Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы что же, разве считаете, что шпионы это сплошь выдумки? – Вскинулся подпоручик.
– Я считаю, что не следует подменять бдительность манией. – Поморщился Петр. – Ну-ну, что вы сразу нахохолились?.. Я сейчас совсем не об Вас… Шпионов надо ловить организовано. Должна быть централизованная постоянная смена паролей и форм для пропусков. В тылу и прифронтовой полосе должны действовать особые подразделения контрразведки с четкими полномочиями. И прочие скучные вещи далекие от романтики… – Петр подумал, и решил подсласить пилюлю. – Ну и здоровая бдительность, такая как у вас, подпоручик. – (херувим прояснился лицом) – Кроме того, пока энтузиасты сыска из числа офицеров увлеченно рассказывают друг-другу о жидовском шпионаже, рабинах с искровыми передатчиками в подполах синагог, австрияки вполне считывают перемещения наших войск с помощью своей авиационной разведки. А от наших "икаров" пока дождешься с неба пестрой ленточки с донесением, и горы сравняются и океаны пересохнут… Иногда впрочем, австриякам даже не нужно рассекать над нами на крыльях. Говорят, наши штабы шпарят между собой по искровым телеграфам безо всяких кодов, с совершеннейшим прямодушием. Стоит австриякам посадить одного слухача с таким же передатчиком, понимающего по русски, и…
– И тем не менее, мы австрицев бьем! – Воскликнул подпоручик.
– Ну да, – хмыкнул Петр. – ну да…
– Ваш тон выдает скепсис. Вы что же, сомневаетесь в успешном исходе компании? Мы ведь уже заняли Галицию.
"Мальчишка совсем", уже безо всякого раздражения на случайного собеседника подумал Петр.
За разговором они миновали группу солдат у обочины, которые скооперировались и варили какую-то снедь в котелке подвешенным на костре. Из-за отсутствия четких границ, люди размещенные посреди леса напоминали некое небесное тело, с плотным ядром и разряженной периферией. Однако с определенной долей уверенности можно было сказать, что они вышли на окраину госпиталя.
– Уф, – Петр сошел с дороги, которая своим загибом скрывалась из виду за деревьями, и сделал пару шагов присел у обочины на поваленный ствол.
– Что-то не идет мне впрок лазаретная кормежка. – Пробормотал он. – Всего-то прошел с гулькин нос, а уже устал… – Присаживайтесь, что-ли, Медлявский.
Подпоручик провел рукой по стволу, и приземлился рядом. – Отдыхайте, ребятушки! – махнул он рукой своим двум солдатам. Те присели как и шли – все также немного поодаль. Петр же подвинулся и устроился с максимально возможным комфортом, – упавшее дерево лежало рядом с растущим, и он как раз уместился на этом пересечении, – лежавшее стало сидушкой, а росшее рядом – спинкой. К сожалению, стараясь устроится максимально удобно он неловко задел рукой на перевязи за ствол, и скривился от на секунду вернувшейся боли.
– Вас сильно беспокоит рана? – Спросил Медлявский.
– Уже почти нет. Только на особо неловком пируэте, вот как сейчас…
– А как вас ранили? – С живым интересом спросил Медлявский, и тут же смешался. – Извините, надо признаться, я с самого начала компании все время нахожусь в тылу. Даже австрийцев видел только в колоннах пленных. Если мой вопос не удобен…
"Ну точно, еще совсем мальчишка" – Петр посмотрел на подпорутчика со странной смесью осознания собственного превосходства но и некоторой впрочем, доброй зависти.
– Да нет, чего неприятного. Слава Богу руки-ноги при мне, отделался благополучно. Но в этом действе, право слово, не было ничего героического. Мы отражали атаку австрийцев. Пехота отошла, но их артиллерия тем временем очень быстро нащупала нашу позицию. Я отдал приказ перенести пулеметы на первую запасную, но одного человека из расчета уже ранило. Тогда я сам схватил мудотряса, и…
– Кого, позвольте?!
– О, прошу извинить. – Смутился Петр. – Понахватался от солдат. Так они называют пулемет кольтовской фабрики из североамерикнских штатов. У него знаете, под ствольной коробкой как раз расположен такой рычаг… При стрельбе весьма напоминает, гм… В общем, мы вдвоем с фельдфебелем подхватили пулемет за треногу и потащили. Взрыв… Я сначала даже не понял, что ранен. Просто рука вмиг онемела, и я уронил пулемет со станком, прямо себе на ногу, да. Это-то я сразу почувствовал… Короче, солдаты меня подхватили. А меня через минуту рука уже так проняла, что я ни на что не годился, – ни пулемет ворочать, ни боем командовать. Вроде рана не очень страшная, а выбила начисто. Толком в себя пришел уже здесь, когда осколки из руки врач достал. Так что вот, ничего достойного быть увековеченным в памятных книгах. Проза войны.
– А страшно? Стрелять в человека?
– Ну, мы же пулеметчики. С закрытых позиций ты врага и не видишь совсем. Да и с открытой… Бегут себе по полю крохотные человечки, ты спуск зажал, они упали, вот и все. Нет, не страшно. Вот только если близко подойдут…
– Что тогда?
– Тогда страшно. За себя. На них-то уже сочувствия не хватает. Думаешь, – только бы на дистанцию гранатного броска не добежали, стервецы. Но мы вроде, перед тем как присесть о чем-то другом говорили?..
– А? Да. – Вспомнил Медлявский. – Вы, если не ошибаюсь, выражали сомнения в успехе нашей компании, но не озвучили причины на которых они зиждятся.
– Точно. – Согласился Петр. – А причины моих сомнений, любезный мой подпоручик, в том, что мы умудрились влезть в беспримерное по масштабам мировое дело, совершенно к нему не подготовившись.
– Позвольте, что вы имеете в виду?
– А вот что. – Поерзал на стволе Петр. – Я пулеметчик. Вы знаете сколько у нас в полку по штату пулеметов? – Восемь. То есть в разбросе по два на каждый батальон. А у австрияков и германцев в одном батальоне пулеметов столько как у нас в полку. Концентрацию огня они дают по нашей пехоте убийственную. Артиллерия у нас сопоставимая, по крайней мере в части легких полевых орудий. Но у нас уже сейчас, после нескольких месяцев войны ощущается отчаянный недостаток в боеприпасах. Вас, как обер-офицера артиллерийского парка не удивило, что вы выведены от передовой? Так ведь вам просто нечего возить, поэтому часть парков и оттянули в тыл. На фронте уже сейчас пушки действуют в режиме экономии снарядов. Говорят, начинаются проблемы с винтовками и патронами к ним. То, что вы собираете винтовки у раненных, для пунктов пополнения это тоже показатель. Пополнение зачастую присылают вообще без винтовок. О более специфических родах войск не берусь судить, но учитывая например, как часто я вижу над нашими позициями австрийские и немецкие аэропланы, и как редко наши, – и в воздухе ситуация также не обнадеживает.
– Ну, возможно вы и правы… – Неуверенно качнул головой Медлявский – Однако, русская армия всегда умела мужественно переносить трудности, и побеждать, в любых даже самых сложных условиях. В конце-концов само имя русского солдата, – это залог победы!
Петр фыркнул.
– Послушайте, подпоручик, я не меньше вас уважаю русского солдата. И, осмелюсь сказать, не меньше вас знаю его сильные и слабые стороны. Так вот послушайте боевого офицера, – русский солдат может проявлять чудеса терпения, героизма, и самопожертвования ради победы общего дела. Он превозможет любые трудности и сотрет в пыль любого врага. Но все это только в одном случае, – если он будет понимать за что он воюет.
– А что же по вашему? Наш солдат сейчас не понимает, за что он воюет?
– А по вашему понимает? – Вопросом на опрос ответил Петр.
– Но послушайте, – раскраснелся Медлявский – я же сам видел перед отправкой на фронт. Такой патриотический подьем! У всех на устах было обращение государя-императора. Иллюстрированные журналы о ходе боевых действий расхватывали буквально друг у друга из рук.
– Знаете, что, давайте мы с вами сейчас, чтобы попусту не спорить, проведем простейший эксперимент. – Предложил Петр. – Вон сидят двое ваших орлов. – Он указал, на тихонько говоривших о своем солдат. – Не затруднитесь подозвать сюда одного. Ну вот хотя бы, этого, рябого, чернявого. Уж больно у него лицо типажное. Экий кержачок.
– Зачем это, позвольте?
– Увидите. Хочу у него кое-что спросить. Заодно и вам показать.
– М-м, извольте. – Подпоручик повернулся к своим солдатам. – Эй, как тебя… Аверьянов, братец! Поди-ка сюда!
Солдат резво вскочил, прихватив за приклад висящую на спине на ремне винтовку, оправил шинель, и резво небольшими шажками подбежал к подпорутчику. Резко остановился, так что взметнулись полы серой шинели. Остановился по стойке смирно, глядя живыми с хитринкой глазами, гаркнул:
– Слушаю, вашбродие!
– Вот тут, братец, господин штабс-капитан в у тебя кое-что спросить хочет, – пояснил подпорутчик солдату.
– Слушаю! – Солдат переориентировался на Петра.
– Как зовут солдат? – Спросил Петр.
- Тайная история сталинских преступлений - Александр Орлов - Альтернативная история
- Заводной апельсин - Энтони Берджес - Альтернативная история
- Заводной апельсин - Энтони Берджесс - Альтернативная история
- Источник. Магические ритуалы и практики - Урсула Джеймс - Альтернативная история
- ПЕРЕКРЕСТОК - Петр Хомяков - Альтернативная история
- ПИРАТЫ ЧЕРНОГО МОРЯ. Залив сокровищ - Владлен Авинда - Альтернативная история
- Сын ведьмы. Дилогия (СИ) - Седых В. И. - Альтернативная история
- Славия. Паруса над океаном (СИ) - Александр Белый - Альтернативная история
- Под солнцем остается победитель - Алексей Михайлович Махров - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Место для битвы - Александр Мазин - Альтернативная история