Форма входа
Читем онлайн О теории прозы - Виктор Шкловский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Считаю, ссоры неизбежны.
Мы формалисты – это название случайное. Вот я, Виктор, мог быть и Владимиром, Николаем.
Формой мы занимались. И случайно про форму говорили много ненужного. Когда-то я говорил, что искусство состоит из суммы приемов, но тогда – почему сложение, а не умножение, не деление, не просто взаимоотношение. Сказано было наспех для статьи.
Структуралисты делят произведение на слои, потом решают один слой, потом отдельно другой, потом третий. В искусстве все сложнее. Вместе с тем структуралисты, в частности наша тартуская школа, сделали очень много.
Но посмотрите:
– Форма – это разность смыслов, противоречивость.
Самый простой пример. Пушкин писал:
Ее сестра звалась Татьяна.Впервые именем такимСтраницы нежные романаМы своевольно освятим.
Само введение имени «Татьяна» несет много смыслов, многосмысленность; простое имя «Татьяна» прежде всего своей простотой как бы упаковывает все смыслы уже самого текста, формирует их отношения, их взаимоотношения: размышляя так, мы понимаем, что разговариваем о форме.
Товарищи работают интересно, но как они влияют на нашу современную и мировую литературу и читают ли их писатели, волнуются ли они за них?
В «Словаре Академии Российской», изданном в 1806 году и любопытном кроме прочего тем, что именно о нем говорил однажды Пушкин – «хоть и заглядывал я встарь в Академический словарь», – на странице 897 читаем: «ВЫМЫШЛЕНИЕ. – Выдумание, изобретение чего умом, размышлением».
Смысл слова «вымышленный» как выдуманный, то есть несуществующий, – более поздний. В 1806 году вымысел был занятием полезным. Говорили так, я снова цитирую старый словарь: «вымышлять» – значит «выдумывать, силою разума и размышления находить, изобретать, открывать что-нибудь новое или редкое».
То, что называется «формальным методом», вымышлено было и названо этим термином приблизительно в конце лета перед третьей русской революцией, перед Октябрем.
Вымыслить значило не только придумать, но и объявить, утвердить, так сказать, закрепить патент.
То, что я расскажу сейчас, было в 1917 году.
На берегу Невы, около университета, шло заседание в бывшем Кадетском корпусе, в очень большом зале с широкими сводами. Это здание было потом определено как остатки дворца Меншикова. Сейчас оно считается восстановленным.
На узкой кафедре говорил меньшевик Чхеидзе – рыжий, мятый, спокойный. Он сказал: «Сейчас нет такой партии, которая одна взялась бы руководить революцией» – и замолчал. Такие утверждения, вставленные в речь, традиционно назывались риторическими паузами.
Пауза кончилась.
И сидящий в первом ряду В.И. Ленин, не вставая, не напрягая голоса, внятно сказал: «Есть такая партия».
Сказано было прочно.
А пауза была создана, осмыслена как растерянность одних и знание других.
Многие замыслы отпадают. Или теряют свой первоначальный смысл.
Уже были вымышлены на Западе паровозы. А они были вымышлены для перевозки угля, под землей. И надо было вымыслить рельсы для этих тяжелых работников. Рельсы вымыслил, изобрел Фурье, вымысливший желаемый, но фантастический для него строй – социализм.
В России рельсов не было. Хотя мы тогда вывозили железо в Англию, так как сибирская руда и сибирское железо естественно обогащены титаном. И это выражалось в том, что русское железо не ржавело.
Нержавеющие крыши парламента в Англии покрыты русским титанистым железом.
Нужно было пустить паровозы хотя бы между Москвой и Петербургом. И были мысли вымышленные – пустить железные поезда по торцовым дорогам.
Полагалось, что это прочно, но торец пригодился в другом деле и жил в Ленинграде как хорошее средство для постройки мостовых до 1924 года.
В 1924 году в большом наводнении торцовые мостовые, в том числе и мостовые Невского и набережных, всплыли.
Все это имеет свое значение. Слова надо уточнять.
Вымысел, выраженный паузой Чхеидзе, был ложный.
Решение Ленина было истинным.
Многое ложное и истинное лежит в старых и новых поэтиках.
Поэтика прозы не была создана. Потому что проза опоздала.
Поэтика прозы появилась позже. Может быть, из поэтики судебного, то есть устного, красноречия.
Это была поэтика создания вдумчивого слова.
Сейчас поэтики прозы все еще не существует, так как то, что создал ОПОЯЗ, не было точным, не было договорено.
Для меня искусство – это спор, спор сознания, осознания мира. Искусство диалогично, жизненно. Оно, если его остановить, завянет.
Человеческие сердца натянуты как тетива.
И тот, кто не хочет с этой тетивы спустить стрелу, когда он думает, что слово только слово и текст только текст, тот прежде всего не художник, не оруженосец.
Он собиратель бабочек.
Мой друг Роман в книге, посвященной его шестидесятилетию, напечатал статью о стихотворении Пушкина «Я вас любил, любовь еще, быть может...».
Стихотворение Пушкина кончается словами: «Я вас любил так искренно, так нежно, как дай вам бог любимой быть другим».
Якобсон утверждает в анализе, что это сочетание слов, что там нет образов.
Он ссылается на статью Вересаева о том, что искусство может существовать без образов. Там приводится в пример «Граф Нулин».
Могу ответить только, есть такая фигура, старая, образная – литота. Литота – это фигура, которая, отрицая, подтверждает.
Это история о любви бескорыстной и огромной, в каждой строке она утверждает, что сегодняшняя любовь больше, чем вчерашняя любовь. Это и есть анализ стихотворения. И в «Графе Нулине», когда граф хочет овладеть женщиной, он сравнен с котом, который овладевает мышкой.
«И вдруг – бедняжку цап-царап».
Это ирония над верностью, и это и есть форма этого произведения. И, конечно, это самый настоящий образ.
Вот теперь, разъяснив вопрос хотя бы самому себе, приведу конспект записи, которую обнаружил утром на столике, где стоят лекарства на ночь.
Серая исписанная картонка, а ночь была сложной:
Описание непрошедшей, действенной любви к прошедшей, снятой, убранной.
Эта любовь рождает бинарность.
Утверждения – отрицания даются в смене.
Развязка: – другой тебя любит меньше.
Я люблю больше.
Я еще угрожаю.
Бинарность вторжения – это отрицание, равное утверждению.
Ревность любит быть нежной.
Но если? – вопрос равен угрозе. Угрозе нежностью.
Быть жестоким очень легко, надо только не любить.
Когда-то я писал об этом.
Толстой же писал, что самые жестокие люди те, которые самые убежденные.
В искусстве человечество, осматривая современность, сравнивает ее с прошлым.
Когда-то на Балканах возникла едва ли не величайшая ересь мира – богомильство. Веселовский написал толстый том под названием «Соломон и Китовраз». Веселовский говорит, что богомильская ересь была первым идеологическим вторжением славян в понимание мира.
Боснийская легенда рассказывает о том, как бог увидал Землю, созданную Сатаной. И он пожалел эту Землю. И отжалел кусок сердца. И бросил сердце на Землю. И сердце вошло в ухо Девы, и Дева родила Слово через ухо.
Это связано с Евангелием, потому что «в начале бе слово, и слово бе к Богу, и Бог бе слово».
У Рабле рассказывается, как Пантагрюэль родился из уха своей матери. Это была пародия на Евангелие.
И у Мольера в «Школе жен» Агнесса говорит: «Правда ли, что дети рождаются из уха?»
Вот эти богомильские легенды сами по себе проливали кровь целых стран. Бастовали альбигейцы, шли крестовые походы. И это дошло до Рабле.
Из-за этих легенд, из-за переосмысливания христианства создавалось новое искусство.
Искусство рождается при столкновении эпох и мировоззрений.
Искусство выправляет вывихнутые суставы.
Искусство говорит о человеке не на своем месте.
Орест должен убить свою мать потому, что она убила отца. Сталкиваются эпохи матриархата и патриархата.
Гамлет не должен убивать свою мать, отец сказал ему «нет». Но Гамлет человек новой науки, нового времени.
И сами великие романы – это пародия на романы. И Рабле и Сервантес почти современники. И до Рабле существовал рыцарский роман, уже пародийный, о великане, но Рабле вдохнул в этот старый роман новый дух.
Проверил все цитаты, которые дает Рабле на Священное писание, на «Деяния апостолов», и утверждаю, что все они пародийные.
Если в Библии сказано о том, что изобрели сыновья, потомки Каина, что они делали шатры, медные инструменты, как они создали культуру, то тут предки Пантагрюэля изобрели ботинки с загнутыми носами наверх, догадались, что, играя в кости, надо надевать очки.
Это пародия на Сорбонну и на Евангелие.
И это ваганты, странствующие ученики, не верящие в старую науку.
И как бы мы ни подсчитывали слова и буквы, если мы не видны в этом споре мысли, борьбу, которая подходит к краю ковра, то мы не поймем искусства.
Надо считать. Это делают структуралисты. Перед этим надо читать.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу О теории прозы - Виктор Шкловский бесплатно.
Похожие на О теории прозы - Виктор Шкловский книги
- Энергия заблуждения. Книга о сюжете - Виктор Шкловский - Советская классическая проза
- Где-то возле Гринвича - Олег Куваев - Советская классическая проза
- Есть о чем вспомнить - Людмила Семигина - Советская классическая проза
- Поединок - Александр Борисович Царинский - Советская классическая проза / Шпионский детектив
- Большие пожары - Константин Ваншенкин - Советская классическая проза
- Восстание мизантропов - Сергей Бобров - Советская классическая проза
- Афганец - Василий Быков - Советская классическая проза
- Остановиться, оглянуться… - Леонид Жуховицкий - Советская классическая проза
- Избранное в двух томах. Том первый - Тахави Ахтанов - Советская классическая проза
- Безымянная слава - Иосиф Ликстанов - Советская классическая проза
