Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К этому времени равнинные виноградники и тихие рощи со стройными рядами оливковых деревьев остались позади, и дорога повела их по буйно заросшим предгорьям Торриды. На первой скорости автобус не спеша взбирался по крутому склону, обгонял медленно бредущих ослов, позвякивающих бубенчиками, огибал холмы, расцвеченные желтым дроком. Время от времени он останавливался у постоялого двора или маленькой фермы, выпуская пассажиров, что было, по мнению Николаса, большой удачей, так как давало возможность старой машине перевести дух. Сидя на краешке сиденья, мальчик был захвачен видом реки, показавшейся в просвете между седыми буками и пробковыми дубами. Автобус поднимался все выше и выше в горы, и Николас то и дело озабоченно поглядывал на полдюжины оставшихся пассажиров – все без исключения рыболовы, – прикидывая, хватит ли всем места на берегу. Поняв его взгляд, Хосе покачал головой, мол, не о чем беспокоиться. И действительно, на следующей остановке у деревенского трактира все, кроме них, вышли, сердечно простившись и пожелав им удачи.
Когда автобус тронулся, Хосе посмотрел Николасу в глаза, и тот испуганно почувствовал, что он собирается нарушить разделяющий их обет молчания.
– Нико… – Мальчик отпрянул, и Хосе ободряюще ему кивнул. – Да… Я говорю с тобой. Было бы ребячеством и дальше молчать. К тому же и небезопасно. Мы едем к реке. Я должен подсказывать тебе, как себя вести. – Он улыбнулся. – Не хотелось бы, чтобы ты свалился в воду. За это твой отец спросит с меня сильнее, чем за разговоры. Но ты… Тебе не нужно разговаривать.
Николас уставился на друга, широко раскрыв глаза. Острое чувство признательности охватило его, и он с жаром произнес:
– Я буду говорить, Хосе! Я тоже буду с тобой разговаривать!
– Вот и хорошо! – обрадовался Хосе. – Будем мужчинами, а не мальчишками. Так-то оно лучше. Поднимайся, нам пора выходить.
Он взял удочки и рюкзак и, пройдя вместе с Николасом вперед, постучал по надтреснутому стеклу перегородки. Когда автобус остановился, Хосе выпрыгнул и, подхватив рукой друга, поставил его на землю. Они помахали водителю, высунувшемуся из деревянной кабины пожелать им удачи. Автобус отъехал, а они свернули с пыльной дороги на луг, поросший бледным молодым папоротником.
Несмотря на яркое солнце, воздух, пахнущий тимьяном и смолой, был прохладен и свеж. Перед ними возвышались пики гор, которые с самого начала подъема, казалось, манили к себе, но теперь – ясные и отчетливые, с серебряными нитями водопадов, с обласканными солнцем серыми боками и впалыми щеками – они отодвигались по мере приближения к ним, ничего и никого не подпуская к себе, кроме сосен, уединившихся на покое высоко-высоко среди голых валунов.
Свет был ослепительно чист. Оглядевшись, Николас увидел на горном хребте слева четкий рельеф деревушки, ниже – квадратики полей и виноградников, а дальше – далеко внизу – в дымке виднелось море, так далеко, что он почувствовал себя на вершине мира.
Продравшись сквозь переплетения папоротника, щекочущего его голые коленки, Николас полной грудью вдохнул восхитительную свежесть.
– Какой чудесный день, Хосе!
– Да, только боюсь, слишком светло для рыбалки. Ну там видно будет.
Они спускались по лесистому склону среди высоких раскидистых буков, росших в стороне от неровного луга, на котором паслись козы, никак не реагирующие на их появление. Лес вдруг закончился, прямо у их ног расстилалась зеленая долина, где у старой каменной мельницы бурлила и пенилась река, разливаясь за плотиной в широкую запруду.
– Это здесь. – В небрежном тоне Хосе сквозила затаенная гордость.
– Какая красота! – воскликнул Николас. – Почему же остальные сюда не пошли?
– Слишком далеко от трактира, – засмеялся Хосе. – Им хочется пить, а не только рыбачить.
Радостно ускорив шаг, он стал спускаться по тропинке, ведущей к мельнице. Николас вприпрыжку бежал рядом. В долине было теплее, травянистый склон пестрел дикими синими ирисами и масляно-желтой медуницей. Николас увидел, что мельница разрушена, над несколькими толстыми балками нет крыши, а неподвижное колесо покрылось мхом, но это только усилило чудесное ощущение окутавшего долину покоя.
Хосе разложил снасти на каменных ступенях мельницы, ведущих к реке, и стал натягивать тонкую веревку на удилище. Это были самые простые удочки с деревянными катушками, но Хосе обращался с ними очень бережно, хотя его пальцы подрагивали от нетерпения, когда он привязывал наживку на длинную жилу.
– Ты любишь рыбачить? – спросил Николас.
– Очень люблю, амиго, – радостно кивнул Хосе. – А ты?
– И я тоже, – ответил Николас. – Только я никогда не пробовал…
– Сейчас попробуешь, – улыбнулся Хосе. – Послушай, Нико, дружище, ты пока недостаточно большой, чтобы забросить муху, поэтому будешь ловить на приманку… Сейчас я покажу тебе, от чего форель без ума.
Он вынул из рюкзака круглую жестянку, снял крышку, вытряхнул на ладонь жирную личинку и бережно насадил ее на крючок. Затем, держа Николаса за руку, он вывел его на каменную дамбу, помог удобно сесть, свесив ноги, закинул леску с наживкой в запруду и дал удочку мальчику.
– Вот, – сказал Хосе. – Почувствуешь, что клюет, – тащи!
– А ты не уйдешь далеко?
– Нет, нет, амиго! – Он указал на перекатывающуюся через плотину воду. – Я буду вон там.
Поначалу Николас сидел напряженно, крепко сжимая удочку обеими руками, от игры воды и света на плотине кружилась голова, и он побаивался свалиться в реку. Постепенно он стал чувствовать себя увереннее. До чего же приятно, когда с тобой обращаются как с мальчиком, обыкновенным мальчиком, а не как с заморышем! Стараясь не потерять равновесия, он осторожно повернулся и посмотрел туда, где, стоя по колено в пенящемся потоке, Хосе забрасывал свою длинную удочку и леска изящно извивалась, взлетая и падая в прозрачном воздухе. Николасу даже показалось, что он видел, как высоко над стремниной выпрыгнула форель, но не был уверен. Сквозь трещины теплой бетонной стены, на которой он сидел, пробивались ростки папоротника, старые камни покрывала корка серого лишайника.
Вдруг Николас вздрогнул. Он не почувствовал, как рыба клюнула, но его удочка внезапно ожила, завибрировала, изогнувшись подвижной дугой, и он ощутил бешеное движение чего-то тяжелого там, под
- Древо Иуды - Арчибальд Кронин - Классическая проза
- Иностранка. Филиал. Демарш энтузиастов. Записные книжки - Сергей Донатович Довлатов - Русская классическая проза
- Сорок третий - Иван Яковлевич Науменко - Русская классическая проза
- Обещание - Люси Даймонд - Русская классическая проза
- Онича - Жан-Мари Гюстав Леклезио - Классическая проза
- Каприз Олмэйра - Джозеф Конрад - Классическая проза
- Лето в Провансе - Люси Колман - Русская классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. Первый винокур, или Как чертенок краюшку заслужил - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Голаны - Моисей Винокур - Русская классическая проза
- Десять минут второго - Анн-Хелен Лаэстадиус - Русская классическая проза