пяти верстах от нее на Петрушиной губе. Для сооружения плотин, необходимых при устройстве Таганрогской гавани, насыпались камнями огромные ящики, которые затем должны были погружаться в воду. Работы эти шли мирно, о неприятеле ничего не было слышно, высланные за Кубань разведчики не нашли никаких его следов, как вдруг 20 июля из степи показались орды крымцев, кубанцев, турок и калмыков, отложившихся от хана Аюки. В русском лагере ударили тревогу, но, прежде чем войско стало на позиции и приготовилось к встрече с неприятелем, отряд татарской конницы в 2000 человек ворвался в лагерь, изрубил нескольких солдат, произвел переполох и сумятицу и тотчас же умчался назад к главному войску, которое между тем в числе 12 000 человек конницы и 5000 пехоты наступало на русских. Завязался бой. Русская артиллерия, обученная цесарским полковником Граббе, открыла неожиданный для неприятеля и очень меткий огонь картечью. Ранее русские не употребляли картечи и палили из пушек, не заботясь о меткости стрельбы, стараясь напугать орды крымцев и калмыков громом выстрелов. Нападавшие не выдержали и рассеялись. Еще несколько раз они собирались и вновь делали атаки на русский лагерь, так что битва тянулась в течение десяти часов с раннего утра до позднего вечера. Наконец, неприятель скрылся в степи, потеряв 2000 убитыми. Появившиеся вслед затем выходцы из турецкого плена показывали, что еще весной 1697 г. к северному рукаву Кубани, реке Черная Протока, приходил турецкий галерный флот из 34 судов, и турки заложили там земляной городок с дубовым острогом, названный Алиевым, но что к Азову идти оттуда турки не намереваются. Это успокоительное известие дало возможность Шеину начать приготовления к обратному походу[1024].
Таково было содержание известий, полученных Петром 9 сентября из Москвы. Из полученных Петром в этот день писем сохранилось письмо А. М. Головина с уведомлением об исполнении всех распоряжений, переданных в письме царя к Головину, о приезде бомбардира Яна Буса, который отослан в Иноземский приказ. Головин говорил с ним, и он показался ему человеком добрым, дело свое знающим и нехвастливым. Вернулись также и солдаты, посланные обратно с Яном Шмитом, который вручил Головину посланную ему царем в подарок из-за границы пику. В заключение Головин напоминает царю о своих полковых и корабельных нуждах, о которых писал раньше[1025]. День 9 сентября для Петра ознаменовался еще одним радостным событием. До сих пор в течение конца августа и начала сентября его плотничные работы на верфи имели предварительный и подготовительный характер. 9 сентября был заложен им под руководством его учителя Геррита Поля фрегат в 100 футов длиной. Бодрое, рабочее настроение, может быть, еще усиленное этим важным для кораблестроения событием, звучит в собственноручном письме Петра к патриарху, написанное 10 сентября в ответ на письмо патриарха, полученное с почтой накануне. Петр работает в поте лица, работает с единой целью: ради приобретения моря и знания морского дела для победы над «врагами имени Иисуса Христа» — турками. «Вашего архипастырства писмо, — читаем в письме, — авъгуста 13 д. писанное, мънѣ отдано сентебря въ 9 д. 1697, iс которого выразумѣлъ вашея святости доброжелание i молитвы, за чъто мъногократно благодаримъ вашу персону. А насъ же аше соiзволишь вѣдать, i мы въ Нидерлянъдахъ, въ городе Амстелдаме благодатию божиею i вашими молитвами при добромъ состояниi живы, последуя слову божию, бывъшему къ п[р]аотцу Адаму (трудимся), что чинимъ не отъ нужъды, но доброго ради приабретения морского пути, дабы, iскусясь совершенно, могли возвъратяся протиѳъ врагоѳъ iмени Iiсусъ Хъриста победителеми, а християнъ тамо будушъшихъ; освободителеми благодатию его быть, чего до последнего iздыхания пожелаѳъ, церкъви светой i вашимъ молитвамъ предая себя. Piter. Iзъ Амстелдама, сентебря в 10 д. 1697»[1026]. В тот же день, 10-го, он ответил на полученные накануне с почтой письма. «Min Her Kenih, — пишет царь Ромодановскому, — писмо ваше государское мнѣ отдано, за которое многократно челомъ бью. Здѣсь вестей никакихъ нѣтъ. Господа послы на будущей недѣли поѣдутъ отсель въ Гагу; а что впредь станется дѣлать, писать буду. Aldach Knech Piter. Изъ Амъстрадама, сентября въ 10 день»[1027]. С Виниусом царь беседует о столь занимавших Виниуса мастерах; часть их удалось нанять и они высылаются; пушечных мастеров еще не наняли, но есть надежда устроить дело при содействии Витзена — до тех пор следует обойтись имеющимися дома. Пришла весть о состоявшейся коронации Августа Польского, на стороне которого теперь подавляющее большинство сенаторов и шляхты, переговоры о мире с французами опять возобновились — есть надежда, что завтра-послезавтра мир будет заключен. (Рисвикский мир и был заключен 10/20 сентября): «Min Her Vinius. Писма твои августа 6-го и 13-го дней мнѣ отданы, въ которыхъ пишешь ваша милость о мастерахъ: изъ тѣхъ мастеров, которые дѣлают ружье и замки зѣло доброе, сыскали и пошлемъ, не мѣшкавъ; а мастеровъ же, которые льютъ пушки, бомбы и прочее, еще не сыскали, а как сыщемъ, пришлем не мѣшкавъ; а ради поспешенiя изъ тѣхъ же мѣсть, гдѣ Бутманъ на Олонецкiе заводы сыскалъ, да-быть возможно. Аднакожъ мы здѣся сыщемъ такихъ, за что взялся бургомистръ Витценъ; толко мню не вскорѣ. Изъ Полши вчерась вѣдомость пришла отъ разидента, что совершенно коронуютъ Саского; а при Деконтии толко кардиналъ и нѣкоторые сенаторы неболшiе, о чем, чаю, уже вѣдаете да шлахты человѣкъ съ четыреста. Миръ ѳранцуской паки обновился и, чаютъ, совершенно завтра или позавтрее совершится; о чемъ впредь писать буду. Вѣстей иныхъ никакихъ нѣтъ, и ѳлотъ здѣшной еще на морѣ. А господа послы на той недѣлѣ поѣдутъ отсель в Гагу. Piter. Из Амстрадама, сентября въ 10 день 1697»[1028].
10 же сентября, как припомним, у Петра на Ост-Индском дворе были послы с докладом о свидании и разговоре с польско-саксонским послом Бозе.
11 сентября посольство, снова приехав на Ост-Индский двор для доклада о втором свидании с Бозе, после доклада продолжало обзор амстердамских достопримечательностей, посетило находившийся на Ост-Индском дворе зверинец, где «смотрели слона; которой показывал многие штуки по повелению зверовщика, удивлению достойные»[1029]. Может быть, именно об этом слоне говорит и автор «Записной книжки», отметивший, что видел «слона великого, который играл знамем, трубил по-тур-ски и по-черкаски, стрелял из мушкету и много другого делал и играл с собакою, которая непрестанно при нем находилась»[1030].
11 сентября амстердамскими бургомистрами было устроено для развлечения царя катанье на яхтах. «В субботу 10 сентября, — описывает этот эпизод Ноомен, — бургомистры Амстердама поручили многим маклерам сообщить (не как предписание или просьбу, а просто в форме уведомления) шкиперам, стоявшим со своими
