Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что? – Блатной вскочил. – Для тебя воровской закон что, порожняк?
– Я уже обещал.
Репей несколько секунд соображал:
– Ну, коли уж обещал, – вдруг с приторной сладостью в голосе проговорил зек, – то делать нечего. Но тогда давай покумекаем, что ты можешь, – Репей сделал ударение на этом слове, – дать на подъем…
– Ну… Пару-тройку сигарет. – Предложил Грибоконь.
– Что??!! – Теперь блатной разъярился всерьез. – Издеваешься?!
– Нет. – Промямлил Михаил Львович.
– Пять пачек! С фильтром! Понял?!
Экстрасенс видел, как от этого заключенного исходят темно-бордовые волны агрессивной энергетики. Он уже захлебывался в них, но что-то внутри дало вдруг силу воспротивиться этим подавляющим волю эманациям, и Грибоконь вымолвил:
– Нет.
Блатной внезапно отступил. Он сел на кровать и, несколько секунд посверлив Шамана ненавидящим взглядом, процедил:
– Ты об этом еще сто раз пожалеешь… – И отвернулся.
Мгновение помедлив, словно ожидая какой-то реплики Репья, которая превратит эту ситуацию в неудачную шутку, Михаил Львович развернулся и направился на свое место.
Потом, после ужина, уже перезнакомившись с земляками-москвичами, Грибоконь посидел в пэвээрке, комнате политико-воспитательной работы, посмотрел телевизор, полистал подшивки газет. Завтра надо было выходить на работу, а он еще не знал, куда его распределят и эта неопределенность пугала Михаила Львовича, уже привыкшего за месяцы тюрьмы, что любое «завтра» будет совершенно неотличимо от серого «сегодня».
Перед отбоем Шаман пошел умыться на ночь. В умывальнике стояла небольшая компания блатных. Они весело о чем-то переговаривались, курили, не обращая, казалось, никакого внимания на окружающее. Но Михаилу Львовичу сразу стало не по себе.
Все умывальники, кроме одного оказались заняты. А на том свободном, на самом краю раковины, лежал, слегка покачиваясь, большой кусок розового мыла. Достаточно было самого легкого толчка, и кусок упал бы на кафельный пол.
– Мужики, чье мыло? – Громко спросил Грибоконь.
Умывающиеся покосились на Шамана, но никто не ответил. Тогда Михаил Львович взял кусок, чтобы положить его на ребристое подобие мыльницы около крана и тут же его окликнули блатные:
– Эй, бычара, ты чо, мыло закрысить собрался?
– Нет. – Твердо ответил Грибоконь. – Я собрался его переложить.
– Да кто ты такой, чтобы мое чистое мыло лапать своими вонючими пакшами? – От блатных отделился один, напоминающий лысого орангутанга. У него в руке вдруг оказалось скрученное в тугой жгут полотенце. В массивной кисти обезьяноподобного оно тут же закрутилось, словно вентилятор.
Грибоконь отступил на шаг и оглянулся. В умывальнике больше никого не было, а еще один блатной уже успел продеть в дверную ручку ножку от стула. Михаил Львович оказался заперт наедине с тремя громилами.
Они молча надвигались на него и улыбались, показывая то ли золотые, то ли рандолевые фиксы.
– Ну, Шаман, пивка хочешь? – Лысая горилла резко замахнулась, Грибоконь, пытаясь защититься, машинально вскинул руки, и в тот же момент сразу двое ударили его полотенцами по бокам…
Глава 1
1.
По одному пациенты проходили через узкую дверь. Их встречал Игорь Сергеевич Дарофеев, такой же подтянутый, в неизменном накрахмаленном белоснежном халате, как и на десятках фотографий, которые в обилии покрывали несколько стендов по стенам Центра Традиционной народной медицины.
Больные проходили в небольшой зал, рассаживались по стульям. Некоторые, не успевшие еще наговориться в коридоре, в ожидании сеанса, продолжали тихо беседовать, спеша доделиться впечатлениями от работы целителя.
– Минуточку внимания. – Дарофеев встал посреди комнаты. – Сегодня я проведу с вами сеанс целительства. Я вижу несколько новых лиц и должен предупредить: во время сеанса я рекомендую закрыть глаза, сесть поудобнее и воздерживаться от комментариев.
Итак, начнем…
Целитель включил магнитофон и из динамиков, сначала еле слышно, а потом все громче, заструилась мягкая обволакивающая музыка. Мало кто знал, да и Игорь Сергеевич не афишировал этого, что он сам писал музыку для сеансов. Использовался для этого недавно приобретенный компьютер. И программа, позволяющая записывать музыкальные сочинения, появилась на нем одной из первых.
Еще с минуту в звуки из магнитофона вплетался скрип стульев и легкое сопение. Но вскоре посторонние шумы стихли, и Дарофеев приступил к сеансу целительства.
Игорь Сергеевич видел, что некоторые из пациентов еще не расслабились и поэтому начал с того, что он называл «представлением». Встав у стены, целитель сначала воздел руки к потолку, потом начал их медленно опускать. Затем он сделал несколько плавных круговых движений, словно плыл в чем-то вязком.
Никакого особого смысла этот церемониал не нес. Пациенты должны были видеть, что экстрасенс работает. А иного способа, кроме как размахивать руками, Дарофеев никак придумать не мог.
Наконец, самый стойкий, из новых пациентов, поддался магии космических звуков и закрыл глаза. На всякий случай Игорь Сергеевич просмотрел ауры присутствующих. Все пациенты давно находились в полудреме. Убедившись в этом, Дарофеев начал энергоинформационную работу.
Ему не надо было подходить к каждому. Индивидуальность целительства обеспечивалась тем, что на самом деле сеанс не был массовым. Игорь Сергеевич не действовал на всех скопом. Он по очереди настраивался на каждого пациента, делал то, что считал нужным, и принимался за следующего. Для этого ему даже не приходилось вставать со своего кресла.
Но если бы кто-то года два назад сообщил ему, что он, народный целитель Игорь Дарофеев, постоянно будет набивать полный зал клиентов и лечить их всех вместе – экстрасенс просто подумал бы, что у говорящего нелады с ясновидением. Нынче же, изредка вспоминая себя, каким он был несколько лет назад, Дарофеев поражался, насколько наивным и недалеким он был. Он сравнивал себя с библиотекарем, которому недосуг не то чтобы прочесть книги, которые находились в его распоряжении, но даже инвентаризировать их, или, на худой конец, пройтись по полкам и прочесть названия на корешках. Причем это застойное состояние тянулось много лет, пока, силой обстоятельств, целитель не получил сильнейшую встряску.
Тогда, более двух лет назад, в один момент на Игоря Сергеевича, которого за его постоянное позерство прозвали Пономарь, казалось, обрушились сразу все возможные напасти. Жену Дарофеева, тишайшую Елизавету Игнатьевну, вдруг похитили, дочь, за несколько месяцев ставшая наркоманкой, ушла из дома, а сам целитель получил анонимный звонок с угрозами. Не зная, что предпринять, и, в отчаянии, не надеясь на свои силы, экстрасенс обратился за помощью и в милицию, где у него работали друзья, и в криминальные структуры, к авторитету по кличке Сивый. И там, и там обещали сделать все возможное, и Дарофеев попал в нелепую круговерть событий.
Вскоре выяснилось, что все эти катастрофы инспирировал некий таинственный биоэнергетик, черный маг Гнус, работавший на наркомафию старого вора в законе, Рыбака. Гнус оказался гораздо сильнее самого Игоря Сергеевича, и тому пришлось применять все свои способности, чтобы просто остаться живым. Почти все силы наркомафии были брошены на то, чтобы уничтожить Дарофеева. Жену и дочь спасти не удалось. Хотя Дарофееву множество раз казалось, что он уже близок к успеху, Гнус все равно опережал целителя на шаг-другой.
Чтобы скорее уничтожить наркомафию, Пономарь с помощью ясновидения составил списки ее членов и дал их как милиции, так и знакомой «крыше». МВД сработало четко, множество бандитов было арестовано, но Сивый внезапно повел свою игру и скооперировался с остатками мафии Рыбака. Но тем самым он сам залез на гильотину и обрезал веревку.
Рыбак не хотел делиться доходами от продажи наркотиков и подставил Сивого. Милиция с помощью Дарофеева захватила их обоих.
Лишь в самом конце выяснилось, что Гнусом был один из ближайших друзей Игоря Сергеевича, Виктор Анатольевич Разин. Перед самоубийством он рассказал Пономарю две версии своей ненависти к нему. По одной Разин просто мстил Игорю Сергеевичу за то, что тот увел у него лучшую ученицу – Елизавету Игнатьевну. Другая же заключалась в том, что Разин-Гнус решил вывести Пономаря из того дремотного состояния, в котором тот пребывал последние годы. Но цена, которую пришлось заплатить за это обоим экстрасенсам, показалась Дарофееву тогда чрезмерной.
Надо сказать, что Игорь Сергеевич после этих испытаний действительно сильно изменился. Он перестал заниматься декламацией высокодуховных принципов, а начал действительно жить по ним.
Но испытания на этом не закончились. На следующий год в Москве начали происходить очень странные убийства. Казалось, что невесть откуда вылезла добрая сотня маньяков. Убийцы не только вырезали семьи криминальных авторитетов, известных банкиров и прочих людей, запятнавших себя перед законом, но и уничтожали их домашних животных и растения. Несмотря на то, что дня не проходило, чтобы в сводках происшествий не появилось несколько новых нераскрытых убийств, несмотря на то, что все подразделения милиции были подняты на ноги, никого найти не удавалось. До тех пор, пока к расследованию не подключился Дарофеев.
- Стихия боли - Иван Стрельцов - Боевик
- Афганские сны - Александр Тамоников - Боевик
- Не верь, не бойся, не прощай - Сергей Майдуков - Боевик
- Спас Ярое Око - Юрий Коротков - Боевик
- Холодное время - Варгас Фред - Боевик
- Алекс. Безродный. Дилогия - Ascold Flow - Боевик / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Контракт на убийство - Джерри Эхерн - Боевик
- Битва президентов - Сергей Донской - Боевик
- Волчья тропа - Сергей Васильевич Самаров - Боевик
- Потерянная - Сергей Александрович Плотников - Боевик / Космическая фантастика / Попаданцы