Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В письме Э. Уилсону (соавтору Набокова по переводу «Моцарта и Сальери»), предложившему другой, по его мнению, более подходящий к пушкинскому замыслу финал «Русалки» (встретившись с днепровской царицей, князь сходит с ума, как мельник), Набоков категорично заявил, что экономный Пушкин никогда бы не сделал безумными двух персонажей и что «окончание, которое я придумал, идеально соответствует концовкам русских сказок о русалках и феях, — смотрите, например, „Русалку" Лермонтова или поэму „Русалка" А. К. Толстого и т. п.» (The Nabokov — Wilson Letters: 1940–1971 / Ed. by Simon Karlinsky. N. Y.; L., 1979. P. 65). К этому остается добавить, что избранный Набоковым вариант концовки близок и ранней шутливой «Русалке» (1819) Пушкина, которая завершается так: «…Монаха не нашли нигде, / И только бороду седую / Мальчишки видели в воде» (А. С. Пушкин. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 1. С. 322), и другого пушкинского стихотворения, посвященного той же теме, «Как счастлив я, когда могу покинуть…» (1826), в котором герой «рад оставить жизнь» ради любви и ласк русалки (Там же. Т. 5. С. 478).
Сценой на днепровском дне завершался также фильм В. Гончарова «Русачка. Народная драма в 6 сценах с апофеозом» (1910): князь возлежит у ног сидящей на троне русалки-царицы (см.: Великий кинемо. С. 68–69).
Однако первый черновой вариант завершения «Русалки» (далее обозначаемый, как Р1), следующий в набросках к продолжению «Дара» после визита родственника Зины Кострицкого и перед описанием свиданий Федора с проституткой Ивонн, был иной: князь не поддается на призыв русалочки и убегает в лес, где вешается (см. об этом варианте завершения «Русалки»: Дж. Грейсон. Метаморфозы «Дара» // В. В. Набоков: Pro et contra. СПб.: РХГИ, 1997. Т. 1. С. 596–597). Его последние слова: «О смерть моя! Сгинь, страшная малютка», — после чего следует ремарка: «Убегает». Хор русалок поет о «тени, качающейся в петле». Дж. Грейсон, исследовавшая Р1, обратила внимание на то, что первоначально образ русалочки был иным, более привлекательным и индивидуализированным (Там же. С. 597). Сохранился еще один черновик завершения «Русалки» (Р2), близкий к окончательному тексту, на котором Набоков написал «А. Пушкин», стилизовав характерный пушкинский росчерк (LCNA. Box 13, fol. 29).
Русалочья тема у Набокова возникает уже в ранних стихотворениях «Русалка» (сб. «Горний путь», 1923), «Река» (1923) и в других произведениях (см.: D.B.Johnson. «L'Inconnue de la Seine» and Nabokov's Naiads // Comparative Literature. V. 44, № 1 (1992) P. 225–248; J. Grayson. «Rusalka» and The Person from Porlok // Symbolism and After: Essays on Russian Poetry in Honor of G. Don-chin / Ed. by A. McMillin. L: Bristol Classical Press, 1992. P. 162–185).
А. Бабиков
Сноски
1
Б.Бойд. Владимир Набоков. Русские годы: биография. М.; СПб.: Независимаягазета, Симпозиум, 2001.
2
В.Ф.Ходасевич. Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1996. Т. 1.
3
В.Набоков. Русский период. СПб.: Симпозиум, 2000. Т. 5.
4
В.Набоков. Русский период. СПб.: Симпозиум, 2000. Т. 5.
5
Vladimir Nabokov Archives // The W. Henry and A. Albert Berg Collection of English and American Literature. The New York Public Library.
Комментарии
1
Берег. Князь. Печальные, печальные мечты <…> прекрасное дитя? — Набоков вводит в свое продолжение «Русалки» финальную часть монолога князя и последние строки, на которых обрывается пушкинский текст. В последнем и на сегодняшний день наиболее полном собрании набоковской поэзии, эдиция которого, к сожалению, подготовлена крайне неряшливо, в «Русалке» вместо «прекрасное дитя» напечатано «прелестное дитя» (см.: В. Набоков. Стихотворения / Сост., прим. М. Э. Маликовой. СПб.: Академический проект, 2002. С. 358).
2
Я б деду отнесла, да мудрено его поймать. Крылом мах-мах и скрылся. <…> Ворон. <…> ты — дочка рыбака… — Набоков совмещает здесь две сцены из «Русалки» — «Светлицу», в которой мамка говорит: «Княгинюшка, мужчина что петух: / Кири куку! мах мах крылом и прочь» (А. С. Пушкин. Поли. собр. соч.: В 10 т. Т. 5. С. 375), и «Днепр. Ночь», в которой помешавшийся мельник в разговоре с князем называет себя вороном. Затем мельник рассказывает, что за ним присматривает «внучка», «русалочка». Таким образом очевидно, что Набоков не ставил перед собой цели последовательного продолжения пушкинского текста (как и стилизации пушкинского стиха), поскольку князю должно быть ясно, во-первых, о чем говорит русалочка, когда упоминает деда-ворона (с которым он встретился всего за день до этого), и, во-вторых, что она его собственная дочь. Кроме того, нельзя назвать логичным повтор реплики мамки. Не соответствует пушкинскому и сам образ бесхитростной русалочки, заговорившей у Набокова усложненно-образной речью.
3
Поди к нему. — В Р2 за этой фразой первоначально следовало: «Д<очь>. Ты слеп, отец, иль воздух / земной не так прозрачен, как вода».
4
Так ты меня боишься? <…> она у нас царица… — В Р1:
Дочь. Полно, ты не бойся.Потешь меня. Мне говорила мать,что ты прекрасен, ласков и отважен.Восьмой уж год скучаю без отца,а наши дни вместительнее вашихи медленнее кровь у нас течет.В младенчестве я все на дне сиделаи вкруг остановившиеся рыбкидышали и глядели. А теперья часто выхожу на этот береги рву цветы для матери ночные…
Замечание, которое Кончеев высказывает по поводу этих строк в конспекте заключительной части продолжения «Дара» («К.: мне только не нравится насчет рыб. Оперетка у вас перешла в аквариум. Это наблюдательность двадцатого века» — цит. по: А. Долинин. Загадка недописанного романа. С. 218), вызывает в памяти образы стихотворения Ходасевича «Берлинское» (1922): «А там, за толстым и огромным / Отполированным стеклом, / Как бы в аквариуме темном, / В аквариуме голубом — / Многоочитые трамваи / Плывут между подводных лип, / Как электрические стаи / Светящихся ленивых рыб» (Х96. С. 258).
5
Да, этот голос милый / мне памятен. <…> Видишь, луна… — В Р1:
КНЯЗЬ.Да, этот голос милыймне памятен, и вздох ее и ночь…
ДОЧЬ.Отец, не хмурься, расскажи мне сказку.Земных забав хочу я! Научисвивать венки, а я зато… Ах, знаю,дай руку. Подойдем поближе. Видишь:играет рябь, нагнись, смотри на дно
Дай руку. Видишь, /луна… — параллель к главе пятой «Дара», ср.: «Дай руку, дорогой читатель, и войдем со мною в лес. Смотри: сначала сквозистые места…» (Н4. С. 506), — призванная, вероятно, обозначить связь двух произведений в рамках неосуществившегося замысла продолжения «Дара».
6
Ее глаза сквозь воду ясно светят… — Ср. в стихотворении Пушкина «Как счастлив я, когда могу покинуть…» описание русалки: «Ее глаза то меркнут, то блистают, / Как на небе мерцающие звезды…» (А. С. Пушкин. Поли. собр. соч.: В 10 т. Т. 5. С. 478).
7
Веди меня, мне страшно, дочь моя… — В Р1 Набоков записал два варианта развязки: в первом князь говорит: «Веди меня в свой терем, дочь моя», в следующем за ним: «Князь (ступ<ив> к реке). О смерть моя! Сгинь, страшная малютка. (Убегает.)». Колебания в выборе развязки отражены также в Р2.
8
Русалки (поют)… — Песнь русалок в Р1 начиналась с четырех строк из песни русалок пушкинской сцены «Днепр. Ночь» и несколько измененных слов «Другой» русалки:
РУСАЛКИ.Любо нам порой ночноюдно речное покидать,любо вольной головоювысь речную разрезать.
ОДНА.Между месяцем и намикто там ходит по земле?
ДРУГАЯ.Нет, под темными ветвямитень качается в петле.Кушаком да сапогамиэто ветер шевелит.Скрылся месяц, все сокрылось,сестры, чу, река бурлит.
ВСЕ.Это гневная царица,не дождавшись мертвеца,лютой мукой дочку мучит, упустившую отца»
(LCNA. Box 2, fol. 6).
Ср. песнь русалок в Р2:
Всплываем, играеми пеним волну.На свадьбу речнуюзовем мы луну.В подводное царство сошел и затихна ложе холодномбезмолвный жених.И тихо смеется,склоняясь к немуцарица русалкав своем терему
(Box 13, fol. 29).
- Тропой опавших листьев. Сборник стихотворений - Светлана Первая - Поэзия
- Ворон(переводы) - Эдгар По - Поэзия
- Поэты пушкинской поры - Валентин Коровин - Поэзия
- Трагедия господина Морна - Владимир Набоков - Поэзия
- Стихи - Владимир Набоков - Поэзия
- Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме - Владимир Набоков - Поэзия
- Глаза слижут лоси (сборник) - Бразервилль - Поэзия
- Нам не спишут грехи… - Игорь Додосьян - Поэзия
- Миф о женщине - Александр Нартов - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия