Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем работы в области СВЧ - оружия велись и в нашей стране, причём с 1970 г. Однако, несмотря на огромные средства, вложенные в этот проект, за 15 лет добиться успехов не удалось. И в начале 1986 г. работы были прекращены [473].
Конструктор первых советских систем противоракетной обороны Герой Социалистического труда Г.В. Кисунько так объяснял неудачу с созданием «СВЧ - оружия»: «В его основе лежит внешне заманчивая, но технически абсурдная идея поражать боеголовки ракет не противоракетами, а сфокусированными радиолучами в диапазоне сверхвысоких частот». Между тем «для реально действующего СВЧ - оружия нужны гигантские энергетические мощности, в тысячи раз превосходящие сумму мощностей всех электростанций земного шара» [474].
«Как рассказал «Красной звезде» один из корифеев советской программы военных лазеров профессор Пётр Зарубин, к 1985 г. наши учёные точно знали: американцы не могут создать действительно компактного боевого луча для уничтожения русских ракет в космосе» [475].
«В реальность угрозы СОИ, - вспоминает А.С. Грачёв, - в Москве не верили. Комиссия академика Евгения Велихова, созданная ещё при Андропове, пришла к заключению, что эта система эффективно работать не будет (впоследствии это подтвердилось), а военные и ВПК предложили сразу же несколько вариантов «ассиметричного ответа» американцам» [476].
Следовательно, к осени 1986 г. М.С. Горбачёв знал, что США блефуют. В то же время он не только продолжал держать в неведении на этот счёт членов Политбюро [477] и своё ближайшее окружение [478], но и, если верить Э.А. Шеварднадзе, сумел оказать на учёных - физиков во главе с Е.П. Велиховым такое влияние, что они пересмотрели своё первоначальное мнение и заявили о возможности создания СОИ.
Позицию главы советского государства можно было бы понять как тактический приём в дипломатической игре с США. Однако, как свидетельствуют документы, М.С. Горбачёв использовал СОИ в качестве средства запугивания советского общества и решающего аргумента для давления на руководство партии. Отмечая на заседании Политбюро перед отлётом в Рейкьявик, что «выход с оружием в космос» будет означать «изматывание нашей экономики», он заявил: «Если нам навяжут второй этап гонки, мы проиграем». И формулировал «сверхзадачу» - «сорвать новый этап гонки вооружении» [479].
Этот аргумент он пытался использовать для давления на руководство партии и после Рейкьявика. Выступая 30 октября 1986 г. на заседании Политбюро и касаясь проблемы создания Соединёнными Штатами СОИ, он продолжал запугивать своих коллег по партии: «Они нас обойдут в космосе» [480].
А поскольку «звёздные войны» представляли собою мираж и Михаил Сергеевич это знал, получается, что он сознательно поддерживал США в той игре, которую они вели вокруг «звёздных войн». Но зачем?
На состоявшейся по итогам встречи пресс - конференции М.С. Горбачёв ошарашил всех присутствующих, в том числе и собственную делегацию, заявив, что Рейкьявик - это прорыв в холодной войне. «Когда Генеральный секретарь представил провал рейкьявикской встречи как победу, сидящая в зале Раиса Горбачёва с восторгом смотрела на мужа, и по её лицу текли слёзы» [481].
А далее произошли ещё более странные вещи.
Несмотря на объявленный «прорыв», вызвавший слёзы умиления у Раисы Максимовны, 19 октября Москва выдворила из СССР 5 американских дипломатов. В ответ на это 21 октября США выслали 55 советских дипломатов, после чего СССР предложил покинуть Москву ещё пятерым американским дипломатам, а 250 советских служащих покинули американское посольство, оставив его без обслуживающего персонала [482].
Между тем страсти не утихали.
5–6 ноября в Вене состоялась встреча Э.А. Шеварднадзе и Д. Шульца. Найти компромисс не удалось. Более того, государственный секретарь США довёл до сведения советского министра иностранных дел, что Вашингтон аннулирует то соглашение по ракетам, которое было достигнуто в Рейкьявике [483]. Если 27 мая США заявили о намерении выйти из договора об ОСВ - 2 [484], 28 ноября они официально уведомили Москву о принятом на этот счёт решении [485].
Таким образом, после объявленного «прорыва» в Рейкьявике произошло новое ухудшение советско - американских отношений. В некоторых отношениях были перечёркнуты даже скромные результаты Женевы.
Во всяком случае под Новый год Р. Рейгану уже не была дана возможность выступить с телеобращением к советскому народу, а М.С. Горбачёву - к американскому. В начале 1987 г. президент США заявил о намерении продолжить крестовый поход против СССР, а М.С. Горбачёв снова обрушился с обвинениями на американский империализм [486].
Тайна Рейкьявика
Прошло 20 лет. И вдруг осенью 2006 г. в Рейкьявике был открыт монумент, посвящённый советско - американской встрече 1986 г. как поворотной вехе на пути прекращения «холодной войны». Спрашивается, какой же имеет смысл этот памятник, если данная встреча завершилась ничем и привела не к улучшению, а ухудшению советско - американских отношений?
Значит, монумент поставлен не тому, что нам известно о ней, а тому, что до сих пор скрывают от нас.
По словам М.С. Горбачёва, «он привёз в Рейкьявик бомбу, но у Рейгана не было никакого встречного предложения. Он не был готов» [487]. То, что советская делегация на переговорах в Рейкьявике согласилась пойти на серьёзные уступки, это факт. Но назвать их «бомбой» было бы большим преувеличением. Следовательно, «бомбой» было не то, что известно нам о предложениях советской стороны, а то, что остаётся неизвестным.
Вскоре после окончания встречи в Рейкьявике «Московские новости» опубликовали статью заместителя главного редактора этой газеты Ю. Бандуры под странным названием «Монолог с президентом США. Рейкьявик - не Каносса» [488]. Из этой статьи явствует, что в США поведение советской делегации в Рейкьявике, точнее поведение М.С. Горбачёва, было оценено как капитуляция. Но о какой капитуляции может идти речь, если во время этой встречи обсуждался только вопрос о сокращении ядерного оружия и никакого соглашения по этому вопросу достигнуто не было?
Лётом 1993 г. в интервью журналу «Фигаро» бывший советский лидер сделал следующее многозначительное заявление, понятное, видимо, только для посвящённых: «Рейкьявик, - сказал он, - на деле был драмой, большой драмой. Вы скоро узнаете, почему» [489].
Спрашивается, если встреча закончилась безрезультатно, каким образом она могла стать «прорывом в холодной войне»? А если это действительно был «прорыв в холодной войне», почему его следует рассматривать как драму?
Между тем, характеризуя Рейкьявик как драму, М.С. Горбачёв делает ещё более интригующее утверждение, сравнивая Рейкьявик и Чернобыль: «Разного рода драмы - Чернобыль и Рейкьявик. Но по потрясению основ, на которых строился послевоенный мир, они сопоставимы» [490].
«Рейкьявикская встреча, - заявил позднее его переводчик П.Р. Палажченко, - событие очень масштабное, его предстоит ещё в полной мере вывести на исторический разбор. Будут, я думаю, со временем опубликованы и беседы эти, потому что беседы действительно исторические» [491].
Приведённые слова были сказаны в 1992 г. В следующем, 1993 г., материалы этих бесед появились в печати. И ничего «масштабного» по сравнению с тем, что к тому времени уже было известно о встрече в Рейкьявике, в них не оказалось. Нет в них ни того, что можно назвать «бомбой», ни того, что позволяло бы охарактеризовать Рейкьявик как сопоставимую с Чернобылем «драму» или Каноссу.
Но если слова о «масштабности», «бомбе», «Чернобыле» и «Каноссе» были сказаны не просто так, получается, что опубликованные материалы встречи не дают полного представления о ней.
Но тогда напрашивается заключение, что в Рейкьявике Р. Рейган и М.С. Горбачёв рассматривали проблемы, которые далеко выходили за рамки официальных переговоров о разоружении, но не нашли отражения в опубликованных материалах.
О том, что в Рейкьявике обсуждались не только вопросы разоружения, писал позднее, опираясь на сведения разведки, руководивший тогда ПГУ КГБ В.А. Крючков [492]. Об этом же со ссылкой на надёжные источники, раскрыть которые он пока не может, в беседе со мной заявил бывший главный редактор журнала «Коммунист» Р.И. Косолапов [493].
И действительно, уже в первый день главы двух государств договорились, что предметом обсуждения будут не только вопросы разоружения, но и региональные и гуманитарные проблемы, а также двухсторонние отношения. Причём, как пишет О. Гриневский, «с той поры именно эти проблемы определяли повестку дня всех советско - американских встреч на высшем уровне» [494].
- Социализм с русским лицом - Александр Елисеев - История
- Кукловоды и марионетки. Воспоминания помощника председателя КГБ Крючкова - Валентин Антонович Сидак - Военное / История
- Советская экономика в 1917—1920 гг. - коллектив авторов - История
- Я лечил Сталина: из секретных архивов СССР - Александр Мясников - История
- Август 1991. Где был КГБ - Олег Хлобустов - История
- Тайна России - Михаил Назаров - История
- Бронемашины Сталина 1925-1945 - Максим Коломиец - История
- Страшный, таинственный, разный Новый год. От Чукотки до Карелии - Наталья Петрова - История / Культурология
- Как обуздать олигархов - Александр Елисеев - История
- Броня на колесах. История советского бронеавтомобиля 1925-1945 гг. - Максим Коломиец - История