Существовал свергнутый Елизаветой Петровной император Иоанн Шестой — Иван Антонович, сын правительницы Анны Леопольдовны. Он уже двадцать с лишним лет провел в тюрьмах и теперь сидел в Шлиссельбургской крепости. Ум его был в расстройстве, однако о том знали не многие. Да разве так уж необходим здравый рассудок государю, если при нем будут состоять бодрые умом вельможи? Вовсе нет, они сумеют все исправить сами, заручившись лишь его подписью.

Удобнее было возвести на престол сына государя — Павла Петровича, мальчика по седьмому году, но кто при этом возглавит его партию? Никита Иванович Панин, воспитатель цесаревича, был готов принять на себя этот труд, полагая, что сумеет отвести матери, Екатерине Алексеевне, роль правительницы, не больше. С такими мыслями решился и он готовить свержение Петра Федоровича.

Но, кроме Панина, Екатерина имела друзей, уверенных, что она сама должна править Россией, не прикрываясь именем сына. Это были гвардейские офицеры, во главе которых стояли Григорий Орлов и четыре его брата — Иван, Алексей, Федор и Владимир.

Ко времени нашего рассказа, то есть к июню 1762 года, Григорию шел двадцать восьмой год. Он получил образование в Сухопутном шляхетном кадетском корпусе, участвовал в Семилетней войне, проявил удаль и храбрость, в сражении при Цорндорфе был трижды ранен. Затем он служил в Петербурге адъютантом начальника артиллерии графа П. И. Шувалова и стал известен кутежами и любовными приключениями. Он познакомился с женой наследника престола и стал близким ей человеком.

По просьбе Екатерины, Григорий Орлов был произведен в капитаны и назначен казначеем — цальмейстером — в артиллерийском штате. Отчаянно смелый, веселый, решительный и очень способный, он пользовался большим влиянием в гвардии. Через него Екатерина вербовала себе сторонников среди офицеров петербургского гарнизона, и только ее хотел видеть Григорий Орлов самодержицей России.

Между тем Порошин, проводив императора, отправился к Никите Ивановичу Панину, гофмейстеру, то есть воспитателю, наследника российского престола, великого князя Павла Петровича.

Как и многие в Петербурге, Порошин знал, что Никита Иванович молодым человеком, двадцать с лишним лет назад, был камер-юнкером цесаревны Елизаветы Петровны, его считали красавцем и дамским любезником. Говорили, что, став императрицей, она готовилась проявить к нему свою благосклонность, однако Никита Иванович такой милости не пожелал и быстренько устроил себе отъезд в датское королевство, стал русским там послом. Это произошло в 1747 году, а вскоре он перевелся на ту же должность в Швецию и прожил в этой стране одиннадцать лет.

Возвратился Никита Иванович на родину только в 1759 году. Императрица позволила ему отдохнуть — и 29 июня следующего, 1760 года назначила его воспитателем своего внука Павла, не спросясь, конечно, матери, Екатерины Алексеевны: судьбой наследника престола она считала себя вправе заниматься самой, как делом государственным.

Брат Никиты Ивановича Петр был видным военачальником и в чине генерал-поручика служил в Померанском корпусе — в русской армии, стоявшей за границей, в Пруссии, близ города Кенигсберга, ныне Калининграда. Между собой братья очень дружили.

Император Петр Федорович не жаловал воспитателя своего сына, винил его в чрезмерной привязанности к покойной государыне, но заведенных ею для Павла порядков не нарушал, — может быть, потому, что не вникал в них по причине равнодушия к мальчику. Никита Иванович императора не любил и, понимая свое значение в царской семье, неприязнь даже не очень скрывал, но возмещал ее подчеркнуто уважительным отношением к Екатерине Алексеевне.

К этому вельможе и пошел Порошин, надеясь увидеть его в Летнем дворце, где он жил со своим подопечным.

Летний дворец находился на том самом месте, где ныне высится Михайловский, или Инженерный, замок. Дворец был очень большой и удобный для жизни, чего не скажешь о многих других жилищах русских государей. Начали строить его при царице Анне Ивановне, заканчивали при Елизавете, и она приказала расставить в комнатах мебель из дома графа Миниха, сосланного ею в Сибирь.

У дворца было три сада. Нижний сад, что теперь называется Летним, за каналом переходил в Верхний, окружавший Летний дворец. Садовая улица тогда оканчивалась на углу Итальянской, ныне улицы Ракова, и продолжение Верхнего сада составлял сад по берегу канала, где потом воздвигли здание Русского музея. Марсова поля также еще не было. Павел, став императором, приказал вырубить деревья и кусты, росшие на Царицыном лугу, — как назывался этот участок Петербурга, — и устроил обширное пустое пространство, пригодное для маршировки пехотных полков и кавалерийских упражнений.

В этом Летнем дворце Павел Петрович родился и провел первые годы своего детства.

Когда двор осенью 1754 года возвратился в столицу из Петергофа, где проводил лето, великую княгиню Екатерину, ожидавшую ребенка, поместили недалеко от покоев императрицы Елизаветы Петровны, а ее мужу отвели помещение в другом конце дома, о чем жена совсем не жалела: супруги давно уже стали чужими друг другу.

Комната Екатерины была проходной, влево и вправо от кровати — постоянно открытые двери. Изголовье в простенке между окнами. Они плохо затворялись, в щели дул ветер. Холодно, неуютно, шумно. Просить другую комнату невозможно: просьба значила бы недовольство выбором императрицы, и никто из придворных не посмел бы сказать Елизавете, что великой княгине в ее комнате неудобно. Гнева государыни боялись.

В ночь на двадцатое сентября Екатерина почувствовала боли. Фрейлины забегали, пришла повивальная бабка.

Доложили императрице. Она приказала почаще докладывать, а ночью навестила Екатерину.

Роды были тяжелыми, долгими. Лишь около полудня Екатерина разрешилась от бремени сыном.

Сейчас же позвали императрицу. С нею пришел священник. Ребенка запеленали. Императрица велела наречь младенцу имя Павел, священник пробормотал на скорую руку молитву.

— Возьми ребенка, — сказала императрица бабке. — Иди за мной.

Не сказав ни слова матери, — правда, она еще не пришла в себя после испытанных мук, — Елизавета покинула комнату. Следом за ней вышли бабка с младенцем, священник и придворные, — у постели Екатерины никого не осталось, даже фрейлины ее семенили в свите императрицы. Екатерина сделала свое дело — и больше была не нужна…

Когда Екатерина опамятовалась, ей некого было попросить напиться, переменить белье. Двенадцать часов она пролежала одна, оставленная всеми — и беспомощная.

Не заходил и Петр Федорович. Он выслушал немало упреков за бездетность, теперь пил с каждым поздравлявшим его придворным здоровье богоданного сына и вскоре не смог бы пройти через дворец к жене, если б даже и захотел.

На шестой день после рождения Павла крестили. Мать лежала больная и не получала никаких известий о сыне, — а он тем временем чуть не умер от молочницы… Спрашивать, как ребенок, Екатерина не могла, потому что такой вопрос выглядел бы сомнением в заботах о нем, проявляемых императрицей. Приближенные Елизаветы не заходили к больной, а ее фрейлинам не было хода в царские покои.

Болезнь Екатерины, которой не оказывали никакой медицинской помощи, затянулась, и новости, доходившие до нее, не помогали выздоровлению. Так и не увидела она Сергея Салтыкова — его послали в Швецию с известием о рождении Павла, — а любимую фрейлину княжну Гагарину выдали замуж и уволили от службы. Екатерина потеряла двух самых близких людей.

Впервые своего сына увидела она только через сорок дней после его рождения. Вдруг в ее комнату пришла императрица со свитой. Екатерина по-прежнему лежала в постели, исхудавшая, слабая. При виде государыни она попыталась встать, зашаталась, падая, но была подхвачена.

— Сиди уж, — сказала Елизавета. — Покажите ей. Гляди.

Из толпы придворных выступила мамка. В ее руках был объемистый сверток. Мамка откинула мех на его верхнем конце, и Екатерина увидала крохотное сморщенное личико. Священник, пришедший с императрицей, начал читать молитву «Богородице, дево, радуйся».

— Мальчик показался мне очень красивым, — рассказывала впоследствии Екатерина, — и его вид меня отчасти развеселил. Но едва священник окончил молитву, императрица сказала мамке:

— Унеси.

И сама повернулась к двери. Фрейлины, придворные затопотали по комнате, выстраиваясь в хвост: императрице, а она, важная, румяная, в лиловом парчовом платье с широчайшей юбкой на китовом усе, поплыла за дверь, не взглянув на Екатерину: больных она боялась до чрезвычайности, и если б ей доложили, что великая княгиня нездорова, то она б и не пошла. Однако ей ни о чем неприятном не докладывали.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 64

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Опасный дневник - Александр Западов бесплатно.

Похожие на Опасный дневник - Александр Западов книги

Дельцы. Автомобильный король - Эптон Синклер - Историческая проза
Жаркое лето 1762-го - Сергей Алексеевич Булыга - Историческая проза
Ричард Львиное Сердце: Поющий король - Александр Сегень - Историческая проза
Век Просвещения - Петр Олегович Ильинский - Историческая проза
Грань веков - Натан Яковлевич Эйдельман - Историческая проза
300 спартанцев - Наталья Харламова - Историческая проза
Песнь о Трое - Колин Маккалоу - Историческая проза
Император вынимает меч - Дмитрий Колосов - Историческая проза
Святополк Окаянный - Сергей Мосияш - Историческая проза
Окровавленный трон - Николай Энгельгардт - Историческая проза

Оставить комментарий