Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Между прочим… – произнес Серега после первой и, сделав паузу, многозначительно поднял указательный палец вверх, тем самым заостряя мое внимание. – Галактион мастер спорта международного класса по плаванию. Вы об этом знали? Отнюдь? Я прав?
И снова: палец вверх, глаза – в меня. Лом, стыдясь своего прошлого, которое слишком оттеняло глубину настоящего, поморщился и замахал руками.
– Что было, то прошло. В муку превратилось… Хватит болтать, наливай!
Серега взял стакан, его мизинец оттопырился в сторону.
– Изумительнейшая водочка! – сдержанно похвалил он, не прикасаясь к закуске.
Лом активно хрустел огурцом. Рот его был полон, и он смог лишь кивнуть, соглашаясь со сказанным. Серега, не сводя с меня плывущих глаз, снова поднял палец, призывая докопаться до глубинного смысла этого кивка.
– Водчоночка придумана философами, – высказал Серега интересную мысль. – Она помогает распрекост… – Он запнулся, но тотчас принялся дирижировать пальцем, чтобы проскочить трудный слог: – …Рас-кре-пос-тить-ся нашей широкой душе. Все народы спиваются, а мы – нет. Нет! Что бы ни говорили дураки и завистники! Прозит!
Палец кверху, голову чуть набок, а взгляд, полный глубинной философии, – в меня. Опасаясь, как бы Лом не подключился к беседе, я поблагодарил Серегу за компанию, пообещал, что на досуге обязательно подумаю над его оригинальной мыслью, и повел спасателя к вышке.
– Одевайся, нам пора.
Лом, не привыкший бросать на полпути такое интересное и приятное занятие, немного расстроился, но я пообещал доставить вечером на станцию ящик пива и ведро креветок.
По дороге к морвокзалу я научил его пользоваться радиостанцией и объяснил, что он должен делать.
– Надеюсь, ты узнаешь ее? – спросил я.
– Какой базар! – заверил Лом. – Она у меня до сих пор перед глазами стоит. Желтенькая, бесцветная.
– В каком смысле бесцветная?
– В том смысле, что и лицо, и брови, и волосы – одного цвета.
– Какого?
– Желто-серого.
– А откуда ты знаешь о волосах? – поймал я его. – Ты же говорил, что она была в платке.
– Правильно! – согласился спасатель. – В платке. Но челка из-под платка вылезала!
Я остановился недалеко от «Олимпия тревел». Мы вышли из машины.
– Поднимись на второй этаж, – напутствовал я. – Сядь у самого окна, найди пришвартованный к пирсу «Пафос» и рассматривай всех, кто будет на палубе или рядом с яхтой. А радиостанцию спрячь, не надо все время держать ее в руке. Я выйду на связь первый. Договорились?
Лом исполнительно кивнул, сунул радиостанцию в карман и быстро пошел к морвокзалу. Некоторое время я смотрел на его сутулую фигуру, высушенную солнцем и алкоголем, и представлял Лома в молодости, стоящего на пьедестале почета с медалями на груди и лавровым венком на шее. Не знаю, откуда я взял, что мастера спорта международного класса награждаются лавровым венком, тем не менее именно в таком виде – с венком на шее – представился он мне в последний раз.
* * *У менеджера Наташи была слабая зрительная память. Конечно, темные очки на моих глазах в какой-то степени изменили мою внешность, но вряд ли настолько, чтобы она не смогла узнать меня.
– Вы что-нибудь хотели? – спросила она, когда я зашел в зал и приблизился к ее столу.
– Мы с вами говорили вчера, – попытался напомнить я о недавней встрече, но девушка запуталась окончательно:
– Вы насчет коллективной заявки?
Я шел сюда, готовясь к неприятному разговору с менеджером о гибели Нефедова. Но мой образ настолько выветрился из ее памяти, что я решил упростить свою задачу.
– Нет, я по другому вопросу, – ответил я, протягивая Наташе паспорт Нефедова. – Ситуация сложилась таким образом, что я вынужден отказаться от круиза.
Я расстроил менеджера. Ее лицо тотчас изменилось, словно солнце, под которым она стояла, закрыла свинцовая туча. Она нерешительно взяла паспорт, раскрыла его, посмотрела на фамилию и вернула мне.
– Это, конечно, не очень хорошо, – произнесла она, садясь за стол. – «Пафос» отплывает через семь часов, и я не знаю… А где ваша путевка?
– Я ее не получил.
– Ах да! Нефедов, Нефедов, я помню.
Она сняла со стеллажа скоросшиватель, раскрыла его и выудила из кипы бумаг голубой буклет с изображением белоснежной яхты, несущейся по волнам.
– Так, – сказала она. – Путевку вы оплатили полностью, значит, мы должны вернуть вам деньги… Вам известно, что вы потеряете пятнадцать процентов комиссионных?
Мне ничего не было известно, но я кивнул. Наташа принялась объяснять процедуру возврата денег. Я слушал ее не очень внимательно, так как мне в принципе все было известно. В тот момент, когда она придвинула мне тетрадь, где я должен был расписаться в получении путевки, в заднем кармане придушенным цыпленком запищала радиостанция. В неприятном предчувствии дурной новости я извинился перед менеджером, повернулся к ней спиной и поднес прибор к уху.
– Ну?
– Докладываю! – радостным голосом начал рапортовать Лом. – Позицию для наблюдения занял. Яхту обнаружил. На палубе пока никого нет.
Большой дядя уподобился ребенку, который не устоял перед соблазном нажать на запретную кнопку и убедиться, что игрушка работает.
– Все?
– Тут рядом бар, – тише добавил Лом. – Сидят люди. Кое-кто на меня смотрит.
– Пусть смотрит, – позволил я. – Больше не звони.
Глава 13
С путевкой и заявлением о добровольном отказе от круиза я вышел из турагентства и направился к пропускному пункту. Я заранее подготовил необходимые объяснения на тот случай, если меня спросят о владельце путевки. Но дежурный вполне удовлетворился некоторым сходством моей физиономии с фотографией Нефедова в паспорте и расстопорил турникет.
Между портовых кранов, шныряющих туда-сюда погрузчиков и нагромождений контейнеров я вышел на пирс и походкой скучающего бездельника поплелся мимо пришвартованных лоцманских катеров, яхт и промысловых баркасов. Когда я поравнялся с белоснежным «Пафосом», мое сердце учащенно забилось от волнующего чувства близости к тайне, к тому месту, где вскоре в узком кругу туристов окажутся преступник и автор анонимного письма.
Не проявляя особого любопытства, я вялым взглядом скользнул по белым бортам яхты, по кормовой палубе, прикрытой сверху зеленым тентом, и пошел дальше. Метрах в пятидесяти от яхты я увидел монтажную тележку с Л-образной лестницей и площадкой наверху. Удобнее места для наблюдения трудно было найти. Подобрав с земли расколотую оранжевую каску, я напялил ее на голову и полез по лестнице вверх. Когда я сел на площадку, свесив ноги вниз, «Пафос» оказался передо мной как на ладони.
Некоторое время я рассматривал палубу и надстройку. Это было изящное моторное судно с высокими бортами, приземистой, с обтекаемым профилем рубкой, оснащенной огромным ветровым стеклом, и плоской, резко усеченной кормой, внизу которой чернели два внушительных отверстия для выхлопных газов. Поверх рубки громоздились навигационные приборы, прожекторы и сирены, на тонкой стеньге трепыхался кипрский белый флаг с желтым контуром острова посредине.
Вскоре я увидел первого обитателя яхты. На палубе показался худощавый парень в плавках, коротко стриженный, в темных очках. Торс его был смуглым от загара, а ноги худые и бледные – этакий профессиональный «строительный» загар. Я подумал, что он либо матрос, либо портовый служащий. Похлопывая скрученной в трубочку газетой по ноге, он подошел к шезлонгу и опустился в него.
– Ты не уснул? – спросил я в радиостанцию.
– Скорее пить брошу, – сразу же заверил Лом.
– Что видно? – проверил я его.
– Парень какой-то на палубе загорает. Больше никого не видно… Можно я на минутку к бару подойду, возьму себе минералочки? В глотке пересохло.
– Валяй!
Прошел час. Несколько раз в окнах рубки я замечал движение. Мелькал смуглый человек в белой рубашке с короткими рукавами, говорил по мобильному телефону, листал лоции или же, опершись локтями о подоконник, неподвижно смотрел в открытое море. Худой парень в шезлонге устал от чтения и уснул, накрыв газетой лицо. Кажется, и я начал бороться со сном. Было невыносимо жарко. Монтажная каска на моей голове раскалилась, и мне казалось, что на моей голове лежит стопочка свежеиспеченных блинов. Прошло еще полчаса. Я мечтал искупаться в море. Словно прочитав мои мысли, худой парень проснулся и, покачиваясь, подошел к краю кормы. Я думал, что он сейчас сиганет вниз головой, но тот благоразумно воспользовался веревочной лестницей, опустился до уровня воды, пощупал ее ногой и купаться передумал. По каким-то законам течений на поверхность вышли глубинные слои, и море, несмотря на жару, было ледяным.
Чем больше я сидел в своем гнезде, тем быстрее таяла уверенность, что незнакомка, которую мы с Ломом ждали, появится на яхте. Но я настолько уверовал в то, что попал в десятку, развязка казалась мне настолько близкой, что всякая мысль об ошибке была для меня невыносимой.
- Шатун - Андрей Дышев - Боевик
- Щекочу нервы. Дорого (сборник) - Андрей Дышев - Боевик
- Щекочу нервы. Дорого - Андрей Дышев - Боевик
- Грозовой перевал - Игорь Афонский - Боевик
- Однокла$$ник, который знал все - Андрей Дышев - Боевик
- Война красива и нежна - Андрей Дышев - Боевик
- Серебряный шрам - Андрей Дышев - Боевик
- Закон оружия - Сергей Дышев - Боевик
- Классная дама - Андрей Дышев - Боевик
- Демоны римских кварталов - Андрей Дышев - Боевик