Форма входа
Читем онлайн Тайнопись - Хорхе Борхес
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Два лика бессоницы
Что такое бессонница?
Вопрос риторический: я слишком хорошо знаю ответ.
Это страх и вслушивание всю ночь в тяжелый и неотвратимый бой курантов, это попытка бессильными чарами унять одышку, это тяжесть тела, вертящегося с боку на бок, это стискивание век, это состояние бреда, а вовсе не яви, это чтение вслух давным-давно заученных строк, это чувство вины за то, что бодрствуешь, когда другие спят, это желание и невозможность забыться, это ужас оттого, что жив и опять продолжаешь жить, это неверное утро.
А что такое старость?
Это ужас пребывания в теле, которое отказывает день за днем, это бессонница, которая меряется десятилетиями, а не стальными стрелками часов, это груз морей и пирамид, древних библиотек и династий, зорь, которые видел еще Адам, это безвыходное сознание, что приговорен к своим рукам и ногам, своему опостылевшему голосу, к звуку имени, к рутине воспоминаний, к испанскому, которому так и не научился, и ностальгии по латинскому, которого никогда не знал, к желанию и невозможности оборвать все это разом, к тому, что жив и опять продолжаешь жить.
The cloisters[1]
Из французского королевствадоставили стекла и камень,чтоб на Манхэттенском островевывести эти сходящиеся аркады.Они не подлог,а доподлинный памятник ностальгии.Голос американки нас приглашаетплатить, кто сколько может,потому что постройки — мнимость,и деньги, брошенные в тарелку,все равно обратятся в шекели или в пепел.Это аббатство ужаснейпирамиды Гизеха и Кносского лабиринта, поскольку тоже виденье.Слышишь лепет фонтана,а фонтан — в Апельсиновом дворике"или в песне "Асры".Слышишь звуки латыни,а латынь звучит в Аквитании,у самых границ ислама.На гобелене видишьразом гибель и воскресеньеприговоренного белого единорога,ведь время в этих местахживет по своим порядкам.Этот задетый рукою лавр зацветет,когда Лейф Эйриксон ступит на берег Америки.Странное чувство: похоже на головокруженье.До чего непривычна вечность!
Набросок фантастического рассказа
В Висконсине, Техасе, а может быть, Алабаме ребята играют в войну между Севером и Югом. Я (как и все на свете) знаю: в разгроме есть величие, недоступное шумной победе, но могу вообразить, что длящаяся не один век и не на одном континенте игра достигает в конце концов божественного искусства распускать ткань времени или, как сказал бы Петр Дамиани, изменять былое.
Если это случится и после долгих игр Юг разобьет Север, нынешний день перестроит прошедшее, так что солдаты Ли в первые дни июля 1863 года выйдут из-под Геттисберга победителями, перо Донна допишет поэму о переселении душ, состарившийся идальго Алонсо Кихано завоюет любовь Дульсинеи, восемь тысяч саксов в бою под Хастингсом разгромят норманнов, как раньше громили норвежцев, а Пифагор под Аргосским портиком не узнает щита, которым оборонялся, когда был Эвфорбом.
Послесловие
Исчерпав некое число шагов,отмеренных тебе на этом свете,ты умер, говорят. Я тоже мертв.И, вспоминая наш — как оказалось,последний — вечер, думаю теперь:что сделали года с двумя юнцамидалеких девятьсот двадцатых лет,в нехитром платоническом порывеискавшими то на панелях Южныхзакатов, то в паредесовых струнах,то в россказнях о стойке и ноже,то в беглых и недостижимых зоряхподспудный, истинный Буэнос-Айрес?Собрат мой по колоколам Кеведои страсти к дактилическим стихам,как все в ту пору — первооткрывательметафоры, извечного орудьяпоэтов, со страниц прилежной книгисошедший, чтобы — сам не знаю как —побыть со мною в мой никчемный вечери поддержать в кропанье этих строк…
Элегия
Тайком, скрываясь даже от зеркал,он просто плакал, как любой живущий,не думав раньше, сколькое на светезаслуживает поминальных слез:лицо неведомой ему Елены,невозвратимая река времен,рука Христа, лежащая на римскомкресте, соленый пепел Карфагена,венгерский и персидский соловей,миг радости и годы ожиданья,резная кость и мужественный ладМарона, певшего труды оружья,изменчивый рисунок облаковединого и каждого заката,и день, который снова сменит ночь.За притворенной дверью человек —щепоть сиротства, нежности и тлена —в своем Буэнос-Айресе оплакалвесь бесконечный мир.
Блейк
Что составляло розу — щедрый дар,непостижимый самому бутону?Не жаркий цвет, незримый для цветка,"не сладкий и неуловимый запах,не вес воздушных лепестков. Все этолишь беглый отсвет, канувшая тень.Им далеко до настоящей розы.Она таится в чаше, и в бою,и в небе, полном ангелов, и в тайном,незыблемом и необъятном мире,и в торжестве невидимого Бога,и в серебре совсем иных небес,и в мерзостном прообразе, ничем?не сходном с очертаниями розы.
Создатель
Мы все — твоя стремнина, Гераклит.Мы — время, чье незримое теченьеУносит львов и горные хребты,Оплаканную нежность, пепел счастья,Упрямую бессрочную надежду,Пространные названья павших царств,Гекзаметры латиняна и грека,Потемки моря и триумф зари,Сон, предвкушение грядущей смерти,Доспехи, монументы и полки,Орла и решку Янусова лика,Спряденные фигурками из костиМеандры на расчерченной доске,Кисть Макбета, способную и мореНаполнить кровью, тайные трудыЧасов, бегущих в полуночном мраке,Недремлющее зеркало, в другоеГлядящее без посторонних глаз,Гравюры и готические буквы,Брусочек серы в платяном шкафу,Тяжелые колокола бессонниц,Рассветы, сумерки, закаты, эхо,Ил и песок, лишайники и сны.Я — эти тени, что тасует случай,А нарекает старая тоска.С их помощью, слепой, полуразбитый,Я все точу несокрушимый стих,Чтоб (как завещано) найти спасенье.
Yesterdays
Во мне смешались протестантский пасторс солдатом наших федеральных войск,несчетным прахом удержавших натискиспанцев и всхлестнувшейся глуши.Так и не так. Мне положил началоотцовский голос, неразлучный впредьс напевом давних суинберновских строчек,и те неисчислимые тома,которые листались, не читаясь.Я — склад цитат из философских книг.А родину мою судьба и случай —два имени одной безвестной сути —составили из улиц Адроге,увиденной однажды ночью Нары,Исландии, двух Кордов и Женевы…Я — одинокие глубины сна,где вновь хочу и не могу исчезнуть,слуга ночных и утренних потемок,все зори разом и тот первый раз,когда я увидал луну и море —я сам, а не Марон и Галилей.Я — всякий миг моих бездонных будней,и бесконечных пристальных ночей,любой разрыв и каждое свиданье.Я — тот, кто перед смертью видел глушьи так в нее из вечности и смотрит.Я — отголосок. Зеркало. Надгробье.
Канва
В дальнем дворикекаплет размеренный кранс неизбежностью мартовских ид.Лишь две комнаты в этой сети, обнимающейкруг без конца и начала,финикийский якорь,первого волка и первого агнца,дату моей кончиныи утраченную теорему Ферма.Эту стальную решеткустоики воображали огнем,гаснущим и возрождающимся, как Феникс.Она — исполинское древо причини ветвящихся следствий,в чьей кроне — Халдея, Рими все, что видит четвероликий Янус.Некоторые зовут ее мирозданьем.Ее не видел никто,и никому не дано взглянуть за ее пределы.
Некто третий
Я посвящаю это стихотворение(будем звать его так)третьему встречному позавчерашнего дня,непостижимому, как рассуждение Аристотеля),В субботу я вышелв вечернее многолюдье,где он вполне мог быть третьим встречным,как, впрочем, четвертым и первым.Мы, кажется, даже не оглядели друг друга,когда он свернул к Парагваю, а я — на Кордову.Может быть, он — порождение этих слов.Как его звали, мне не узнать вовеки.Знаю, что у него был любимый вкус.Знаю, что он не раз засматривался на луну.Возможно, он уже умер,а если прочтет эти строки, то не узнает,что я говорю о нем.В непостижимом грядущеммы можем столкнуться врагами и пощадитьдруг друга.Или друзьями и полюбить друг друга.Я сделал непоправимый шаг,протянув между нами узы.В нашем обыденном мире,неотличимом от сказок Шехерезады,нет пустяка, который внезапно не обернется чудодейственным средством,нет безделки, случайно не давшей началобесконечной цепи событий.Знать бы, какая теньляжет от этих досужих строчек.
Без названия
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тайнопись - Хорхе Борхес бесплатно.
Похожие на Тайнопись - Хорхе Борхес книги
- Сообщение Броуди - Хорхе Борхес - Классическая проза
- Оправдание лже-Василида - Хорхе Борхес - Классическая проза
- От некто к никто - Хорхе Борхес - Классическая проза
- Творение и Ф.Г. Госс - Хорхе Борхес - Классическая проза
- Продолжительность ада - Хорхе Борхес - Классическая проза
- Сад расходящихся тропок - Хорхе Борхес - Классическая проза
- Бен-Гур - Льюис Уоллес - Классическая проза
- Мэр Кэстербриджа - Томас Гарди - Классическая проза
- Сестрицы Вейн - Владимир Набоков - Классическая проза
- Том 2. Тайна семьи Фронтенак. Дорога в никуда. Фарисейка - Франсуа Шарль Мориак - Классическая проза
