Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Боюсь, что это не так, – вежливо ответил Моррис и попытался изобразить подобие улыбки, но синьора Тревизан отвернулась. С объяснениями покончено, у нее, ясное дело, нет на него времени. Он был всего лишь «какой-то глупостью», безобидной гипотезой, которую, к сожалению, пришлось отвергнуть.
– Так вы говорите, что вообще ее не видели? – отрывисто спросил Бобо.
Наступил самый трудный момент. Моррис повернулся к Бобо: тот взирал на него с угрюмой суровостью. Поскольку других мужчин в семействе Тревизан не было, роль представителя семьи, естественно, перешла к этому уродливому мозгляку без подбородка.
– Совершенно верно, – ответил Моррис, решительно отрезая пути к отступлению. – Точнее, с того дня, как я обедал здесь.
Если бы чертова девчонка удрала из дому не в дурацком спортивном костюме, не о чем было бы беспокоиться. Только слабоумному придет в голову пуститься в бега, облачившись в ярко-красный спортивный костюм. Зла на нее не хватает!
Бобо обменялся взглядом с синьорой Тревизан. Зазвонил телефон, Моррис, пребывавший в сильнейшем напряжении, от неожиданности вздрогнул, правая рука его судорожно дернулись.
Если это Массимина…
Но это была Антонелла, которая просила подменить ее в больнице у постели бабушки. Она не в силах больше этого выносить.
– Как старушка? – уважительным тоном тихо спросил Моррис у Бобо.
– В коме, – буркнул тот. – Умирает.
– Мне очень жаль… – прошептал Моррис (эх, будь бы у него шляпа, он бы сейчас горестно вертел ее в руках). – Столько несчастий сразу, – посочувствовал он. – Даже не знаю, что сказать.
Синьора Тревизан положила трубку и, едва сдерживая рыдания, отправила Паолу на смену Антонелле. Глядя на ее красные от слез глаза, Моррис внезапно ощутил искреннее сочувствие. Но они сами виноваты – если б не совали палки в колеса и позволили ухаживать за девчонкой, ничего не случилось бы.
Инспектор Марангони оказался грузным и напористым человеком. Преодолев путь до Квиндзано под палящим солнцем, он не собирался стелиться перед семейством Тревизан, несмотря на свалившиеся на них беды. Инспектор тяжело опустился на стул с прямой спинкой и, не удостоив домочадцев ни единым словом, обратился к Моррису. Подле инспектора пристроился помощник, худенький и невзрачный человек с сухим невыразительным личиком оливкового цвета и проницательным взглядом. Моррис с удовлетворением отметил, что оба вспотели почти так же, как и он.
– Parla italiano, Signore, capiscetutto?[42]
Остальные молча наблюдали.
– Он очень хорошо говорит по… – начала было синьора Тревизан.
– Позвольте мне самому вести допрос, синьора. По существующим правилам я должен получить ответ из уст самого молодого человека.
Моррис улыбнулся почтительно и одновременно чуть снисходительно.
– Я достаточно хорошо владею итальянским. Если я чего-то не пойму, то сообщу вам об этом.
– У вас есть какой-нибудь документ, удостоверение личности?
Моррис порылся в кожаной папке и достал паспорт. «Ее Британское Величество… просит…» Весьма любезно со стороны Ее Величества.
– Permesso di soggiorno[43] в Вероне?
– Да, конечно, но, боюсь, при себе у меня его нет.
– Неважно. – Инспектор помолчал, глядя Моррису прямо в глаза. – Итак, у вас были некие отношения с пропавшей девушкой?
– Я лишь желал того. Ее мать запретила нам встречаться.
Синьора Тревизан открыла рот, чтобы возразить, но инспектор ее опередил:
– У вас никогда не было намерения бежать с девушкой?
– Никогда. Массимине всего семнадцать, поэтому такой побег можно было бы расценить как преступление с моей стороны. – Он улыбнулся.
– Формально говоря, да.
Инспектор наклонился и что-то шепнул помощнику.
– А она никогда не говорила, что хочет убежать с вами?
– Говорила, но я был категорически против. Я считал, что ее мать в конце концов смягчится. – Он приветливо взглянул на синьору Тревизан, призывая ее к примирению, но лицо матроны застыло горестно-суровой маской. Что ж, тем хуже для нее. – Я считал, что следует подождать.
– Когда вы в последний раз видели Массимину?
– Месяц назад. Чуть больше месяца. Когда обедал в этом доме.
– Значит, с тех пор вы ее не видели?
– Нет, и даже не разговаривал.
Моррис почувствовал, как задергалось веко. Инспектор снова зашептался с помощником.
– Синьора, я хотел бы поговорить с синьором Даквортом наедине. Синьор Дакворт, вы не возражаете, если мы ненадолго выйдем в сад? Там мы сможем спокойно побеседовать.
– Ничуть.
Но, вставая, Моррис почувствовал, как внутри у него все заледенело. Получается, они все-таки знают, что он виделся с Массиминой в пятницу. Стэн вспомнил. Или Грегорио. Да и кто бы забыл эти алые тряпки, в которые вырядилась Массимина? Как ему вообще могло прийти в голову, что они забудут? Так, прежде всего спокойствие. Всегда можно сказать, будто он испугался, что его сочтут причастным к исчезновению девчонки… Черт побери, ну надо же было отмочить такую глупость и отправить это дурацкое письмо до того, как пришел сюда! Если бы не письмо, если бы как-нибудь его перехватить, то у них по-прежнему не было бы никаких улик. Разве что маленькая ложь, которую он себе позволил. Но когда придет письмо…
– Синьор Дакворт. – Они сели за нелепый крохотный столик с мраморной столешницей, прятавшийся под сплетениями глицинии: такое ощущение, будто находишься в зеленом аквариуме, тихом и прохладном. – Должен вас предупредить, синьора Тревизан сообщила нам, что вы неоднократно лгали ей, рассказывая о себе, и она считает, что вам нельзя доверять. Бобо, то есть синьор Позенато, придерживается того же мнения.
Моррис едва сдержал вздох облегчения. Он на мгновение запустил пятерню в светлые волосы, чтобы скрыть лицо, и попытался изобразить раздраженное смирение.
– Совершенно верно, инспектор. Я солгал им по поводу своей работы, своих перспектив и положения, которое занимает мой отец.
– Могу я спросить почему?
По толстому лицу инспектора скользнула быстрая усмешка. От цепких глаз Морриса она не укрылась, он сумел углядеть ее меж этих блестящих от пота жировых складок.
– Они богаты. Я полагал, что родственники Массимины встретят меня в штыки, если я расскажу о своих стесненных обстоятельствах. Вот и пришлось слегка приврать. Я надеялся, что к тому времени, когда наши отношения выльются во что-то действительно серьезное, мое положение улучшится.
Инспектор хмыкнул, маленький помощник, продолжая строчить в блокноте, быстро наклонил голову, чтобы скрыть улыбку.
– Я понятия не имел, что синьора Тревизан и ее домочадцы настолько подозрительны, что станут перепроверять мои слова. Мне казалось…
– Все понятно. Синьор Дакворт, я хотел бы задать вам еще пару вопросов, после чего вы можете быть свободны.
Все как по маслу!
– Прошу вас.
– Синьорина Массимина, случаем, не беременна?
Моррис искренне удивился, а потому вздрогнул вполне натурально.
– Ни в коем случае! Об этом не может быть и речи.
– Прошу прощения, синьор Дакворт, но профессия порой вынуждает меня задавать неприятные вопросы.
Марангони достал платок и задумчиво вытер круглое лицо цвета старого воска. Инспектор явно страдал. Он мечтал о своем чудесном прохладном кабинете с кондиционером. Боже, до чего ж у бедняги отвратительные зубы. Будь у Морриса такие зубы, он бегом бы помчался к дантисту и выложил любые деньги, сколько бы тот ни запросил.
– Значит, вы не занимались с ней сексом?
– Нет-нет. Честно говоря, Массимина набожнее самого Папы Римского. Она даже слышать об этом не хотела. Считала, что мы должны сначала пожениться.
– Что ж, понятно. Тогда второй вопрос: нет ли у вас причин считать, что синьорина наложила на себя руки?
Моррис энергично затряс головой:
– Никаких! Она разумная и уравновешенная девушка.
– И все-таки попытайтесь вспомнить, синьор Дакворт, может, в последнее время произошло нечто такое, что сильно расстроило девушку?
Моррис старательно изобразил мучительный мыслительный процесс.
– Ну… ее очень удручало фиаско на школьных экзаменах, а также болезнь бабушки. Знаете, инспектор, у меня сложилось впечатление, что бабушка была ее единственным настоящим другом, тогда как остальные члены семьи считали Массимину дурочкой и постоянно шпыняли бедняжку.
До Морриса внезапно дошло, что если он не разговаривал с девушкой целый месяц, то откуда ему знать о проваленных экзаменах и болезни бабки… Но слово не воробей, и он храбро продолжал:
– У нее был еще один повод для расстройства: мы ведь с ней больше не виделись. Она даже написала мне пару отчаянных писем. И все же я не думаю, чтобы…
– Вы не могли бы показать мне эти письма, синьор Дакворт? В таких делах даже самая незначительная деталь может оказаться зацепкой.
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Волшебный свет - Фернандо Мариас - Современная проза
- Площадь Революции: Книга зимы (сборник) - Борис Евсеев - Современная проза
- Граница дождя: повести - Е. Холмогорова - Современная проза
- Ярость - Салман Рушди - Современная проза
- Одиночество вещей - Юрий Козлов - Современная проза
- Роман с пивом - Микко Римминен - Современная проза
- Все проплывающие - Юрий Буйда - Современная проза
- В перерывах суеты - Михаил Барщевский - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза