Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Однажды играем мы с Михаилом Григорьевичем», — рассказывал Кучинский в компании. «С каким Михаилом Григорьевичем?» — спрашивали его. «Ну, как же, не знаешь?» — и Жора называл известную фамилию.
Окруженный пустыми, как и он сам, друзьями, бездумными существами вроде девиц с синими наклеенными ресницами, Кучинский часто использовал знакомство с Михаилом Григорьевичем или Николаем Павловичем, являясь постоянным посетителем писательского клуба, Дома кино, премьер и просмотров.
«Деятельность» Кучинского искренне возмущала Багрецова. Он понимал, что пронырливого студента влечет в эти места не любовь к искусству и литературе. Стремление щегольнуть знакомством, именем известного человека заставляло Кучинского клянчить пропуска на открытие разных выставок: живописи, книжной графики, охотничьих собак или фарфора. Ему все равно, что бы ни выставлялось, но «там будет вся Москва» — часто хвастался Кучинский, показывая друзьям пригласительный билет с золотым тиснением. Друзья знали его слабость, считали не очень умным, но простым и общительным парнем. Он умел ладить со всеми, иной раз жертвуя и самолюбием и совестью.
За все это Вадим не любил Жорку, болезненно морщился, слыша его пошлые липкие слова: «хорошо посидеть», «убили времечко», «гульнули». Казалось, не было у студента Кучинского других интересов, другой жизни.
Через пять дней у Багрецова спала температура, и он решил выйти на воздух. День был воскресный. У забора в тени деревьев, над самым зеркальным полем, Вадим заметил беседку и чуть подальше — несколько скамеек. Белый переплет беседки, увитой диким виноградом, отражался в зеркале, как в воде. Неподалеку — фонтан. Оказывается, здесь очень красиво. И, может быть, впервые за все время своей злополучной командировки Вадим испытал радостное чувство, свойственное ему вообще, так как по натуре он оптимист, редко хандрит и видит мир в розовом свете. На этот раз мир действительно посветлел. Вчера прилетела Лида Михайличенко, и сейчас она здесь в беседке.
Радость этой встречи он связывал с торжеством справедливости. Вадим был убежден, что Михайличенко неправильно обошли, неправильно отказали в командировке. Теперь все разрешилось к взаимному удовольствию. Еще вчера Лида сказала, что вызвана телеграммой Курбатова.
Это было поздно вечером. Лида устала с дороги, хотела спать, и Вадим не успел ее даже рассмотреть. А сейчас, по-московски беленькая, — загорать было некогда, — в синем шелковом костюме и тонкой войлочной шляпе с бахромой, она стояла, облокотившись на перила, и радостно, изумленно смотрела на зеркальное поле. Перед ней вился Кучинский с фотоаппаратом. Лида не позировала и даже, кажется, не замечала Кучинского. Интересно, что будет делать Жорка? Вадим сидел на скамейке, среди кустов, откуда его не было видно.
Нарочито позевывая, Жорка начал чистить ногти. Но его неотразимая внешность и небрежная картинная поза не производили на Лиду никакого впечатления. Она смерила его холодным взглядом и тоже зевнула. Вадим был удовлетворен.
Явное ее равнодушие заметно обескуражило Кучинского. Он привык к постоянному вниманию. Редкая девушка не провожала его удивленно-любопытным взглядом. Еще бы, ни у кого не было такой эффектной внешности, такого умения держаться в обществе и таких оригинальных галстуков. Сегодня он надел самый умопомрачительный, уже известный Вадиму, с белыми сиамскими слонами.
Кстати, этого он никогда не позволял себе в институте. Ходил в свитере, громил «стиляг», передразнивал их походку, издевался над студентками, имевшими неосторожность прийти на лекцию с сережками в ушах. Но вечерами преображался: перстень, трубка в презрительно опущенном углу рта, брюки дудочкой, пиджак чуть ли не до колен. Здесь, в пустыне, этот наряд ни к чему, но сегодня выходной, к тому же на здешнем безрадостном фоне появилась довольно миленькая девица.
Постепенно, шаг за шагом приближаясь к Лиде, Жорка нацелился аппаратом. Она этого не заметила. Щелкнул затвор. Лида обернулась и гневно взглянула на фотографа.
— Я не просила!
— Извините… я думал… Еще раз извините, — прижимая аппарат к сердцу, оправдывался Жорка. — Но я не мог… Такой чудесный вид, и вы… — Он не закончил фразы, закрыл глаза, будто не мог овладеть собой от переполнявшего его восторга.
Даже самые суровые девушки нередко поддаются лести, в чем с горечью убедился Багрецов. Он видел, как на губах Лиды промелькнула улыбка. Кучинский на лету поймал ее. Прощение получено. Теперь надо закрепить успех.
— Изумительные краски, — восторженно заговорил он вполголоса, указывая на дальние барханы в ослепительно синем небе. — Я снимаю на цветную пленку… Но что такое пейзаж без человека? Увидел зеркальный отблеск на вашем лице и не мог удержаться.
Он снял зеленую модную шляпу и, покорно склонив взбитый хохолок, показал безукоризненно гладкий затылок, словно покрытый черным лаком. Жорка давно отбросил тарзанью прическу, считая ее уже немодной. Сейчас носят кок. Правда, он похож на хлестаковский, но об этом Жора старался не думать.
Лида молчала. Молчание становилось все более красноречивым, и Кучинский, не ожидая развязки начатого разговора, быстро взбежал по ступенькам беседки.
— Будем знакомы. Георгий, — он протянул руку. Лида нехотя подала свою. — Здесь друг от друга никуда не денешься. Я уже все о вас знаю. Вы сюда самолетом? Великолепный транспорт.
— Часто летаете? — спросила Лида, продолжая смотреть на зеркальное поле.
Кучинский низко склонился и развел руками. Лида, как показалось Вадиму, приняла это за молчаливый скромный ответ.
— Вам не приходилось подниматься на реактивном самолете? — спросил Кучинский, вероятно, заметив, что Лиду хоть немного, но все же интересует авиационная тема.
Лида отрицательно качнула головой и тоже поинтересовалась:
— А вам?
Кучинский хотел было снова развести руками, но чутье подсказало ему, что собеседницу это едва ли удовлетворит. Ее интерес к реактивным самолетам требовал вполне конкретного и развернутого ответа. Так, по крайней мере, представлял себе Вадим, внимательно прислушиваясь к разговору.
— Ужасный шум, — небрежно ответил Жорка, рассматривая свои холеные ногти. — Разговаривать абсолютно невозможно.
«Наверное, он вспомнил реактивные самолеты на воздушном празднике», — подумал Вадим, а Лида удивленно посмотрела на собеседника.
— Где нельзя разговаривать? На земле?
— Нет, зачем же? — покровительственно заметил Жорка, как бы опасаясь, что Лида сможет выведать у него тайну знакомства с реактивными самолетами. — Летишь быстрее звука. Рев ужасающий. С летчиком приходится объясняться знаками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Сердце Змеи - Иван Ефремов - Научная Фантастика
- Ночная Сторона Длинного Солнца - Джин Родман Вулф - Научная Фантастика
- Экологическое равновесие (сборник) - Джеймс Шмиц - Научная Фантастика
- Вселенские прихвостни. Марсианский, лунный, ужасный, страшный роман - Александр Гущин - Научная Фантастика
- Циклы 'Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов - Научная Фантастика
- Дикий Порт (Райские птицы) - Ольга Онойко - Научная Фантастика
- Падающего толкни - Кирилл Шарапов - Научная Фантастика
- День, когда пришли марсиане - Фредерик Пол - Научная Фантастика
- Последний полустанок - Владимир Немцов - Научная Фантастика