Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И вы дали ему визу?
— Конечно, дали. Мы тогда не связывали его визит с вашей беседой. Он прилетел в Тель-Авив четыре дня назад. Вместе с туристической группой.
— И вы не проверили его?
— Конечно, проверили. Но мы не предполагали, что он выйдет на Бутцмана. Поэтому мы держали Бутцмана под постоянным наблюдением. Но Гайслер оказался умнее. Он ушел от нашего наблюдения еще вчера. А сегодня он сумел узнать о вашей предполагаемой встрече с Бутцманом. Видимо, он сумел считать информацию по оконному стеклу. Или всадить жучок в оконную раму. К телефону он подключиться не мог, это было невозможно.
— И где он сейчас?
— Мы его ищем. В отеле, где жила их группа, он не появлялся. Со вчерашнего дня.
— Поздравляю, — пробормотал Дронго. — Я думал, у вас не бывает подобных проколов.
— Как видите, бывают, — сухо ответил Менахем. Он постоял еще несколько секунд, затем повернулся и пошел к выходу.
— Можете уезжать, — сказал он перед выходом, — вы уже знаете главное. Предателем в группе полковника Хеелиха был Карстен Гайслер. Мы еще не знаем, почему он решил убить Бутцмана, но думаю, что это вопрос времени. Врачи считают, что они смогут вытянуть Бутцмана, и тот будет жить. А Гайслера мы найдем. Ему в Израиле не спрятаться. С его типично немецкой внешностью это невозможно. До свидания.
Менахем повернулся и вышел из комнаты. Гурвич взглянул на Дронго, тяжело вздохнул.
— Он из Советского Союза? — понял Дронго.
— Вообще-то, в детстве его звали Мишей, — усмехнулся Гурвич. — Его родители приехали из Риги в семьдесят восьмом. В Москве его хорошо знают, поэтому я тебе и говорю. Он координирует действия спецслужб против террористов.
— Как могло получиться, что вы так ошиблись с Гайслером? Вы ведь должны были знать, что он бывший член группы Хеелиха.
— Ну и что? Нас боятся только бывшие нацисты. Почему Гайслер не мог приехать в Израиль? Против нашей страны и наших людей он ничего предосудительного не сделал. Кстати, их самый главный руководитель, который возглавлял восточногерманскую разведку тридцать лет, — генерал Маркус Вольф, даже хотел получить убежище в Израиле. Но американцы настояли, чтобы мы ему отказали. У нас были очень хорошие отношения с разведкой ГДР, и поэтому Гайслеру нечего было опасаться. Бутцману он не звонил и не ходил к нему. Поэтому мы его даже не взяли под наблюдение. Просто регистрировали его присутствие в группе, пока вчера он не исчез. Именно тогда мы вспомнили и о твоем приезде, и о визите Гайслера. Но мы не думали, что он решится на такое безумие. И самое главное — для чего? Что такого опасного мог знать Бутцман, чтобы его нужно было ликвидировать? Не понимаю.
— И я не понимаю, — нахмурился Дронго. — Поэтому завтра я не уеду. Останусь в Израиле и буду ждать, когда вы найдете Гайслера.
— Это может быть опасно, — предостерег Гурвич.
— Ничего. Я надеюсь на ваших профессионалов. — Дронго поднялся с дивана, взглянул на часы. — Свинья ты, — неожиданно сказал он. — Я же тебе говорил, что люблю чай, а не кофе. А ты мне даже не предложил чаю.
— У нас нет чая, — улыбнулся Павел, — только кофе.
— Я так и знал. Вас, очевидно, плохо финансируют. Где мои напарники? Надеюсь, вы их отпустите вместе со мной?
— Конечно. Можете забрать свою машину. Между прочим, твоя спутница — очень решительная особа. Она явно не хотела выполнять приказ сотрудников полиции и выходить из машины.
— Не нужно было ее пускать в вашу страну с оружием в руках, — заметил Дронго. — Меня всегда поражает лицемерие спецслужб. Всем и все всегда бывает известно, но каждый делает вид, что никто и ничего не знал.
— Когда ты хочешь уехать? — устало спросил Гурвич.
— Я тебе уже надоел? Как только ты сообщишь мне, что вы взяли Гайслера. Надеюсь, вы возьмете его живым.
— Увидим, — недовольно кивнул Павел. — Завтра утром я заеду к тебе в отель. Мы могли бы вместе пообедать.
— Надеюсь, наш обед пройдет лучше, чем моя встреча с Бутцманом.
— Надеюсь, — улыбнулся Павел. — Сколько лет тебя знаю, а ты не меняешься. Алиса говорила, что у тебя душа клоуна и вместо головы компьютер. Интересное сочетание, ты не находишь?
За две недели до начала событий. Берлин. 7 октября 1999 годаНа Потсдамер-плац работа не прекращалась ни днем, ни ночью. После объединения Германии город превратился в большую строительную площадку. Особенно интенсивно велось строительство в центре города, в некогда «мертвой зоне», возникшей вокруг Берлинской стены.
Мужчина среднего роста, в кепке и темно-зеленой куртке, неторопливо прогуливался вокруг строящегося здания, словно ему доставляло удовольствие ходить именно в этом месте, где даже ночью работа не прекращалась. В эту часть площади не могли проехать машины, и редкие прохожие старались обходить стороной участок строительства.
Он увидел этого человека издалека. Высокого роста, в несколько старомодной шляпе, длинном плаще, незнакомец неторопливо приближался, не пытаясь форсировать свой шаг. Когда они наконец сошлись, пришедший кивнул в знак приветствия и тихо спросил:
— Вы нам звонили?
— Да.
— Здравствуйте. Я Филипп Данери, представитель американского посольства. Вы просили о встрече. — По-немецки американец говорил так, словно провел всю жизнь в Германии.
— Да. — Он кивнул и оглянулся.
— Вы чего-то опасаетесь? — понял Данери.
— Нет, ничего. Пойдемте быстрее. Не нужно здесь оставаться. — И пошел в сторону строящегося дома. Данери удивленно поднял брови и двинулся следом. Они прошли мимо голубого забора, окружавшего здание. Немец еще раз оглянулся и очень тихо сказал:
— У меня к вам предложение.
— Какое? — нетерпеливо спросил американец. «Количество идиотов в любой стране мира — неизменная величина», — зло подумал Данери. Хотя сюда могли послать любого сотрудника посольства, резидент ЦРУ в Берлине настоял, чтобы это был Данери. «Они все еще помешаны на документах бывшей Восточной Германии». Данери было тридцать шесть лет, половину из которых он провел в Европе: сначала учился в Мюнхене, затем жил в Риме. Он кончал исторический факультет и пришел в разведку достаточно поздно, в двадцать восемь лет. Данери владел немецким и итальянским языками и считался перспективным сотрудником американской разведки в Германии. Он рано полысел, у него были усы щеточкой, большой выпуклый лоб, темные внимательные глаза.
— Вы говорили, что у вас есть какие-то старые документы, — сказал Данери, не получив ответа на свой предыдущий вопрос.
— Да. — Неизвестный еще раз оглянулся. — У меня есть такие документы. Я могу их вам передать.
— Какие документы? — За время работы Данери в Берлине к ним несколько раз обращались с подобными предложениями. И каждый раз эти встречи оказывались ненужной тратой времени и сил: им приносили старые партийные документы или постановления бывших органов власти Восточной Германии, на которых стоял гриф «секретно», но которые были никому не нужны уже тогда, когда готовились к принятию.
— У меня есть документы. — Незнакомец вздохнул и вдруг спросил: — Вы действительно из ЦРУ?
— Да, — кивнул Данери. — Какие у вас документы? Мы теряем время.
— Документы «Штази», — выдавил наконец этот тип.
«Наверно, списки сотрудников, — разочарованно подумал Данери. — Сколько людей пытаются заработать на своей прежней работе в „Штази“. Составляют списки бывших сотрудников, куда включают уборщиц, поваров и водителей».
— Как вас зовут? — уточнил Данери.
— Мюллер. — Незнакомец назвал самую распространенную фамилию в Германии. — Герр Мюллер.
«Он, конечно, врет, — подумал Данери, — впрочем, мне все равно».
— Очень хорошо, герр Мюллер. Я так понимаю, что вы хотите показать их нам. Или продать? — чуть насмешливо спросил Данери.
— Продать, — выдохнул «Мюллер», — я хочу продать вам эти списки.
Данери оглядел его неказистую фигуру, покрытое морщинами лицо, старую куртку.
— И сколько вы хотите за ваши документы? — улыбнулся он. — Тысячу, десять тысяч или двадцать?
— Пятьдесят миллионов, — сказал «Мюллер». Он назвал эту цифру твердо, глядя прямо в глаза своему собеседнику.
— Сколько? — Данери показалось, что он ослышался. — Пятьдесят миллионов чего?
— Долларов, — кашлянул «Мюллер». — Мне нужно пятьдесят миллионов долларов и три чистых американских паспорта.
«Он ненормальный, — подумал Данери, — такую сумму не сможет найти даже директор ЦРУ. Даже Президент Соединенных Штатов. Нужно заканчивать разговор и уходить. Если человек говорит о такой сумме, значит, он сумасшедший».
— И вы полагаете, что ваши документы стоят таких денег? — с некоторым сочувствием спросил Данери. В конце концов он может пожалеть несчастного, который потерял чувство реальности.
- Разорванная связь - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Плата Харону. Океан ненависти. Сколько стоит миллион - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Сколько стоит миллиард - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- В ожидании апокалипсиса - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- В ожидании апокалипсиса - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Рождение Люцифера - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Затянувшееся послесловие - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Осенний мадригал - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Ангел боли: Путешествие по Апеннинам - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Ангел боли: Три четверти его души - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив