Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Сенате в ее царствование присутствовали только два лица: кригс-комиссар Новосильцев и Сукин, который был обвинен в лихоимстве за то, что взял десять тысяч рублей с поставщиков провианта для персидского похода. Если фельдмаршал Трубецкой время от времени и приезжал в Сенат, то лишь по своим личным делам или чтобы выказать свое полное ничтожество; другие сенаторы, недовольные Кабинетом, вовсе не ездили в Сенат. Остермана же и Черкасского устраивало то, что в Сенате присутствовали лишь лица, не имевшие веса.
Поэтому легко можно судить о том, насколько образ правления и Кабинет императрицы Анны были не только не совершенны, но даже вредны для государства.
Глава 5. Анна младшая
Однако все это случится много позже. Сейчас еще живая и вполне здоровая Анна Иоанновна празднует свои именины и кипит от зависти, глядя на взбалмошную, но ослепительно красивую цесаревну Елизавету.
– Ну где же она? Опять моя племянница изволила опаздывать…
– Никак нет-с, милая. – Бирон появился по левую руку императрицы словно бы ниоткуда. – Аннушка вот-вот появится, во всяком случае, свои покои она уже покинула.
– Опять ангелочков на потолке рассматривает, – куда тише пробурчала императрица.
– Анна Леопольдовна суть мечтательница, – пожал плечами Эрнст Иоганн. – Сие для девицы столь прекрасно.
– Ох, душа моя, что тут прекрасного! Ее ж никто и слушать не будет, когда я уйду.
– Матушка государыня! Да Господь с тобой! Уйдет она… Молодая, сильная, красавица…
Лесть Бирона охладила монарший гнев почти полностью.
– Ну будет, душенька мой, будет… Не так уж я и красива… Однако сил, ты прав, у меня достанет, чтобы власть в верные руки передать, а всяким самозванцам да бастардам дорогу в те края наладить, откуда уж не выбраться им никогда, хоть всю жизнь во весь опор скачи.
– Вот и ладно, матушка, вот и хорошо… Праздник у нас, а ты все серчаешь. Вот уже и Аннушка появилась. Ну улыбнись, милая!
В дальних дверях зала, тех, что вели в полуденные покои, и впрямь показалась племянница Анны Иоанновны, Анна Леопольдовна. Лицо царицы осветила улыбка – дочь сестры она и в самом деле любила. Любила… почти как родную дочь.
Тень этой улыбки досталась и Бирону – и тот не замедлил ответить широкой и искренней улыбкой. О, курляндский дворянчик за годы при дворе Анны обрел целый арсенал улыбок, которым пользовался в совершенстве.
Елизавета искоса наблюдала за кузиной и ее «душенькой». В душе ее не клокотал гнев, не копилась ярость. Напротив, ей было даже несколько смешно – смешно, что эти люди так нелепо изображали то, чем не являлись.
Как Анна не походила на правительницу, царицу – ни в чем, от внешности до разума, так Эрнст Иоганн, ее фаворит, «ночной император», – ничуть не был похож на «ничтожную персону, лишь благостию и милостию государыни допущенную ко двору». О нет, настоящий волк, мудрый и терпеливый, дожидался своего часа.
Елизавета раскланялась с леди Рондо, супругой английского посланника. Вот уж забавно – сухощавая, немногословная, холодноватая, на самом деле она была удивительно мудра, наблюдательна и при этом не злоязыка. Ее можно было принять не за жену, а за правую руку своего супруга, несущую «свет просвещенной Европы» дикарскому азиатскому народу.
«И что это ты, матушка, сегодня так недобра? – спросила Елизавета сама у себя. – Все ведь идет как обычно. Или ты ожидала чего-то иного? Пора бы уж привыкнуть…»
Цесаревна легко кивнула Бирону и склонилась в поклоне перед Анной Леопольдовной, появления которой ждала вот уже несколько минут.
Удивительно, но Анну-младшую, как она про себя иногда называла племянницу царицы, она почти любила. Во всяком случае, терпела без малейшего усилия. Быть может, иногда бы могла ее и подругой своей назвать – ведь девушка-то, пусть и соперница на пути к трону, была на диво беззлобна и мила в обращении.
«Квашня, – не в первый раз вспомнила Елизавета слова матушки, сказанные, впрочем, в отношении совсем другой девицы. – Квашня и более ничего. Ни власти ты не желаешь, ни обретения сил. И жених твой, Антон Ульрих, третьего дня представленный свету, таков же. Квашня, токмо мужеска полу. Однако беззлобен, как и ты. А в нынешние времена это почти достоинство…»
– Лизанька, душенька, – проворковала младшая Анна, приседая в ответном поклоне. – Как я рада видеть тебя здесь…
– И я рада, душа моя, – с улыбкой ответила Елизавета. – Ты для меня всегда словно лучик света в этом суровом мире.
Самое забавное, что вот сейчас цесаревна ничуть не лгала – Анна Леопольдовна, белокожая, светловолосая, предпочитающая палевые цвета в одежде, и в самом деле словно освещала Малый зал для приемов. Елизавета уже не раз поражалась тому, что ни один из залов дворца, всегда богато освещенный, не казался ей светлым. В углах отчего-то всегда селилась темнота, на лица вельмож словно была накинута какая-то туманная маска – они казались нечеткими, зыбко меняющимися. Причем ощущение это не покидало цесаревну даже тогда, когда лучи солнца заливали анфилады покоев. Все равно тьма была во дворце хозяйкой. Тьма, а не сестрица Анна Иоанновна…
Девицы еще раз улыбнулись друг другу, и Анна поспешила поклониться тетушке – в дни малых приемов, конечно, можно было пренебречь этикетом, но лишь самую малость. Царица с почти доброй улыбкой кивнула в ответ, а вот обер-камергер Бирон ласково похлопал девушку по ладони, дескать, рад тебе, милочка.
«Да и то, – Елизавета продолжила беседу с самой собой: сие был единственный собеседник, который не проговорится ни сестрице Анне, ни ее гончим от Тайной канцелярии во главе с вездесущим Ушаковым, – и то, ежели сестрица Анна приходится Анне-младшей тетушкой, то камергера-то смело дядюшкой можно назвать. Ну, аль иным близким родственником…»
Почти тридцатилетняя Елизавета беззлобно рассматривала зал. Ей, урожденной Романовой, изрядно претило изобилие иноземцев при дворе, да и на троне. Но мудрости ей хватало, чтобы держать рот на замке, – до поры до времени даже мечтать о престоле не следовало.
Многие тайные потоки и водовороты дворцовой жизни Елизавета видела более чем отчетливо – должно быть, так же отчетливо, как и царедворцы, их затевающие. Вот как сейчас, когда Бирон, с отеческой улыбкой встретивший Анну Леопольдовну, сделал пару шагов в ее, Елизаветы, сторону.
– По здорову ли, Лизанька? Не студено ли тебе здесь?
Елизавета ухмыльнулась – ее обнаженные плечи были лишь самую малость прикрыты узким кружевным шарфом… Кружевная полоса шоколадного цвета оттеняла, подчеркивала белоснежность кожи.
– Отнюдь, сударь. Во дворце мне всегда тепло и приятно, ибо здесь собирается моя фамилия и те, кто к ней близок, а значит, близок и ко мне. Трудно дурно себя чувствовать в теплом семейном кругу…
- Пани царица - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Заговор Тюдоров - Кристофер Гортнер - Исторические любовные романы
- Своенравная красавица - Сильвия Торп - Исторические любовные романы
- Царская невеста. Любовь первого Романова - Сергей Степанов - Исторические любовные романы
- Наследница царицы Савской - Эдхилл Индия - Исторические любовные романы
- Летняя королева - Элизабет Чедвик - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Черная шкатулка (императрица Елизавета Алексеевна – Алексей Охотников) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Новая царица гарема - Георг Борн - Исторические любовные романы
- Ничего, кроме обольщения - Джоанна Линдсей - Исторические любовные романы