разговор, – а по милости Аллаха он понимает птичий язык. Тут рассказчик, внезапно смущенный, останавливается. Махмуд, у которого уже задето любопытство, настаивает на продолжении рассказа, наконец, приказывает окончить его, согласно с истиной, и сообщить то, что говорили филины. «Это были два старика, – приступает наконец визирь к прерванному рассказу. – У одного из них был сын, у другого – дочь, и именно об их браке шла речь. Отец невесты требовал, чтобы дочь получила в свадебный подарок пять опустошенных деревень. «Пять? – посмеялся в ответ второй филин. – Я могу подарить ей не пять, а целых пятьсот деревень. До тех пор, пока Аллах сохранит жизнь султану, никогда не будет недостатка в опустошенных деревнях». Насколько горькое слово это должно заключать в себе правды, видно из сообщений тех же самых историков, которые так восхищаются Махмудом: ценность сокровищ, похищенных из храма в Сомнате, показывается ими в два миллиона золотых динариев, а при взятии одного этого города были будто бы умерщвлены 50 тысяч индусов; весьма возможно, даже вероятно, что цифры эти сильно преувеличены, но даже четвертая доля была бы просто ужасна. Не подлежит, однако, ни малейшему сомнению, что тысячи и тысячи жизней мирных обывателей пали жертвой тупого фанатизма Махмуда и дикой жестокости его турецких и афганских отрядов. Даже там, где меч султана положил предел кровавым неурядицам, продолжавшимся десятки лет в Хорасане, в Персии короткий промежуток спокойствия и порядка был куплен достаточно высокой ценой. Шло ли дело об индийских язычниках или о шиитах и вольнодумцах, ревностный суннит, султан одинаково не знал ни для кого пощады. Неустанное преследование апостолов измаилитской пропаганды, которая появилась везде в Персии во второй половине III столетия, может быть рассмотрено как защитительная мера против этой пропаганды. Султан назначил своего верховного инквизитора, конечно прославившегося в качестве светила веры, богослова, для выслеживания этих еретиков. Мы ведь только что видели, что уже в царствование Махмуда имелись в Индии «карматы», точно так же достоверно и то, что незадолго до конца правления Саманидов не менее далекая Трансоксания была уже пропитана измаилитскими элементами[50]. Честолюбию фатимидских халифов в Египте, которые именно теперь и достигли вершины своей власти, только что совершенное Бундами раздробление Персии придало до того крылья, что самые дерзкие надежды стали им казаться исполнимыми: в 403 (1012/13) г. был схвачен в Герате человек из Тагерта (самой глуби Западной Африки), который выдавал себя за посла Фатимида Хакима к Махмуду, но вернее всего был просто шпионом; его казнили, как еретика. Великим несчастьем для только что приобретенной свободы духовной жизни в Персии было гонение, воздвигнутое как на умеренный шиизм, допускавшийся Саманидами, поощрявшийся Бундами, так и на еще более невинные воззрения мутазилитов. Когда Махмуд в 420 (1029) г. осадил Рей, он велел распять множество шиитских товарищей[51] Меджа ад-Даулы и изгнал мутазилитов в Хорасан, сочинения по философии, по мутазилитскому богословию и астрологии велел сжечь, а другого рода книги увез на ста верблюдах с собой. Вечным обвинением, которое царедворцы Махмуда возводили друг на друга перед ним, было обвинение в шиизме. Благодаря тому же приему и знаменитому поэту Фирдоуси пришлось претерпеть массу неприятностей, несмотря на то что славолюбивый султан весьма дорожил пребыванием у него такого выдающегося человека. Также и то обстоятельство, что Махмуд в более поздние года своего царствования снова ввел вместо персидского языка арабский в административные сферы, не могло не отразиться дурно на вновь начавшемся было развитии в Персии. Конечно, даровитый персидский народ в только что истекшие полтора века, со времени вступления в правление Тахиридов, слишком узнал себе цену, чтобы теперь было бы возможно, как прежде, язык его, снова поднявшийся на степень литературного, вовсе отстранить от употребления в поэзии и науке. Но все же столь радостно зазеленевший росток до того заглох теперь, что впоследствии, когда при Сефевидах наступила окончательная победа шиизма, довольно много ветвей науки оказались заглохшими и после того уж никогда больше не оживали в Персии. Причиной тому были, конечно, ужасные времена сельджуков и монголов.

Но поворот ко всему этому случился именно при Махмуде; характеристично то, что его секретарь аль-Утби, которому мы обязаны историческим сочинением о последних годах правления Саманидов и о начале правления Газневидов, считал более соответственным писать сочинение это хотя и поистине персидским блестящим слогом, но на арабском языке, при этом, однако, во всем остальном тон его для придворного историографа вполне независим; так, например, он говорит с уважением и участием о Мунтасире, который, как известно, наделал массу хлопот Махмуду. При Саманидах переводили арабского Табари на персидский язык, теперь персидские историки снова пишут по-арабски. Какими путями добивался Махмуд – а он был достаточно умен для этого – присоединения к прочим своим правам на удивление потомства еще и имени покровителя искусства и науки, ясно видно из его поступков при осаде Рея. Все, что в этой области можно было считать за ересь, было уничтожено, остальное же по возможности увезено в Газну для украшения блестящего султанского двора. Не отнимая у Махмуда ни заслуги его – он этим способом открыл дорогу многим выдающимся людям, – ни присущей ему способности верно оценивать достоинства поэтических произведений и судить о них со вкусом, мы в то же время должны сильно подчеркнуть, что побудительной причиной во всем этом вовсе не было сознательное желание поощрить умственную, духовную жизнь страны; нет, великому завоевателю просто хотелось собрать вокруг себя как можно больше знаменитостей, которые должны были изображать собой хор звезд, окружающий солнце султанской славы.

Махмуд в завоеванных, разграбленных им местностях забирал ученых и поэтов и посылал в свою столицу, где талант их развивался на удивление миру. Конечно, мы этим вовсе не хотим сказать, чтобы яркий блеск его двора и хорошо рассчитанная им щедрость не привлекли бы без всякого принуждения многих выдающихся людей, но, раз мы имеем достоверные сведения о том, что при завоевании Хорезма Махмуд велел перевезти оттуда в Газну нескольких знаменитых ученых, можно, конечно, подобное же обращение предположить в других случаях, о которых мы не имеем более точных сведений. А что покровительство Махмуда искусству и науке, при всем шумном хвастовстве его, не было лишено мелких, низких черт, видно из его поведения относительно Фирдоуси, величайшего поэта Персии и одного из величайших поэтов мира[52]. Абул Касим Мансур, по прозванию аль-Фирдоуси[53], родился в 328 (940) г. в Шебезе, маленьком местечке близ Туса, в Хорасане. Он был чисто персидского происхождения; отец его, имя которого не вполне точно

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 228

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер бесплатно.

Похожие на История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер книги

Жизнь Мухаммеда - Юрий Борисович Вахтин - Биографии и Мемуары / Религиоведение / Прочая религиозная литература
Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632 - Мухаммед Эссад Бей - Прочая религиозная литература
Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо - Герд Шверхофф - Религиоведение / Прочая религиозная литература
Сатанизм для интеллигенции - Кураев Андрей Вячеславович "протодиакон" - Религиоведение
Спасение души человека в свете Учения Вознесенных Владык - Павел И. Васильев - Прочая религиозная литература / Эзотерика
Молитва господня - Митрополит Вениамин - Прочая религиозная литература
На пути к счастью - Умму 'АбдиЛлях - Прочая религиозная литература
Человек в Замысле Бога. Книга пятая - И. Б. Мардов - Психология / Прочая религиозная литература / Эзотерика
Человек в Замысле Бога. Книга четвертая - Игорь Борисович Мардов - Психология / Прочая религиозная литература / Эзотерика
На Афон - Борис Константинович Зайцев - Религиоведение / Прочая религиозная литература / Справочники

Оставить комментарий