Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В дальнейшем мне казалась неправильной и позиция А.Д. по колониальному вопросу. Хорошо, предположим, что, освободившись от марксистской идеологии и перейдя на «общечеловеческую» позицию, приходится отказаться от постулата, что восставшие колонии всегда правы, а колонизаторы всегда неправы. Но заменять его противоположным постулатом, что колонизаторы всегда правы, по-моему, нет никаких оснований.
Не нравилась мне и позиция А.Д. по еврейскому вопросу, слишком просионистская и, по-моему, антиеврейская. Например, когда палестинские террористы убили израильских спортсменов на Олимпиаде, израильтяне ответили на это возмездием — бомбардировкой палестинских лагерей. Государство, претендующее на цивилизованность и моральность, стало на одну доску с террористами. А.Д. тогда заявил протест против действий палестинцев. Я спросил у него, почему бы не подвергнуть критике заодно и действия Израиля? А.Д. сказал, что это излишне, желающих критиковать Израиль и без него достаточно.
Но таковы правила политической игры. Еще обсуждая первый меморандум А.Д., я обратил его внимание, что довести до властей свое мнение, скажем, меморандум, будь он даже вполне правилен, недостаточно. Чей-чей, а исходящий от А.Д. меморандум прочтут с вниманием, скажут спасибо, и что дальше? Нужно найти способ произвести политическое давление на правительство. Оказалось, что единственный реальный путь для этого — использование иностранного радио. Конечно, опираться на западные средства массовой информации, получать Нобелевскую премию мира, значит идти на определенное унижение, а что делать?
Чтобы делать политику вполне честно, надо стать на уровень Иисуса Христа, не только идти на любые жертвы, но и стать выше духа борьбы, логики борьбы. Однажды я спорил с А.Д. на какую-то политико-моральную тему, что-то вроде того, что добро должно быть с кулаками, и в качестве последнего аргумента я привел, что и Евангелие требует того же. А.Д. на это спокойно ответил: "А я — не христианин". Я совершенно растерялся и сказал, что во всяком случае это мнение надо учитывать, на что А.Д. ответил: "Я все учитываю". Тем не менее, я думаю, что по существу я был прав. Если по моральному вопросу совпадают мнения марксизма и Евангелия, скорее всего, это мнение правильное. Кто хочет быть гуманнее Иисуса Христа, рискует сильно ошибиться, а кто считает возможным предъявлять моральные требования ниже, чем предъявляет марксизм (хотя бы на словах), рискует далеко зайти. Во время Второй мировой мы видели социализм, чуть менее гуманный, чем марксистский, — национал-социализм.
Н.М.Нестерова
А.Д.Сахаров в МЭИ
В конце 40-х гг. Андрей Дмитриевич Сахаров преподавал в Московском энергетическом институте теорию относительности.
В институте в связи с начавшимся бурным развитием атомной энергетики был создан специальный физико-энергетический факультет для обучения будущих инженеров-физиков технике ускорителей, ядерных реакторов и электронной автоматике в применении к изучению ядерных процессов.
На старшие курсы были приняты студенты разных других факультетов института, в основном из межфакультетской группы слушателей дополнительных разделов высшей математики, организованной ранее.
Кроме специальных предметов, на созданном факультете было введено изучение многих предметов, связанных с ядерной физикой. Преподавались такие предметы, как квантовая механика, статистическая физика, теория относительности и др. Курс экспериментальной ядерной физики читали Н.А.Добротин и П.А.Черенков.
Андрей Дмитриевич был тогда одним из самых молодых преподавателей, ровесником той части студентов, которые пришли в институт с фронта, после окончания Отечественной войны. Это был молодой человек с лучистыми глазами и слегка оттопыренными ушами. Лекции он читал размеренным голосом, без излишнего артистизма. Студенты относились к нему доброжелательно. По воспоминаниям наиболее совестливых студентов: не знать у него предмет было стыдно.
Начал он свою преподавательскую деятельность с чтения курса "Общая теория относительности". Студенты плохо поняли этот предмет то ли из-за трудности его восприятия, то ли из-за неопытности начинающего лектора.
В то время отношения студентов с факультетской администрацией были достаточно свободными. Последняя, особенно в лице Е.Костровой, относилась к студентам с доверием и постоянно интересовалась их мнением о процессе преподавания. Ректорату в такой атмосфере, естественно, стало известно о проблемах с преподаванием теории относительности. Ректорат в свою очередь обратился к непосредственному руководителю Андрея Дмитриевича — Игорю Евгеньевичу Тамму, который ответил, что он вряд ли чем может помочь, так как "это лучшее, что у него есть".
На следующий год Андрей Дмитриевич продолжал читать лекции уже на нашем курсе, но начал сразу со "Специальной теории относительности". По мнению наиболее способных к его осмыслению, этот курс был изложен практически идеально, и нам был непонятен инцидент с предыдущим курсом. Автор же этих стpок смогла оценить полноту и четкость изложения, вернувшись к своим конспектам лекций Андрея Дмитриевича после прочтения соответствующей литературы.
Ричард Вилсон
Пpизнание пpи жизни
Впервые я увидел Сахарова в мае 1979 г. у него дома. Я тогда приехал в СССР к моему другу Владимиру Лобашову, возглавлявшему научно-исследовательскую группу в Лаборатории ядерной физики в Гатчине. Поскольку это было через две недели после аварии на Три Майл Айленд [155], я прочел доклад о том, что там произошло.
Лет за пятнадцать до этого я несколько раз встречался с Юрием Орловым: в Дубне, в Новосибирске и в Ереване. Когда Орлова посадили в лагерь в Перми, вся моя исследовательская группа подписалась под телеграммой протеста в адрес Брежнева. Преследования Орлова и других ученых заставили меня присоединиться ко многим американским физикам, объявившим личный бойкот СССР. Мы с женой нарушили этот бойкот, намереваясь по вечерам навещать отказников и диссидентов (я здесь использую привычное в Америке слово «диссидент», которое Андрей терпеть не мог).
Мне казалось, что мы встpечались с Сахаровым во время одной из моих предыдущих поездок в СССР, скорее всего, когда я читал лекции в ФИАНе в 1959 г. Андрей сказал мне, что его тогда не было в Москве, но что мы оба принимали участие в конференции по физике высоких энергий в Киеве в 1970 г., где я делал доклад.
Я хотел обсудить с Андреем три темы: о ядерной энергетике, о Юрии Орлове и об интересующих меня проблемах физики. Найти его оказалось непросто. До приезда в Москву я не знал номера его телефона, в Москве мне дал его другой мой друг, физик Владимир Харитонов — одноклассник Андрея. Владимир был среди 60друзей, которые вместе с Сахаровым и Боннэр стояли у здания суда, где Орлов был приговорен к семи годам заключения в лагере строгого режима. Я звонил Андрею много раз, но стоило мне заговорить по-английски, как связь обрывалась. Наконец, в одиннадцать часов вечера в пятницу нам удалось поговорить, и Андрей дал мне свой адрес. Мы с женой отправились к нему немедленно и пробыли там несколько часов. Андрей и Елена встретили нас очень тепло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Артем - Борис Могилевский - Биографии и Мемуары
- От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук - Биографии и Мемуары
- Воспоминания - Андрей Сахаров - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после - Эдуард Лукоянов - Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение
- Борис и Глеб - Андрей Ранчин - Биографии и Мемуары
- Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье - Биографии и Мемуары
- Эта радуга, полная звука... Grateful Dead: Все годы - Блэр Джексон - Биографии и Мемуары
- Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему - Соломон Кипнис - Биографии и Мемуары
- Последние дни жизни Н. В. Гоголя - Вера Аксакова - Биографии и Мемуары