Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я еще раз попробую поговорить с ними, — со вздохом сказал мистер Гершон.
— Им нужны мы, — ответил Эрик, указав на шестерых нацистских солдат, которых семья Гершона безуспешно прятала весь прошлый месяц.
Это были ни в чем не повинные юноши, пойманные в нечто большее, чем они могли понять, — в невероятную иллюзию, похожую на их прошлую жизнь.
— Они хотят убить нас, верно?
Снаружи кто-то из активистов взял рупор и начал выкрикивать речовки в направлении дома. Толпа оживилась.
— Возвращайтесь в ад! — кричали люди.
— Собирайте семью и уходите, — сказал Нико.
Другие солдаты жестами выразили свое согласие.
— Мы сдадимся. Это зашло слишком далеко. Как участники войны, мы заслуживаем ареста и трибунала.
Мистер Гершон со вздохом присел на корточки. Дрожь сотрясала его хрупкое тело. Он вновь похлопал Нико по руке.
— Вы уже умерли однажды, — сказал он. — Разве такого искупления не достаточно? Мы не отдадим вас на растерзание. Мы докажем им, что войны создаются отдельными личностями и что люди разных эпох могут относиться друг к другу более разумно. Мы способны жить с вами в мире — например, моя еврейская семья и вы, молодые немецкие парни, которым безумный садист отдал приказ: «Наводите ужас и делайте все, что угодно!»
Он посмотрел на жену.
— Мы должны показать нашим согражданам, что в мире существует прощение.
Супруга встретила его слова решительным согласием.
Наверху послышался звук разбитого стекла, за которым последовало громкое шипение. Что-то ударилось о стену рядом с подоконником. Под окном начало расцветать белое облако.
— Газ! — прикрыв ладонью рот, сказал Тимо.
— Все нормально, — мягким тоном произнес мистер Гершон. — Пусть все случится мирно и спокойно.
Он посмотрел на немецких солдат.
— Вы не должны оказывать сопротивление, — продолжил старик. — Они арестуют нас, и все этим кончится.
— Нет, нас убьют! — крикнул Тимо. — Мы должны сражаться до последнего патрона!
— Он прав, — сказал Эрик.
Парень встал и, подойдя к окну, осторожно выглянул наружу. Возможно, он подсчитывал количество людей с оружием.
— Нет, — настойчиво произнес мистер Гершон. — Мы не можем этого позволить! Если вы будете сражаться, вас убьют, и все люди запомнят только одно — что мой дом был заполнен нацистскими солдатами, которые даже после возвращения из могил могли лишь воевать и убивать мирных граждан!
Раздался стук в дверь.
— Спасибо вам, герр Гершон, — сказал Нико. — Вы…
Треск выбитой двери оборвал его фразу.
Глава 8
Три недели назад сварливого мужа Люсиль и ее ранее умершего сына арестовали по надуманному обвинению в хулиганских действиях. И хотя, по общему признанию, они не совершали ничего предосудительного, все адвокаты мира потерпели бы фиаско, отстаивая невиновность Харольда Харгрейва. А ведь он был только раздражительным стариком. Статус мертвого, но ныне ожившего Джейкоба тоже не подвергался в суде никакому сомнению. Хотя Люсиль частично поддерживала общие взгляды на права людей и неизбежную несправедливость прокуроров, она всем сердцем верила, что винить тут можно было только Бюро.
Ее семья не сделала ничего плохого. Харольд с сыном совершали прогулку по своему участку — не на правительственной земле, а в пределах частных владений. Затем им пришлось пройти по шоссе, которое было оккупировано людьми из Бюро. Поэтому солдаты выследили их и арестовали за несоблюдение президентского указа.
После их ареста Люсиль, несмотря на упорные попытки заснуть, фактически не спала всю ночь. После этого сны обычно приходят с настоятельностью судебной повестки — то есть в самое непредсказуемое и неучтивое время. Вот почему Люсиль, одетая в лучший воскресный наряд, обмякла теперь на церковной скамье, с головой, повисшей под тем знакомым углом, который часто можно видеть у детей, не выспавшихся ночью. Ее лоб покрылся испариной. Июнь уже вступал в свои права, и каждый день казался финской сауной.
Люсиль приснился сон про рыбу. Ей снилось, что она стояла в толпе людей, которые умирали от голода. У ее ног находилось пятигаллоновое пластмассовое ведро, наполненное окунями, форелью, камбалой и морскими окунями.
— Я помогу вам, — крикнула она. — Идите сюда. Вот. Берите. Идите ко мне. Я сожалею о вашем положении. Да, берите. Пожалуйста, не стесняйтесь. Идите ко мне. Я накормлю вас. Простите меня. Вот, берите. Я прошу у вас прощения.
Люди, окружавшие ее, были «вернувшимися». Она не знала, по какой причине извинялась перед ними, но ей казалось это важным.
— Мне очень жаль. Я попытаюсь помочь. Идите сюда. Берите, не стесняйтесь. Вот. Держите. Мне очень жаль. Но вы не беспокойтесь. Я помогу вам. Вот, берите.
Пока она дремала на скамье, ее губы двигались по собственной воле.
— Мне очень жаль, — сказала она вслух. — Но не волнуйтесь. Я всем помогу.
Толпа придвинулась ближе и начала роиться вокруг нее. Люсиль теперь видела, что она и «вернувшиеся» находились в невероятно большой клетке. Стальные прутья были опутаны колючей проволокой. Внезапно клетка стала сжиматься.
— О, Боже! — громко воскликнула она. — Не бойтесь. Я помогу вам!
И тут она проснулась. Люсиль с испугом поняла, что на нее смотрело все собрание баптистской церкви Аркадии.
— Аминь, — с улыбкой сказал пастор Питерс. — Даже в своих снах сестра Харгрейв помогает обездоленным и нищим. Почему же остальные не делают этого, находясь в пробужденном состоянии?
Он продолжил проповедь, поясняя главы из книги Иова, связанные с христианским терпением.
Люсиль было стыдно не только от того, что она заснула в церкви, но и потому что ее сонный бред отвлек пастора от проповеди. Ее утешала лишь мысль, что в эти дни пастор часто отвлекался от проповедей. Его ум и сердце были заняты чем-то другим, и пока никто из паствы не определил причину этой рассеянности, хотя все понимали, что она действительно существовала и воздействовала на священника.
Люсиль выпрямилась, вытерла пот со лба и, соглашаясь с важным пунктом проповеди, прошептала несвоевременное «аминь». Ее тяжелые веки слипались от усталости. Она открыла Библию и сонно поискала строки, которые цитировал пастор. Книга Иова была не самым большим писанием, но и не таким уж маленьким. Люсиль неловко листала страницы, пока не нашла соответствующий стих. Как только она взглянула на строки, сон вновь увлек ее в свои глубины.
Когда она проснулась второй раз, церковная служба закончилась. В помещении царила тишина. Скамьи опустели. Казалось, что сам добрый Господь решил отправиться в другое место. Пастор был неподалеку вместе с его маленькой женой, чье имя Люсиль никак не могла вспомнить. Они сидели на передней скамье и, улыбаясь, смотрели на старую женщину.
Пастор Питерс заговорил первым:
— Я подумываю использовать в моих проповедях фейерверки. Чтобы служба не казалось такой скучной. Хотя начальник пожарного депо убьет меня за эту идею.
Он пожал плечами, и те поднялись, словно горы, под его жакетом. Брови пастора блестели от капелек пота, но он по-прежнему носил темный шерстяной жакет, чтобы выглядеть человеком Бога, как и полагалось священнику, познавшему терпение.
— Мы тревожимся о вас, — хрупким голосом произнесла его маленькая жена.
Она носила светлое платье и небольшую шляпку, украшенную живыми цветами. Ее улыбка тоже была маленькой. Казалось, что она вот-вот могла упасть в обморок — и, вероятно, даже желала этого.
— Не волнуйтесь обо мне, — ответила Люсиль.
Она выпрямила спину, закрыла Библию и прижала ее к груди.
— Господь поможет всем.
— Сестра Харгрейв, я не хочу, чтобы вы отнимали мой хлеб, — с широкой улыбкой сказал пастор. — Обычно я тут говорю о Божьей помощи.
Его жена перегнулась через спинку скамьи и ласково похлопала ладонью по руке Люсиль.
— Вы выглядите очень усталой. Когда вы спали в последний раз?
— Несколько минут назад, — ответила Люсиль. — Разве вы не видели?
Она печально рассмеялась.
— Извините. Я не хотела язвить. Это мой арестованный муж говорит через меня. Он настоящий дьявол, если вы не знали.
Погладив Библию рукой, она тяжело вздохнула.
— И потом где человеку искать покой, как не в церкви? Разве найдется другое место на земле, где было бы так безопасно и мирно? Лично я так не думаю.
— А дом? — спросила жена пастора.
Люсиль усомнилась в ее искренности. Вопрос мог оказаться завуалированным оскорблением. Но, взглянув на маленькую женщину, она решила дать преимущество ее лучшей и светлой стороне.
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Дом тысячи дверей - Ари Ясан - Социально-психологическая
- For сайт «Россия» - Кира Церковская - Социально-психологическая
- Проза отчаяния и надежды (сборник) - Джордж Оруэлл - Альтернативная история / Публицистика / Социально-психологическая
- Между светом и тьмой... - Юрий Горюнов - Социально-психологическая
- Все зависит от тебя - Гоар Маркосян-Каспер - Социально-психологическая
- Традиционный сбор - Сара Доук - Социально-психологическая
- Аэроторпеды возвращаются назад - Владко Владимир - Социально-психологическая
- Сатан - Иннокентий Маковеев - Героическая фантастика / Социально-психологическая
- Крик после боли - Агоп Мелконян - Социально-психологическая