Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он закрыл глаза и снова открыл их, но Дэзи стояла на прежнем месте, перед ним, он видел ее с совершенной ясностью. И вдруг она бросила на него мрачный, бездонный взгляд, такой чужой и страшный, что им овладел ужас и он отступил назад.
Все стояли, похолодев от страха.
Мистер Джо боязливо приблизился к ней и прикоснулся пальцами к ее векам; те дрогнули и глубоко опустились. Потом он поочередно касался ее висков, рук, груди, плеч, провел несколько раз руками над головой, отступил назад и произнес повелительным голосом:
— Иди!
Она не двинулась с места.
— Иди! — произнес он громче, медленно отступая и не спуская с нее взгляда. Она вздрогнула и, с трудом отрывая ноги от пола, напряженно, как бы автоматически двинулась за ним в глубину соседней, ярко освещенной комнаты.
Никто не пошевелился, не вздохнул, не дрогнул. Все глаза двигались вслед за ней.
Мистер Джо взял ее за руку и подвел к большой кушетке, стоявшей посредине комнаты. Она бессильно упала на кушетку.
— Можешь говорить? — спрашивал он, склонясь над ней.
— Могу...
— Ты — сама Дэзи?
— Не спрашивай...
— Никто из нас не мешает?
— Нет... нет... что же может мешать воле «А»...
Голос у нее был чужой, совершенно незнакомый и какой-то мертвый; временами казалось, что он выходит из фонографа. Безжизненным шелестом выходил он прямо из горла, — ни губы, ни мускулы лица не производили при этом движений.
— Значит, всем можно остаться в комнате? — спрашивал мистер Джо.
Она не ответила, только сделала нетерпеливое движение, подымая тяжелые веки; закатившиеся глаза блеснули белками, слабая улыбка промелькнула на бледном как мел лице, она протянула руку в пустое пространство, как бы приветствуя кого-то невидимого, и стала что-то тихо шептать.
Мистер Джо внимательно слушал, но напрасно старался понять хоть что-нибудь. Она говорила на совершенно незнакомом языке.
— Что ты говоришь? — спросил он потом, кладя руку на ее лоб.
— Сарватассида!
— Магатма?
— Тот, который есть, который наполняет все, который есть «А», мой дух...
— Будет ли он говорить через тебя?
— Не мучь меня...
— Случится ли что-нибудь сегодня? Братья собрались, ждут в тревоге, ждут, прося знака, чуда...
— Никто из воплощенных не достоин чудес! Никто! — раздался могучий мужской голос, такой сильный, точно он проходил сквозь медную трубу.
Джо отскочил в испуге и стал глядеть вокруг; но в комнате не было никого. Дэзи лежала неподвижно, электрические лампы ярко горели, и все собравшиеся стояли сплоченной группой в другой комнате, прямо против него.
— Пусть он играет, он! — прошептала Дэзи, приподымаясь и показывая рукой на Зенона, и сейчас же опять упала, прямая, напряженная, и так и осталась лежать.
Напрасно Джо пытался заставить ее разговаривать, — она лежала как труп. Руки ее были холодны и лицо покрыто ледяной росой.
— Полная каталепсия. Ничего не понимаю, — прошептал он испуганно.
— Что же мы будем делать? — спросил кто-то.
— Молиться и ждать.
— Что... это в самом деле Дэзи? — спросил Зенон.
— Дэзи... не знаю, может быть... но не знаю.
Дверь в круглую комнату, где она лежала, закрылась с сильным шумом.
— Садитесь, тише... начинаем!
Зенон сел за фисгармонию, стоявшую в глубокой нише направо, против окон, и начал тихо играть.
Свет сразу погас, еще некоторое время в люстре краснели раскаленные угли, потом почернели, и только хрустальный шар светился зеленоватым дрожащим огоньком.
Все расселись вдоль стены, в один ряд, уже не образуя цепи.
Зенон играл какой-то торжественный гимн; тихие звуки сливались в сладкий хорал, далекий, точно струившийся с небесных высот, и рассыпались в непроницаемой темноте.
Джо опустился на колени и стал шептать молитву; затем послышался шорох отодвигаемых стульев и потрескивание пола — по-видимому, все стали на колени; шепот молитвенных голосов зашумел распаленным, кипящим ливнем и вторил волнам проникавшей в душу музыки.
Зенон играл все тише, звуки медленно гасли, становились глуше и, как застывшие жемчужины, тяжело падали вниз; только какие-то смутные аккорды, как потерянные вздохи, блуждали в тишине, возвращались и рыдали упорно, проникновенно.
Наступило продолжительное гробовое молчание, потом аккорды вдруг взорвались, как крик среди запустения, крик неожиданный, пронизывающий, ужасный.
И опять стало мертвенно тихо, и из тишины время от времени вырывались одинокие плачущие аккорды.
Молитва смолкла, но эти монотонные звуки то раздавались громче, то ослабевали... замирали... снова стонали, снова блуждали и пронизывали всех дрожью, потому что были — как отчаяние, как крик падающих в бездну.
Джо не выдержал и осветил комнату.
Зенон сидел неподвижно, глаза его были закрыты, голова откинулась на спинку стула, правая рука лежала безучастно на коленях, а левой он двигал автоматически, мерно ударяя по клавишам.
— Он в трансе! — прошептал Джо и опять потушил электричество.
В комнате становилось жутко, все сидели в гробовом молчании, подавленные тревожным ожиданием, блуждая взглядами во мраке и хватаясь, как за спасение, за этот единственный огонек в зеленом шаре.
Странным холодом веяло от стен, все дрожали, несмотря на сильное возбуждение.
Тишина была такая, что нельзя было выдержать, и этот беспрестанно повторяющийся монотонный аккорд пронизывал все большим ужасом.
И вдруг в темноте стало что-то происходить.
Прежде всего лежавшие на столе грифельные дощечки стали подыматься и падать, словно их кто подбрасывал, потом ударились с треском в потолок и рассыпались по полу осколками.
А несколько мгновений спустя в темноте засветилось бесконечное множество рассеянных по воздуху блесток, таких мелких и едва заметных, что их можно было принять за фосфорическое свечение гнили; они падали блестящей росой, осыпались вдоль стен, медленно сгущались и светились все сильнее, заливая комнату блестящим колеблющимся туманом, как бы голубоватым снегом, падающим бесшумно рассыпчатой, рыхлой волной.
— Ом! — прозвучал в тишине чистый, кристальный голос.
И они склонили головы и хором застонали сдавленными голосами, смиренные и растроганные:
— Ом, Ом, Ом!
Светлый дождь усилился, комната стала как бы темно-голубой бездной, через которую проплывал поток звездной пыли. Было так светло, что стены, двери, картины, различные предметы и синие испуганные лица отчетливо были видны сквозь эту дрожащую и падающую огненную пряжу.
Туманный силуэт, призрак, сотканный из света, вдруг появился в дверях той комнаты, где была уснувшая.
— Ом, Ом! — шептали они все тише, отступая к стене, и, прижавшись к ней, замерли в священном ужасе и изумлении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Руки, полные пепла - Мэй - Городская фантастика / Ужасы и Мистика
- Ночная смена (ЛП) - Триана Кристофер - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов – 29 - Ирина Щеглова - Ужасы и Мистика
- Кошмар на ярмарке - Брайан Ламли - Ужасы и Мистика
- Чудовищ нет - Юрий Бурносов - Ужасы и Мистика
- Война в небесах - Чарльз Уильямс - Ужасы и Мистика
- Подвал. Когда звонит Майкл - Ричард Карл Лаймон - Ужасы и Мистика
- Ты - Светлана Уласевич - Ужасы и Мистика
- Огонёк - Юрий Алексеевич Холькин - Ужасы и Мистика / Юмористическая фантастика