Форма входа
Читем онлайн Тетрадь для домашних занятий: Повесть о Семене Тер-Петросяне (Камо) - Армен Зурабов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
В Льеже он застал Кавтарадзе и Мдивани. Они приехали из Парижа. В Париже была штаб-квартира Литвинова. Мдивани закупил партию швейцарских винтовок и тут же уехал, а Кавтарадзе остался еще на месяц и познакомил его со Стомоняковым. Стомоняков повел его к Шредеру.
Шредер оказался высоким шестидесятилетним, с сильным спортивным телом, с чистой, без единого волоска лысиной — длинный покатый лоб тянулся через всю голову до затылка. Шредер по-детски откровенно уставился на него умными глазами и о чем-то по-немецки спросил Стомонякова. Стомоняков сказал:
— Господин Шредер удивлен, почему так много нерусских людей стараются для русской революции?
Стомоняков говорил по-русски с приятным болгарским акцентом. Сидели в рабочем кабинете Шредера. На большом письменном столе с массивными, словно разбухшими от тяжести ножками ничего не было, кроме маленькой белой статуэтки: обнаженная женщина без рук. Какое удовольствие смотреть на женщину без рук, подумал он, вероятно, марка фирмы, напоминает, что оружие калечит… А зачем столько книг? Чтоб торговать оружием, тоже нужно читать книги?.. Шредер сидел за письменным столом, и стена за его спиной от пола до потолка была заставлена книгами.
Он спросил Шредера:
— Это все про оружие?
Шредер, не отрывая от него улыбающихся глаз, сказал на чистом русском языке:
— Господин Камо говорит по-русски? Это еще труднее, чем делать русскую революцию. В молодости я был представителем фирмы в России. Пять лет. И только перед самым отъездом стал говорить. Обидно! Впрочем, сейчас русский язык пригодился. Основная клиентура фирмы — русские и македонцы. Но македонцы освободятся от турок и больше не будут покупать оружие. А вам, после вашей революции, оружия понадобится еще больше — у вас будет гражданская война. Если, конечно, вы не шутите и сделаете серьезную революцию.
Шредер произносил слова легко и уверенно, и казалось, все, что он говорит, само собой разумеется. Он слушал Шредера и думал: почему Шредер все время улыбается, как будто боится, что станет видно, какое у него лицо без улыбки? А на русской революции Шредер готовится хорошо заработать, подумал он и неожиданно сказал:
— Когда мы сделаем революцию, мы прежде всего захватим склады с оружием. Тогда ваше оружие больше не понадобится.
— Очень предусмотрительно, — сказал Шредер с улыбкой. — Я к тому времени уже ничего не сумею вам продать: у меня будут покупать немцы и французы, чтобы задушить вашу революцию. Но я отвлекся и не ответил на ваш вопрос, господин Камо. Несмотря на то что я торгую оружием, эти книги не имеют отношения к оружию. Я держу только великих писателей. Они напоминают, что кроме дерьма, в человеке есть кое-что еще.
Глаза Шредера на миг потемнели и снова улыбнулись. Он прибавил:
— Единственное порочное существо в природе — человек. И все оттого, что господь наделил нас разумом. Это, конечно, позволяет увидеть собственную гнусность даже прежде, чем совершишь ее, но тем не менее мы не перестаем совершать гнусности, кто знает, может быть, поэтому и тоскуем по тому, что называют «добром». Если бы мы действительно умели делать добро, нам не о чем было бы тосковать — и как бы мы тогда жили?.. Парадокс? Но парадокс — единственное, что внушает надежду: только парадокс несет в себе истину. Ну а теперь, когда я вам открыл, что есть истина, ответьте все-таки на мой вопрос: господин Стомоняков, я удивляюсь, когда вижу, как вы стараетесь для русской революции и отдаете для нее свой последний сантим. Я бы понял вас, будь вы русский, но вы болгарин.
Стомоняков помолчал, словно не зная, отвечать ему или нет, потом сказал:
— Если это единственное, чего вы не понимаете, господин Шредер, считайте меня русским.
— Вам все равно, кто вы? — спросил Шредер с любопытством.
Стомоняков кивнул.
— Учтите, — Шредер продолжал улыбаться. — Социализм в Европе — это заблуждение! Европа прошла это заблуждение в своих утопических снах.
— Европа и не могла это сделать в реальности — у нее не осталось нравственной энергии, — сказал Стомоняков.
Шредер откинулся на спинку старинного кресла, в котором сидел, минуту молча смотрел на Стомонякова и сказал скороговоркой и словно про себя:
— Так, так, рабская Россия, только что вышедшая из крепостного права, несет Европе нравственную энергию?.. А куда дела Европа свою нравственную энергию, господин Стомоняков?
— Она ее израсходовала на приобретение капитала, — сказал Стомоняков, — теперь Европа не знает, для чего жить, но у нее есть на что жить.
— А Россия знает, для чего жить? — Шредер спросил это с искренним удивлением. — Россия живет, чтобы сделать мировую революцию?
— Для этого России достаточно сделать революцию у себя, — сказал Стомоняков. — Мир сам пойдет за ней. И поэтому столько нерусских людей стараются для русской революции, господин Шредер. Это очень просто.
— Простые формулировки заманчивы, — сказал Шредер улыбаясь. — Но мир сложен. И всему свое время. Так говорит Екклезиаст. Кстати, так говорит и ваш Маркс. Россия — эмбриональная страна, ей еще предстоит пройти то, что Европа прошла за последние триста лет. И ей тоже придется потратиться на приобретение капитала, чтобы было на что жить. Посмотрим, сохранится ли у нее после этого желание делать мировую революцию. Не говоря уже о нравственной энергии!.. И в чем вы ее усмотрели, эту русскую нравственную энергию? Может быть, в их собственном рабстве, которое они с такой настойчивостью донесли почти до наших дней?
Шредер улыбнулся еще шире и развел руками, как бы извиняясь, что на все это нельзя возразить. Стомоняков молча смотрел на Шредера и, казалось, ждал, когда тот перейдет наконец к делу. Шредер достал с полки лежавшую отдельно книгу и стал ее перелистывать.
— Это стихи древних, — сказал он, — здесь есть и армянские поэты, господин Камо. Разумеется, в немецком переводе. Я читал вчера перед сном. Я всегда перед сном читаю хорошие стихи. Это помогает душе проснуться. Так вот, у армян я прочел вчера такие стихи… Не могу найти! — Шредер захлопнул книгу и положил обратно на полку. — Я запомнил одну строчку. Она меня поразила: «Вечно телом душа стеснена»… Забыл имя поэта… Кажется, тринадцатый век… Так вот, господа, с тех пор ничего не изменилось. И не изменится. Душа должна быть стеснена телом. Это сохраняет равновесие. Вы хотите нарушить равновесие, хотите красную истину, или истину со знаком «плюс», — такой не бывает, господа.
Шредер замолчал, весело посмотрел на Стомонякова и спросил:
— Что вы на все это имеете возразить?
— Мы пришли купить у вас оружие, чтоб сделать революцию, — сказал Стомоняков. — Этого возражения вам недостаточно?
— Но оружие, которым вы хотите мне возразить, — мое! — смеясь, сказал Шредер. — Скорее это мое же возражение самому себе. Правда, я продаю вам это оружие, но могу и не продать!
— Не можете, — сказал Стомоняков, — для того вы и придумали истину с парадоксом, чтоб спокойно продавать оружие каждому, кто может его купить. А мы можем купить. На миллион рублей. Как видите, возражения наши вполне самостоятельны.
— Хорошо, хорошо, — скороговоркой и опять словно про себя сказал Шредер. — Я не сомневаюсь, что вы сумеете мне возразить. Так возражайте!..
— Для этого надо сделать революцию в России, потом в Европе, потом во всем мире, — сказал Стомоняков. — К сожалению, это займет лет сто. Пустяк! Но нас с вами не будет. Разговор продолжат другие.
— Жаль! — сказал Шредер серьезно. — Забавная ситуация, господа: я — торговец, то есть, с вашей точки зрения, капиталист, враг. Вы приходите ко мне за оружием, которое в конце концов направите против меня, и я это оружие вам даю. А вы даже не хотите со мной поговорить. Не великодушно, господа!
— И вы даете оружие не из великодушия, — сказал Стомоняков. — А возражения вам нужны, чтобы найти, чем их опровергнуть. Выходит, нам вы оружие даете за деньги, а у нас хотите получить нечто из великодушия. Нарушаете закон коммерции, господин Шредер.
— Прекрасно! — Шредер снова улыбнулся. — Я люблю людей с юмором, тем более когда это — мои клиенты. В этом случае юмор приобретает, я бы сказал, особую пикантность, вы не находите, господа? Юмор — это черта, с которой для меня начинается человек. Впрочем, вы, вероятно, с этим не согласны: насколько мне известно, вы боретесь за счастье большинства, а большинство потому и несчастно, что лишено юмора.
— Откажитесь от ваших денег и насладитесь счастьем, которое дает вам юмор, — сказал Стомоняков.
Шредер досадливо отмахнулся.
— Вы — максималисты, господа, вы хотите все в этом мире свести к одному-единственному решению!
Стомоняков устало посмотрел на Шредера.
— Господин Шредер, — сказал он, — вы держите книги великих. У вас должна быть маленькая книжечка — самая великая за всю историю до сих пор. Она доставит вам массу удовольствия — там все против вас! Книжка называется «Коммунистический манифест».
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тетрадь для домашних занятий: Повесть о Семене Тер-Петросяне (Камо) - Армен Зурабов бесплатно.
Похожие на Тетрадь для домашних занятий: Повесть о Семене Тер-Петросяне (Камо) - Армен Зурабов книги
- Война после Победы. Бандера и Власов: приговор без срока давности - Армен Сумбатович Гаспарян - История / Политика / Публицистика
- Мифы Великой Победы - Армен Сумбатович Гаспарян - Военное / История / Исторические приключения
- Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2 - Семен Маркович Дубнов - История
- Миропорядок по-русски - Семен Уралов - История / Политика / Публицистика
- Семён Дежнёв - Владислав Анатольевич Бахревский - История / Детская проза / Путешествия и география
- История Мексиканской революции. Том III. Время радикальных реформ. 1928–1940 гг. - Николай Платошкин - История
- Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций - Владимир Трут - История
- Распадающаяся Вавилонская башня - Григорий Померанц - История
- От депортации в Вавилон к Первой русской революции. Версия национального развития российской ветви еврейского народа в духовно-политическом контексте Ветхого Завета - Тамара Валентиновна Шустрова - История
- Великая Октябрьская - Юрий Александрович Поляков - История / Прочая научная литература
