Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Католики Америки во время войны собирали в качестве лепты Петра по $300 тысяч в год, что позволяло Бенедикту содержать госпитали и оказывать помощь жертвам бедствий; он давал дары порядка $20 тысяч. Кроме того, папа одалживал малые суммы Италии и мобилизовал две тысячи священников, которые стали санитарами. В августе 1917 г. Бенедикт опубликовал «Мирную ноту», в которой призвал воюющих приостановить «бесполезную резню» и вступить в переговоры, где содержался план разоружения в семи пунктах, включающий создание международного судебного органа. Разгневанные итальянские генералы требовали казнить папу. Немецкие сановники требовали вернуть свои доли капиталовложений, когда Германия побеждала в битвах. 24 октября 1917 года войска Австро-Венгрии, поддерживаемые немцами, прорвали линию фронта Италии в Капоретто и начали яростное наступление. 300 тысяч человек погибло, мертвые израненные тела валялись в навозе и лежали кучами вдоль дорог, иногда под мертвыми лошадьми, трупы плыли по рекам. Около 600 тысяч мирных жителей спасались бегством от этого кошмара[136].
Один раненый солдат, вернувшийся на место издателя в газете, по имени Бенито Муссолини осмеивал «Его Святейшество папу Пилата XV». Муссолини писал, что стране нужен лидер с «нежным прикосновением художника и тяжелым кулаком воина… человек, который знает народ, любит народ и может направлять и гнуть его – применяя, если это нужно, насилие»[137]. Италия мобилизовала около миллиона промышленных рабочих, которые начали производить армейское снаряжение и подвижной состав. Когда германский альянс распался, Италию охватило чувство победы. Папа же стал зависеть от поддержки Америки. Содержание большой армии и флота отражалось на всей экономической жизни Италии.
Когда в 1919 году представители воюющих народов собрались для подписания Версальского договора, папа досадовал на то, что для него там не нашлось места. Президент Вудро Вильсон включил некоторые предложения папы, опубликованные в 1917 году, в свои Четырнадцать пунктов о мире, а позже посетил папу. Версальский договор оказался неудачным, потому что некоторые его пункты вели к глубокому разорению Германии; это больше походило на наказание побежденного, чем на условия для восстановления мира. Папа это понимал, но ничего не мог сделать. В своей энциклике Бенедикт размышлял о «полностью опустошенных огромных районах, необработанной и заброшенной земле… многочисленных вдовах и сиротах, лишившихся всего»[138].
В Италии бушевала инфляция, а фашисты Муссолини, применявшие террористические тактики для борьбы с католиками и левыми, набирали силу – именно в этот момент епископ Уолш из Мейна привез Бенедикту новости о кардинале О’Коннелле и его порочном племяннике.
Папы крайне редко снимают с постов князей церкви или даже обычных епископов. Искушение высокомерия – когда гордость оправдывается тем, что какие-то темные дела надо скрывать «для блага церкви», крайне сильно. Кроме того, Бенедикт в какой-то мере чувствовал, что у него связаны руки, поскольку, благодаря упрямству Пия IX, он все еще оставался ватиканским узником. В 1920 году, когда война уже унесла жизни 10 миллионов людей, Бенедикт в торжественной обстановке провозгласил Жанну д’Арк святой. Он надеялся, это снизит уровень напряженности в отношениях между французскими монархистами и современными католиками, которых привлекала идея «свободной церкви в свободном государстве». На торжество по поводу канонизации прибыло около восьмидесяти официальных лиц из Франции. На этом фоне инцидент с бостонским кардиналом был для Святейшего Отца малозначительным событием.
Вскоре Бенедикт дал свой ответ: епископы США должны прийти к единому мнению о вине кардинала до того, как в дело вмешается Ватикан. Папа, недавно видевший ужасы войны, тем самым предложил князьям церкви и епископам, которые снабжали его финансами, самим решать, хотят ли они устраивать нечто вроде судебного процесса. Злоупотребления, о которых ему рассказали по секрету, не стали достоянием публики. О грехах племянника кардинала молчали газеты. Наказать кардинала О’Коннелла не значило обнародовать эти факты, напротив: важнее всего прочего для церкви было избежать скандала. Но какие-то причины решения нужно представить публике. Кроме того, снять с поста князя церкви означало найти ему какую-то должность в Ватикане, чтобы он мог сохранить свое лицо. Вот что имел в виду папа: если уж придется пойти на эту редко применяемую меру и наказать князя церкви, надо делать это как можно деликатнее и незаметнее.
Рассчитывал ли Бенедикт, перепоручая это дело епископам, на то, что они на этом утихомирятся? По логике апостольского преемства епископы считали себя наследниками апостолов Иисуса. Кого из них можно сравнить с Иудой? В 1921 году О’Коннелл внес лепту Петра в виде колоссальной суммы в $60 тысяч. Его похороны в 1944 году стали событием государственной важности, когда 25 тысяч собравшихся заполнили собор Св. Креста, а еще 10 тысяч стояло на улице[139].
Опасения тех епископов, которые думали, что непогрешимость погубит церковь, не оправдались. Папу бурно осуждали, но это продолжалось недолго, а тем временем епископы создавали диоцезии от периода восстановления до эпохи экономического бума 1920-х. Американская конституция, провозгласившая свободу для всех церквей вместо превосходства одной из них, сделала свободными иммигрантов из других народов в выборе способа поклонения Богу, вместо того чтобы вести войну за выживание под присмотром духовенства или далекого папы. Столь ненавистная для Пия IX демократия дала новую жизнь церкви в Америке. В Италии, Франции и Испании в начале XX века количество посещавших мессы сокращалось, поскольку здесь стали популярны решительные антиклерикалы, в то время как в США в церкви, основу которой составляли рабочие, еженедельная посещаемость месс составляла 75 процентов. Когда папа выпустил энциклику Rerum Novarum, американские священники и многие епископы начали поддерживать профсоюзы.
В 1916 году только что поставленный архиепископ Чикаго Джордж Манделейн послал Бенедикту в качестве лепты Петра $62 тысячи[140]. Манделейн создал собственную банковскую систему, с помощью которой священники могли строить или расширять церкви, школы и приходские помещения. Ни один приход не имел права влезать в долги, превышающие $200 тысяч, любые строительные проекты должен был утвердить канцлер. Манделейн выпускал ценные бумаги с гарантиями церкви. Наметанным глазом банкира он находил избыточные средства в приходах и облегчил процедуру предоставления займов от богатых приходов бедным. Биограф архиепископа Эдвард Кантович отмечает, что «Манделейн относился к большинству священников как к невежам в мире финансов»[141]. Став кардиналом, он сделал архидиоцезию финансовым центром. Под его управлением церковь в Чикаго росла, и размер его дани, посылаемой в качестве лепты Петра, в 1920-е годы уже измерялся шестизначными цифрами. Но в ту эпоху в Америке рекордное пожертвование было сделано в 1921 году – в год назревавшего в Бостоне скандала, когда О’Коннелл послал папе $60 тысяч, – тогда филадельфийский архиепископ Деннис Догерти, став третьим американским кардиналом, послал в качестве лепты Петра невероятную сумму – $1 миллион. После потрясений Первой мировой войны Бенедикт крайне нуждался в деньгах[142].
Филадельфия, подобно Бостону, была городом ирландцев, которые здесь составляли четверть населения, однако лучше вписывались в общую жизнь и жили благополучнее, что отмечает в журнале American Catholic Чарльз Моррис, автор статей о финансах. До Гражданской войны процент католиков в обоих городах был примерно одинаков (около 20 %), однако в Филадельфии ирландцы владели 18 процентами лавочек и магазинов, тогда как в Бостоне этот показатель составлял всего лишь один процент[143]. В Филадельфии с ее бурным строительством ирландцы процветали; так, предприниматель по фамилии Рафферти создал 35 приходских касс взаимопомощи с фондом не менее $15 миллионов. Католики Филадельфии: рабочие и средний класс, живущие в достаточно хороших районах и имеющие стабильный заработок, вместе с отдельными более богатыми людьми – с горячим энтузиазмом встретили своего нового архиепископа Денниса Догерти. Уроженец Скрантона, Догерти учился в Риме, где его поставили епископом, чтобы отправить на Филиппины, затем служил в Буффало, и наконец, зимним днем 1918 года сошел с поезда в Филадельфии, оказавшись среди свиты из 150 священников. Когда он направлялся к собору, его приветствовала толпа из 150 тысяч католиков. «Румяный и улыбающийся, он ехал в открытом лимузине, рев моторов мотоциклов и семидесяти пяти автомобилей смешивался с музыкой пятидесяти духовых оркестров, – пишет Моррис. – Пожилые женщины постоянно прорывали полицейское оцепление и подбегали к нему, чтобы поцеловать его перстень». Не только католики, но и другие влиятельные люди в количестве четырехсот человек, «включая нового губернатора, генерального прокурора штата, мэра, а также важнейших пасторов и раввинов… пожаловали на великий торжественный прием, состоявшийся в тот вечер»[144].
- Вера Церкви. Введение в православное богословие - Христос Яннарас - Религия
- Вопросы священнику - Сергей Шуляк - Религия
- Послание к Филиппийцам - Дж. Мотиер - Религия
- Пастырь и община. Сборник интервью - Иона Епископ Черепанов - Религия
- Созревшие нивы. Жизнь в Церкви - Андрей Ткачев - Религия
- Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа - Валерий Филимонов - Религия
- Проповеди о Божественной Литургии - Серафим Звездинский - Религия
- Тайная Доктрина дней Апокалипсиса. Книга 2. Матрица - Александр Белый - Религия
- Христианское служение - Елена Уайт - Религия
- Учения и заветы - Джозеф Смит - Религия