— А ты на меня не наседай, товарищ, и не пугай. Ты сначала открой самоварные точки, а потом ликвидируй сколько влезет. Или по крайней мере одновременно. Народ без чаю да без баранок жить не хочет и не должен. Да со старухами не воюй и капиталистами-кровопийцами не прикрывайся. Понял?

Мы это так не оставим, — погрозил инструктор Мерзликин. — Всполыхнет — им ответ быстрый сыщем.

К счастью, стаканы вкупе с кофейником мирно пылились на складе, так что подозрения Андреевой, выраженные в жалобе, не подтвердились и событие потеряло уголовный привкус. Самоварные точки Крюков велел циркуляром возобновить. Но, конечно, чаепитие на территории волости оказалось в корне подорвано и никогда не возобновлялось в нужных масштабах.

Перед коллегией же Крюков возбудил вопрос в определенном разрезе: недопустимо, чтобы экспроприация сводилась к чисто формальному мероприятию. Частные чайные в Стрельне прихлопнули, а государственные, согласно разумному постановлению, не открыли. Поступили исполкомовцы и впрямь по директиве, но, как показала инспекция, без правильной подготовки и плана. Явились, описали и убрались, выполнив, по сути, только один параграф директивы Петросовета — первый. Капиталистический сектор заглох. На второй же параграф наплевали с высокой колокольни. Авось от жажды никто не помрет.

Однако подобный негибкий принцип в корне своем порочен. Излишнее бремя падает на рядовых граждан, а не на коммерсантов, и у губернских органов неоправданно создается иллюзия кипучей деятельности в провинции. Вдобавок никаких сногсшибательных успехов в сражении с буржуазией Крюков в Стрельне не обнаружил. Крупная рыбка плавала спокойно, прикрываясь справками. О чем он и доложил Скокову. Тот немедленно соединился по телефону с инструктором губпрода Пирятинским и сгоряча пообещал прикатить на авто и, кого застанет в помещении, расстрелять за головотяпство со взломом. Модные выраженьица он обожал употреблять.

Тогда оскорбленный вроде бы в лучших чувствах Пирятинский наотрез запретил платить компенсацию эксплуататорам и кинулся в атаку против Крюкова, пытаясь изобразить его перед коллегией чуть ли не приверженцем самодержавного режима. С Крюковым сослуживцы были знакомы пока еще мало и начали коситься. Но он не растерялся и телефонограммой осадил Пирятинского, между тем регулярно пьющего чай в закрытой столовой. От имени комиссариата Крюков предложил в пожарном порядке возвратить деньги экспроприированным владельцам. По всей территории волости и сообразуясь с изданным ранее положением.

— Иначе отдам тебя, Пирятинский, под суд, как не обеспечившего финансовые обязательства республики. Ясно? — на другой день пообещал он уже при личном свидании.

Затем Крюков в целом подчеркнул нелепость содеянного, так как посуда поступила не в общепит, а на плохо охраняемые склады, где ее понемножку растаскивал неведомо кто.

Пирятинский, однако, не сдавался и прибегнул к очередному шахматному ходу, поручив юрисконсульту Терлецкому немедленно направить иск против Андреевой по обвинению в клевете и компрометации органа власти, а копию судебного решения препроводить в Наркомвнудел. Защищаясь, Крюков обратился с докладом в Петросовет, присовокупив особое мнение, в котором утверждалось, что тягомотина с предметами чаепития подлежит целиком компетенции губпрода и исполкома и что, если эти учреждения не в состоянии создать государственные чайные и справиться с чепуховой проблемой, то естественнее нынешних спецов раскассировать и набрать более сведущих и менее обидчивых, которые не захотят затевать глупую свару со старухами и выдирать у них копеечный инвентарь.

Губпрод — досадно, черт побери, что не удалось расшифровать закорючку на официальном документе, — запротестовал. Приклеить Крюкову ярлык скрытого контрреволюционера не очень удобно. В измену не поверят. Поэтому спецы, сговорившись, обвинили его в невежественном толковании марксова «Капитала». В разгоревшейся перепалке Пирятинский принялся жонглировать цитатами, как мартышка очками. Правда, комиссариату скоро надоела возня вокруг кофейника, и Скоков сам помчался в Стрельну уладить конфликт и крюковскую работу обревизовать.

Явившись в исполком, он предложил Слепцову в три дня организовать три общественные чайные на базе прежних. Беседовал, похлопывая ладонью по деревянному футляру маузера. Смущенные громким резонансом на всю губернию Ханютин, Ельцов и Мерзликин, получив со складов что осталось, потарабанили утварь на грузовике обратно, чтобы возвратить Андреевой, Ваточкиной и прочим. Многое пришло за прошедший месяц в негодность, многое исчезло непонятно куда. Старухи побоялись получить им принадлежащее и наотрез отказались возрождать чайную индустрию, решив перейти бесповоротно на тихое огородничество.

Крюков поехал вторично увещевать, но и ему не повезло. Потеряла губернская власть влияние на мелкого чайного хозяина. Самовары свезли в столовую, от которой открыли неподалеку буфет. Буфет тот и утром, и вечером пустовал, потому что помещался в неуюте, напротив милиции и суда, куда прохожие избегали сворачивать.

— От гад Пирятинский, от гад! — возмущался Крюков. — Что ж они творят и чем маскируются? Бюрократы проклятые!

— Составляй резюму на гадов, — тогда попросил Скоков, — и вертайся на Сортировочную. Я их сам теперь в клещи возьму.

— Так убьют же, — пошутил Крюков, — с кем я останусь?

Скоков зловеще взглянул на него и швырнул, как выстрелил:

— Мне зав уголовным надзором товарищ Романов сообщение прислал. Средь бела дня вагон муки испарился. Суточный рацион Васильевского острова. Тункель едва не привлек к дисциплинарной ответственности Хейно Либбо. Так что моя или твоя смерть — розовые цветочки по сравнению с тем, что на Сортировочной творится. Крупным расстрелом пахнет. Черкай резюму. И будь здоров! Следи в оба, сам маршируй, но на финяк не напорись. Напорешься — взыщу!

Своего подчиненного он ценил и берег. В аппарате таких работало не особенно много. Крестьянин по происхождению и городской пролетарий по образу жизни. Член партии, грамотный, с марта 1917-го пропагандист фабричной ячейки. Встречал Ленина, находился в оцеплении на Финляндском вокзале. Настоящий крестьянин, природный. Бедняк из бедняков. Живой отпор эсеровским провокаторам, кои вопили, что крестьян у большевиков нет.

В докладной членам коллегии Крюков не без иронии заметил: «Испытывая чувство жалости к жаждущим жителям Стрельны, я попытался навести порядок в общепите и навел бы, если бы не кое-какие сотрудники губпрода, шибко грамотные в „Капитале“, коего сами вряд ли штудировали. Я же собственноручно законспектировал первый том и все могу ответить вплоть до формул.

А им-то как не стыдно! Во что превращает человека канцелярская тумба да возможность чайку попить по талону в благоустроенном кабинете! Они от кресла оторваться не желают и готовы исполнить любой параграф, да и то исполняют его бюрократически, от чего много бед предвижу. Готовы они также затеять бранчливую тяжбу с кем угодно и по какому угодно поводу, будто они не граждане новой формации, а герои в кавычках Салтыкова-Щедрина, знаменитого русского сатирика, автора книг „Господа ташкентцы“, „Премудрый пискарь“ и „Как один мужик двух генералов прокормил“. Разве так социализм добудешь?

Социализм — это прежде всего коллективный разум. А цитатами манипулировать сумеет каждый недоучившийся гимназист-обломовец. Хочу обратить внимание коллегии, что Пирятинский пользовался не первоисточником, а весьма сомнительной брошюрой некоего профессора Летунова, где цитаты вождя нашего Карла Маркса приведены с искажением».

На полях второго экземпляра докладной отпечаталась чья-то резолюция, брошенная с крепким нажимом, не исключено, что и самого замзава Ивана Петровича Скокова: «Согласен. В архив».

Разумеется, Крюков и без Хейно Либбо отдавал себе отчет, что снабжение петроградского пролетариата хлебом — вопрос вопросов. Но все-таки, когда однажды после дежурства Либбо с карандашом растолковал ему, какая ситуация сложилась перед Октябрем. Крюков перестал удивляться жестокости баталий, развернувшихся на Сортировочной.

— Любой вопрос вопросов не существует абстрактно. Он существует лишь в математическом выражении, — начал вечный дерптский студент, а он прекрасно знал, о чем собирался говорить, недаром несколько месяцев исполнял обязанности курьера у замнаркомпрода Цюрупы.

25 августа 1917 года в день движения войск генерала Корнилова на Петроград деятели Февраля удвоили цены на хлеб. Что есть экономическая целесообразность, глупо разъяснять тем, кто не мог купить его ни для себя, ни для детей, хотя в Вятке и Тамбове высились необмолоченными «священные скирды» золотой пшеницы. Впрочем, они стояли так уже по пятнадцать лет, ожидая, пока невесты дозреют и наступит пора играть свадьбы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 19

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Жажда справедливости - Юрий Щеглов бесплатно.

Похожие на Жажда справедливости - Юрий Щеглов книги

Офицер черноморского подплава - Александр Витальевич Лоза - Историческая проза
Звон брекета - Юрий Казаков - Историческая проза
Росс непобедимый... - Валерий Ганичев - Историческая проза
Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу - Историческая проза
Жажда мести - Владимир Никонорович Мирнев - Историческая проза / Исторические приключения
Наполеон и граф Монтекристо - Николай Башилов - Историческая проза
Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле - Александр Юрченко - Историческая проза
Чингисхан - Василий Ян - Историческая проза
Внесите тела - Хилари Мантел - Историческая проза
Спецназ Сталинграда. - Владимир Першанин - Историческая проза

Оставить комментарий