Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Садится в такси слева и дальше от меня.
Я свернул направо и подошел к другому такси. Когда я садился в него, мимо нас пронеслось такси, уносящее красотку с малышом.
– Следуй за этой машиной, – сказал я.
Водитель, венгр в потертой зеленой кепке с помятым лицом и широкими промежутками между передними зубами, посмотрел на меня и осклабился.
– Всю жизнь мечтал о таком клиенте.
– Чудненько, – сказал я. – Вот тебе аванс.
Я показал ему свой жетон, и он сразу погрустнел.
– Если не потеряешь их из виду и сможешь догнать, получишь пятерку, – пообещал я.
– Не беспокойтесь, – проговорил он с облегчением, сообразив, что еще сможет заработать, и вырулил такси на улицу Ван-Бюрена.
Бернис Роджерс было около тридцати. В ее досье фигурировали приводы за проституцию и мелкую кражу. Несколько месяцев назад она усыновила мальчика из приюта «Крейдл» в Эванстоне. Особую требовательность она проявила в отношении возраста: ей непременно нужно было, чтобы мальчику было меньше двух и больше одного года.
Начальник сыскного бюро Шумейкер, известный также как «Олд Шуз», старый опытный полицейский, решил, что усыновление ребенка было всего лишь прикрытием для неблаговидной цели. В этом случае события могли развиваться следующим образом.
За усыновленным мальчиком в течение нескольких месяцев присматривает женщина, член банды Бонелли (предположительно, Бернис Роджерс). Люди видят Роджерс с малышом и думают, что это ее приемный сын. Тем временем банда Бонелли совершает похищение некоего ребенка (предположительно, Чарльза Линдберга-младшего); женщина меняет усыновленного мальчика на похищенного, а первого бросает где-нибудь или избавляется от него каким-то другим образом.
И когда Бернис Роджерс видят с похищенным малышом, это ни у кого не вызывает подозрений, поскольку все думают, что это тот же ребенок, что был у нее раньше. Маленькие дети очень похожи друг на друга.
Но если план действительно был таким, почему Бернис Роджерс вдруг появилась в Чикаго? Шумейкер полагал, что она до сих пор спокойно и открыто живет на Востоке как мать Чарли Линдберга. Неужели ей показалось опасным там оставаться? Неужели кто-то из банды раскололся, когда на него нажали? Или их кто-то выдал?
Я откинулся на сиденье, улыбнулся и начал тешить себя мыслью, что отвечу на эти вопросы, когда арестую Бернис Роджерс. Мне очень приятно было думать о себе как о копе, который в одиночку «одной левой» раскрыл дело Линдберга на другом конце континента. Это было бы неплохо для парня двадцати шести лет от роду, каковым я являлся и каковой вел довольно легкомысленную жизнь в довольно трудное время.
Мне очень хотелось задержать ее самому, и я был совершенно спокоен. Я знал, что такие дамы, как Бернис, могут быть опасны, но работая в группе по борьбе с карманными кражами, я почти ежедневно сталкивался с проходимцами. Не было недели, чтобы я не отнимал оружие у какого-нибудь подонка.
Кроме того, под мышкой у меня был собственный пистолет – девятимиллиметровый браунинг, и я не колебался бы, если бы пришлось воспользоваться им.
Не то чтобы я так уж любил пострелять по живым мишеням. Надо сказать, что этот пистолет – а не обычный револьвер, как большинство полицейских – я носил отчасти потому, что предпочитал автоматическое оружие, а отчасти потому, что именно из него застрелился мой отец.
Мой отец, чья книжная лавка на Вест-Сайде была забита радикальной литературой, был старым членом профсоюза и очень не хотел, чтобы я стал полицейским. Неприязнь его к этой профессии особенно усилилась, когда он узнал или догадался, что деньги, которые я ему дал для возобновления аренды магазина, я заработал, дав показания в суде по делу об убийстве Джейка Лингла.
Копы и Капоне нашли «подсадную утку» – человека, готового взять на себя вину за убийство, и я давал против него показания. Дело было пустяковым: тот человек пошел на это по своей воле, и ему хорошо заплатили за то, что он сядет в тюрьму. Благодаря участию в том процессе я стал сыщиком, работающим в штатском, и получил конверт с тысячей долларов. Однако мой отец никак не мог понять, что я всего лишь хотел добиться успеха, хотел получить лучшую работу и поэтому вынужден был соблюдать правила предложенной мне игры.
Впрочем, он понимал это. Понимать понимал, но простить мне не смог. Он приставил этот самый пистолет к своей голове и вышиб из нее мозги. Это случилось в прошлом году. Я носил пистолет с собой и знал, что никогда не забуду об этом. И готов был воспользоваться им без колебаний, но не легкомысленно. В чем-чем, а в этом можно не сомневаться.
Я по-прежнему готов был принять честную взятку – на этой грязной и опасной работе не работают ради одной ничтожной зарплаты. Однако по отношению к покойному отцу я имел моральный долг, состоящий в том, чтобы не злоупотреблять властью полицейского. Он не переносил этого; ему, старому коммунисту, мы, копы, всегда представлялись не иначе как размахивающими дубинками и палящими из пистолетов во все стороны ублюдками.
Возможно, папа сейчас наверху смотрит, думал я, как я делаю нечто стоящее, то, чем и положено заниматься копу. Исправляю зло, как Ник Картер или Шерлок Холмс из книг, которые я читал в детстве. Возвращаю пропавшего ребенка отчаявшимся родителям. Папе, который на небесах, это понравится. Единственная загвоздка в том, что отец не верил в существование царства небесного, и я тоже не верю в это.
– Не так близко, – предупредил я водителя. – Держись от них через две-три машины.
Он кивнул и отстал от такси, в котором ехала женщина с ребенком. Мы ехали по Лейк Шор Драйв в районе Гоулд Коуст, где аристократические особняки и многоэтажные жилые дома выходили на покрытое рябью серое озеро Мичиган. Я как раз собирался подыскать себе квартиру в этом районе; отпугивала только цена – минимум 350 долларов в месяц.
Такси впереди свернуло к парку Ирвинга, мы сделали то же самое и оказались в районе, который прежде, до того как капитал устремился на север, был весьма престижным; теперь он был раем для уголовников: в шестикомнатных номерах расположенной здесь гостиницы запросто могла поселиться целая шайка скрывающихся от полиции уголовников и преспокойно жить здесь, развлекаясь в увеселительных заведениях на окраине города. Если бы денег у меня было столько же, сколько у жуликов, то я сам охотно бы переселился в этот район.
Такси свернуло направо на Шеридан Роуд и остановилось напротив большого, отделанного терракотой шестиквартирного дома – одного из многих таких же, стоящих бок о бок на этой улице. Блондинка с ребенком вышла из машины.
Наша машина проехала мимо, я оглянулся, и когда увидел, что блондинка вошла в дом, сказал:
– Останови здесь.
Водитель остановил машину у обочины, повернулся и снова наградил меня своей редкозубой улыбкой.
– Ну, как я сработал?
– Отлично, – ответил я, достал десятидолларовую купюру, разорвал ее на две половины и отдал ему одну.
Глаза его расширились: он не знал, злиться ему или радоваться.
– Что это?
Я уже выходил из машины.
– Вторую половину получишь, если подождешь меня. Заезжай за угол и жди. Но сперва найди телефон и позвони лейтенанту Сэпперстейну в сыскное бюро. Скажи ему, что я выследил Бернис Роджерс на Шеридан Роуд 4072 и мне нужна помощь.
– О'кей. Кто передает это сообщение?
– Геллер.
– О'кей, полицейский Геллер.
– Повтори все имена.
– Э-э-э. Лейтенант Сэпперстейн в сыскном бюро. Роджерс. Геллер.
– А адрес?
– Шеридан 4072.
Теперь я ему улыбнулся.
– Умница.
Снег прекратился, однако сильный ветер поднимал его с улицы и разносил во все стороны. Я с удовольствием ощущал на щеках его приятную прохладу. Сердце мое забилось быстрее, когда я пошел к дому. Стараясь успокоить себя, я замедлил дыхание. Напротив шестиквартирного дома, в который вошла блондинка, стоял один из пышно украшенных кинотеатров, которых так много в Чикаго. В нем в тот момент шел «Эрроусмит» с Рональдом Колменом в главной роли. Я еще не успел посмотреть этот фильм.
Но сначала мне нужно было добраться до блондинки. В пугающе тесном вестибюле висело полдюжины почтовых ящиков и было столько же звонков. Под каждым звонком, кроме одного, были указаны имена, однако «Бернис» или «Роджерс» среди них не было. Я нажал на все звонки, кроме безымянного, что стоял под номером 4-В, и стал ждать, надеясь, что кто-то отопрет входную дверь.
Замок в двери щелкнул. Сработало.
Центральная лестница на каждом этаже переходила в небольшую площадку с парой квартирных дверей и затем продолжала свой извилистый путь до следующей площадки. Уборщик занимал квартиру в цокольном этаже, но я не стал спускаться к нему – он мог предупредить владельца дома, что появился коп. Поэтому я поднялся на площадку первого этажа, постучался в дверь квартиры 1-А и стал ждать.
- Сделка обреченных - Давид Кон - Исторический детектив
- Из хроники времен 1812 года. Любовь и тайны ротмистра Овчарова - Монт Алекс - Исторический детектив
- Дочь палача - Оливер Пётч - Исторический детектив
- Случай в Москве - Юлия Юрьевна Яковлева - Исторический детектив
- Расёмон – ворота смерти - Ингрид Паркер - Исторический детектив
- Дочери озера - Венди Уэбб - Исторический детектив / Триллер / Ужасы и Мистика
- Дело бога Плутоса - АНОНИМYС - Исторический детектив
- Кровь и сахар - Лора Шепард-Робинсон - Детектив / Исторический детектив
- Смертельная игра - Фрэнк Толлис - Исторический детектив
- Нечестивый союз - Сюзанна ГРЕГОРИ - Исторический детектив