Форма входа
Читем онлайн Свет мира - Халлдор Лакснесс
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Милая Магнина, — ласково сказал он, — а тебе не кажется, что все это немного преувеличено?
Как всегда, он попал впросак.
— Ты что ж, считаешь, что я сижу здесь и читаю тебе чертовы небылицы? — спросила она, сердито глядя на него.
— Нет, что ты, — испугался он. — Я этого вовсе не думал. Я только хотел сказать, что кое-что кое-кому может показаться преувеличенным, даже если об этом написано в книге.
— Нет, вот уж воистину ты не заслуживаешь, чтобы я читала тебе вслух свою собственную книгу. Я должна была сразу понять, что таким никчемным созданиям, которые с ранних лет принялись строчить непристойные стихи и строчат их до сих пор, бесполезно читать вслух истинное и правдивое лютеранское сочинение, описывающее мужское злодейство таким, каково оно есть на самом деле.
Она захлопнула книгу, спрятала ее под фартук и быстро спустилась вниз.
— Эти мерзавцы просто не могут слушать правду о самих себе, — проворчала она, уже идя по лестнице, но достаточно громко, чтобы он слышал.
Весь остаток дня он мучился угрызениями совести, в нем одном вдруг воплотились все мужчины мира, и все грехи этого несчастного пола, совершенные с незапамятных времен, каким-то непостижимым образом пали на его плечи, отняв у него душевный покой. Ночью юноша спал очень плохо, ему казалось, что его ожидает страшное наказание. Поэтому неудивительно, что ему сразу стало легче, когда на следующее утро Магнина явилась на чердак и начала читать вслух ту самую книгу, которую, как она недвусмысленно говорила, он недостоин даже слушать. Страшная исповедь Лемели продолжалась, но на этот раз Магнина не поддавалась впечатлению от прочитанного; почитав немного, она сказала:
— Хочу предупредить тебя раз и навсегда, если ты прервешь меня, пока я читаю, больше я читать тебе не буду. Эта книга — против греха, принадлежит она мне, и поэтому я не желаю слышать ни единого слова, пока я читаю!
Весь в поту, с бешено стучащим сердцем слушал юноша исповедь Лемели, не смея произнести ни слова. Наконец Лемели скончался.
Теперь рассказывалось о том, как Альберт Юлиус и вдова Конкордия остались вдвоем на пустынном острове Фельсенбург.
Любовь, которая не жаждет ничего, кроме красоты, и довольствуется лишь самозабвенным обожанием, таким, с каким он смотрел на Гвюдрун из Грайнхоутла, любовь, которую не могут победить никакие разочарования, а может быть, даже и смерть, если только она существует. Именно такая любовь описывалась в главе о юном Альберте и прекрасной добродетельной вдове Конкордии. Этот рассказ о любви пробудил в душе Оулавюра давно забытые звуки. Вновь после долгого перерыва он услышал прекраснейшие звуки высшего откровения, которые редко звучат в литературе и которые природа таит только для того, кто умеет слушать. И он слушал.
Долгое время Альберт Юлиус довольствовался самозабвенным обожанием этой прекрасной добродетельной женщины. При виде ее красоты и благородства сердце его взволнованно билось, но, несмотря на горячее желание, он не смел вымолвить ни слова. Однажды, думая, что Конкордия находится далеко, он, не сдержавшись, прижал к сердцу прелестную маленькую дочку вдовы и осыпал ее поцелуями, приговаривая как безумный:
— О мое милое, прелестное дитя! Если б тебе было пятнадцать лет! Господь справедливый, дай мне силы подавить желание вступить в брачный союз, которое заложено в каждом из нас! Ты знаешь, что творится в сердце моем, знаешь, что моя любовь чужда похоти.
Но Конкордия находилась неподалеку и слышала все, что говорил Альберт ее прелестной дочурке. На другой день молодой человек получил от Конкордии письмо, помеченное восьмым января 1648 года. Письмо звучало так:
«Любезный друг! Я слышала почти все, что Вы вчера говорили моей дочери у подножия северных гор. Ваше желание вполне естественно и разумно, оно отвечает Божьим и людским законам. Я вдова, которой выпала тяжкая доля, и я знаю, что всякое счастье и всякое несчастье от Бога; несмотря на то, что я сейчас свободна и ни от кого не завишу, я едва ли решилась бы снова выйти замуж, если б меня не тронула Ваша чистая и горячая любовь. Ваше неизменно добродетельное поведение побуждает меня предложить Вам себя в жены. От Вашего желания зависит, чтобы завтра в день Вашего рождения мы с Вами вступили в брак, но поскольку здесь нет пастора, чтобы обвенчать нас, попросим Бога и его святых ангелов не покидать нас и будем жить по-христиански, как муж и жена. Я знаю, Вы честный, добродетельный и справедливый человек и не сочтете за распущенность мое предложение стать Вашей женой.
Итак: берите себе в супруги горячо любимую Вами вдову ван Левена и с этого дня живите с нею в любви и согласии. Да не оставит нас Господь. По прочтении этих строк Вы найдете меня, немного смущенную, на берегу реки. Конкордия ван Левен».
Голос Магнины никак не соответствовал ее чувствам, он нисколько не смягчился, когда она читала это трогательное послание. Но прочитав его, она умолкла и долго сидела молча. Оулавюр Каурасон тоже молчал. Звучала лишь безмолвная музыка восторга. Наконец девушка закрыла книгу, вздохнула и сказала:
— Да, бывает же такое. Но это случилось очень далеко. И много-много лет тому назад.
Ему захотелось утешить ее, и он сказал:
— Я убежден, Магнина, что истинная любовь может жить в каждом христианском сердце даже и в наше время, если человеку улыбнется счастье.
— Нет, у нас это невозможно, — ответила Магнина словно во сне, она продолжала неподвижно смотреть в пространство. — Вокруг столько людей, и каждый плохо думает о ближнем. А два человека на пустынном острове, когда кругом нет ни души, это совсем другое дело. Ведь именно так и задумал Господь с самого начала, создав двух людей и повелев им жить друг с другом.
Но ничто не могло омрачить счастье, рожденное литературой, царившее в этот миг в душе юноши; наступил новый день — добро уже не было так бесконечно далеко от него, как прежде. Гвюдрун из Грайнхоутла, думал он, она была только радужным облачком, мелькнувшим на весеннем небе в лучах восхода, сказочным видением на берегу прозрачно бегущей реки. Такой юности, красоты и смелости на самом деле и не существует, а если и существуют, то это может быть лишь полуправдой, а вовсе не правдой, лишь иллюзией и чудесным откровением — когда же, наконец, он станет мужчиной и отправится на поиски своих иллюзий и откровений? Единственная женщина, на которую он мог бы возложить свои надежды, была мудрая Конкордия, вдова ван Левена, она смотрела бы на него с материнской нежностью, приходила бы на помощь, когда мужество изменяло ему, всегда была бы готова вознаградить его за добродетели и заботилась бы о нем.
— Я верю, — прошептал он, — что живая Конкордия победит в моей жизни.
При звуке собственного голоса он очнулся от забытья и понял, что молчание длится уже очень долго. Магнина все еще сидела на краю его кровати, ее толстые плечи были бессильно опущены, забытая книга лежала у нее на коленях. Но больше всего его поразили слезы, ручьем текущие по ее жирным щекам, она плакала молча, не всхлипывая. Он долго смотрел на нее, спрашивая себя, о чем она плачет. Были ли ее слезы просто обычной влагой, скопившейся в уголках глаз? Или они были вызваны каким-то новым охватившим ее чувством? Понимала ли она, что такое духовная жизнь? Может быть, они все-таки способны понять друг друга? Может быть, души их встретились, охваченные восторгом перед истинным искусством, для которого самой высшей человеческой ценностью после христианского брака является чистый период обручения?
Магнина еще долго плакала, словно погруженная в сладкое благодатное безумие. Потом она встала, смиренно разгладила фартук на бедрах и ушла. Через некоторое время она опять поднялась на чердак и принесла ему оладьи с маслом, а ведь с тех пор, как он вырос, она ни разу не угощала его. Так поэзия способна растопить скованные льдом родники любви в сердце человека. Оулавюр был благодарен Богу за то, что он открыл сердце этой толстой девушки для высших духовных ценностей.
Глава шестнадцатая
Наступила страстная неделя с долгим домашним чтением молитв, предпраздничной уборкой и сырым холодным западным ветром, принесшим дождь; никто уже больше не говорил ни о книгах, ни о том, что лежало на сердце, говорили лишь о страстях Господних. Та, которая несколько дней тому назад дала ему оладьи с маслом, потому что им обоим открылись духовные ценности, теперь совсем перестала его замечать и вела себя так, словно его не существовало. Он не знал, что и подумать.
Но в день Пасхи выдалась чудная погода, все было покрыто инеем, женщины собирались идти в церковь и потому спешили поскорее управиться с делами. В конюшне была лишь одна лошадь, на ней могла поехать либо хозяйка хутора, либо ее дочь, обе они были слишком толсты, чтобы идти пешком. Решили, что в церковь поедет мать, все-таки она была хозяйка хутора и у нее было много дел к соседям, которых она редко встречала. Все уехали в церковь, и дома с мучеником, несущим Крест Господень, осталась одна Магнина. Она жаловалась, что всю ее несчастную жизнь ей приходится быть на последнем месте, у всех людей в этой жизни исполняются их желания, только не у нее. Никто никогда не спросит у нее, чего она хочет, никто не понимает, что ей, может быть, тоже хочется посмотреть на людей, хотя бы по большим праздникам, что она ничем не хуже других. Уж если на то пошло, она даже не знает, к чему ей нарядное платье, ее нарядное платье преспокойно гниет на дне сундука, тогда как кое-кто, даже и не заслуживающий того, чтобы иметь нарядное платье, имеет возможность носить его. Она могла бы плюнуть кое-кому в лицо, сказала она, некоторым людям, которые живут так, что никто не пожелал бы быть на их месте, когда им придется исповедаться перед пастором, а вот честные люди не могут попасть в дом Божий даже на празднование святого Воскресения Господня. Магнина уныло сидела у окна и шмыгала носом, в день святого Воскресения Господня она даже не причесалась и не умылась. Не все ли равно, когда тебя даже не считают за человека.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Свет мира - Халлдор Лакснесс бесплатно.
Похожие на Свет мира - Халлдор Лакснесс книги
- Мэр Кэстербриджа - Томас Гарди - Классическая проза
- Том 2. Тайна семьи Фронтенак. Дорога в никуда. Фарисейка - Франсуа Шарль Мориак - Классическая проза
- Роза (пер. Ганзен) - Кнут Гамсун - Классическая проза
- Террорист - Джон Апдайк - Классическая проза
- Зеленые глаза (пер. А. Акопян) - Густаво Беккер - Классическая проза
- Золотой браслет - Густаво Беккер - Классическая проза
- Под знаком Рыб - Шмуэль-Йосеф Агнон - Классическая проза
- Дон-Коррадо де Геррера - Гнедич Николай Иванович - Классическая проза
- Человек, в котором не осталось ни одного живого места - Эдгар По - Классическая проза
- Бюг-Жаргаль - Виктор Гюго - Классическая проза
