикмахеров. Так зарастают тибетские отшельники.
― Только у тибетских отшельников ещё усы и борода бывают.
― Зачем мне усы? Я же не собираюсь заседать в парламенте.
― А парламент тут причём?
― Я слышал, в наш парламент без усов не пускают.
― Похоже, у тебя на всё есть ответ.
― Привыкай: со мной вам будет непросто,― предупредил Юкио,― "...Капризный, высокомерный, его эгоизм беспределен; говорит мало, умеет напористо возразить, тщеславен, полон самолюбия, стремится достичь всего сам".
― Это ты о себе?
― Это характеристика Наполеона Бонапарта, полученная при выпуске из военного училища,― гордо произнёс новичок,― А я предупреждаю ― со мной будет ещё сложнее.
― Получается, у нас в школе появится хулиган?
― Никогда! Это слишком низко!
― А что для тебя высоко?
Вместо ответа Юкио остановился. Мальчик очень серьёзно посмотрел на спутника и вдруг ткнул ему в грудь рукоятью зонтика.
― Слышал про Стальную Хризантему?― спросил он.
― Нет. Что это такое?
― А ты как думаешь?
― Не знаю,― Кимитакэ невольно шагнул назад,― Я не силён в новейшей технике. Это специальные шестерни? Какие-то детали механизмов?
― Это секретное общество.
― Они же запрещены!― не выдержал Кимитакэ.
Юкио усмехнулся и зашагал дальше ― с таким видом, как будто и так знал, куда идти. Кимитакэ догнал его и направил в нужную сторону.
― Так что это за общество?― запыхавшись, спросил он.
― Секретное общество при императорском министерстве образования,― отчеканил Юкио,― А также весьма мощное оружие в руках правительства. Так что Стальная Хризантема ― не враги государству.
― Но зачем министерству образования ― секретное общество?
― У нас есть армейская секретная полиция. Есть флотская военная полиция ― потому что раз что-то есть у армии, то должно быть у флота. И есть внутренняя тайная полиция, эти цензоры с пулемётами. Это тебя не удивляет.
― Ну не может же флот от армии отставать! Таков принцип нашей обороны. У армии есть крейсера, а у флота ― пехотные дивизии.
― Вот тут ты всё верно соображаешь.
― Но зачем своя цензура министерству образования? От кого она защищает? От невежества?
― От невежества даже Будда защитить не может. Но ты правильно угадал. Это очень специальная организация, её помощь требуется очень редко.
― Думаешь, в нашей школе есть её агенты?
― Вдруг. Может быть.
― А может она, к примеру, не дать отправить человека на фронт?
― Разве страшно умереть за императора?
― Страшно умереть бесполезно. Мне кажется, я мог бы пригодится где-то в другом месте. Но этого
